Институт биомедицинских исследований (Istituto di Ricerca in Biomedicina) из швейцарского кантона Тичино давно уже является международно признанной инстанцией и источником проверенной информации из сферы расшифровки тайн, на основе которых работают механизмы иммунной защиты человека. Институт был основан в 2000 году в городе Беллинцона, столице кантона Тичино. Именно тут были выявлены антитела и молекулы, способные бороться с вирусами, вызывающими Sars und Mers.

И вот теперь опыт Института оказался востребованным на фронте борьбы с нынешней пандемией коронавируса. Консорциум ученых и экспертных структур, возглавляемый IRB, стал одним из победителей конкурса заявок, проводимого Европейской Комиссией в рамках борьбы с вирусом. На неотложные исследования в области новых вакцин, терапии и диагностических тестов Еврокомиссия выделила почти 50 миллионов евро.

В консорциум также входят клиника Сан-Маттео из Павии (San Matteo Hospital), Университет города Брауншвейг из Германии и Каролинский мединститут из Швеции. Целью консорциума является разработка новых методов иммунотерапии против нового коронавируса. Об этом мы разговариваем с руководителем IRB Лукой Варани (Luca Varani).

swissinfo.ch: В чем может заключается новая иммунотерапия против коронавируса?

Лука Варани: Позвольте мне сначала привести вам только один пример. У нас у каждого почти в детстве была ветрянка. Но она, как вы знаете, бывает только один раз в жизни, потому что наша иммунная система вырабатывает антитела, способные победить болезнь в случае, если она появляется вновь. Антитела также вырабатываются при коронавирусной инфекции, и это именно то, что нас интересует.

— А если немного подробнее?

— Давайте возьмем пациента, который все-таки излечился от коронавируса. Это значит, что в его крови есть антитела, которые смогли победить вирус. Наша идея заключается в том, чтобы использовать их как лекарство для лечения людей, заболевших от вируса.

— Звучит как-то очень уже просто. То есть достаточно взять кровь у вылеченного человека и ввести ее больному пациенту, и он тут же излечится?

— Мы придерживаемся трех различных подходов. Первый на самом деле предполагает забор крови у пациентов, вылеченных от вируса, затем мы извлекаем антитела и вводим их больным людям. Это простой и быстрый метод, и это то самое традиционное лечение, которое используется человечеством уже более века. Например, он был использован в рамках эксперимента во время последней вспышки лихорадки Эбола.

Однако у него есть один недостаток: вылеченные люди должны постоянно сдавать свою кровь, что не очень практично. В рамках второго подхода берутся фрагменты антител, присутствующих в организме излеченного человека, смешиваются и на этой основе в лаборатории получаются новые антитела. Этот метод был разработан в начале 1990-х годов. Сегодня на рынке есть несколько препаратов, которые были произведены именно таким образом. Третий подход — это как раз особенность нашего института IRB.

Мы ищем не все антитела у вылеченных пациентов, а только лучшие экземпляры, то есть те, что уже доказали свою способность гарантированно победить коронавирус. Затем мы воспроизводим их искусственно и вводим уже больным в качестве лекарственного препарата. Преимущество этого метода состоит в том, что такие лекарства можно производить бесконечно.

— Но ведь коронавирус может мутировать. Не рискуете ли вы разработать препарат с ограниченной эффективностью?

— Как и бактерии, вирусы, в самом деле, способны мутировать. Вот почему у нас нет пока лекарства от ВИЧ. В случае коронавируса существует два возможных решения: разработка коктейля из двух или трех антител или создание антител, которые называются «биспецифическими», то есть взаимодействующих одновременно по меньшей мере с двумя молекулярными мишенями.

Поэтому такие антитела остаются эффективными даже при мутациях и ими-то как раз мы и занимаемся. Мы уже разработали антитела этого типа для борьбы со вспышкой лихорадки Зика в Латинской Америке в 2017 году.

— Сколько времени займет разработка препарата против нового коронавируса?

— После разработки прототипа «биспецифических» антител мы доставим их сначала в Павию, где протестируем in vitro на вирусах, собранных у реальных пациентов. Первые научные результаты должны быть получены в течение трех-шести месяцев. Но пока препарат получит все допуски и выйдет на рынок, пройдет как минимум два года. Еще один интересный аспект заключается в том, что все полученные нами результаты можно будет потом использовать и для разработки собственно вакцины.

— На международном уровне институт IRB стал известен своими открытиями в области борьбы с вирусами гриппа, Sars и Mers. Смогут ли эти успехи как-то помочь в борьбе с нынешним коронавирусным кризисом?

— Исследовательские методы и тесты, которые мы используем сегодня применительно к новому коронавирусу, были разработаны в ходе поиска методов противодействия не только вирусам Sars и Mers, но и другим вирусным инфекциям. Кроме того, сейчас существуют антитела, которые были разработаны для борьбы с Sars, и которые также воздействуют и на коронавирус, хотя и гораздо менее эффективно. Но это уже некая отправная точка, от которой мы можем отталкиваться.

Но я хотел бы подчеркнуть одну важную вещь: наука как таковая не рассчитана на быстрые действия, и она не может реагировать на чрезвычайные ситуации. Вот почему науку всегда следует поддерживать и финансировать. В 2003 году все только и делали, что говорили о Sars, но потом все об этой болезни забыли. Однако вирусы Sars и Covid-19 очень похожи, и если бы тогда на разработку вакцины против Sars были бы выделены достаточные средства, то, вероятно, коронавирусную вакцину, а не просто лекарство, мы бы имели уже сейчас.