«Вы обещаете никогда больше не произносить „н-слово"?» Хушанг Базрафшан (Hooshang Bazrafshan), специалист по равноправию Упсальского университета, наклоняется через стол к Инге-Лилл Аронссон (Inga-Lill Aronsson). Это она должна дать ему обещание. Тишина в комнате густеет. За столом также сидят заведующий ее кафедрой, его заместитель и молчаливый представитель профсоюза. Правильно ли я расслышала, думает Аронссон. Она склоняет голову. Ситуация отвратительная. Через мгновение она решает, что разумнее будет пообещать.
«Мы бы так и сидели, если бы я не согласилась. Я не видела другого выхода», — говорит Аронссон.
Почему же преподаватель Инга-Лилл Аронссон произнесла «н-слово» (так в Швеции сейчас сокращают неполиткорректное слово «негр» — прим. перев.)? Вот как все произошло. В Упсальском университете она ведет магистерскую программу подготовки специалистов по архивам, библиотекам, информационным базам, музеям и культуре. В конце курса преподаватели организовали панельную дискуссию, в ходе которой студенты могли задавать вопросы. По словам одного из студентов, он прочитал в литературе к курсу, что бывает трудно найти информацию по расизму в старых архивах, например, в музеях и библиотеках. «Что нам делать в таких случаях?» — спросил он. Аронссон восприняла это как добросовестный вопрос. Так что же нужно искать, если хочешь найти такую информацию?
Аронссон попросили ответить. Она объяснила, что нужно просто-напросто вбивать в строку поиска устаревшие слова, которые сейчас считаются унизительными. Затем она совершила, как она сама говорит, «ошибку» и произнесла «н-слово» целиком. «Ошибку» — потому что потом случилось то, что случилось. По ее словам, у нее не было никакого желания произносить это слово, но в той ситуации оно было уместно. «Кто же хочет прославиться как человек, который говорит „н-слово"?» — задается она риторическим вопросом.
«Я просто хотела как можно лучше помочь студентам. Это все».
Четверо присутствовавших на панельной дискуссии студентов, один из которых — член студенческого объединения Партии Левых, написали на кафедру заявление. По их мнению, это слово «было в данном контексте совершенно неуместно». «Учитывая, что Инга-Лилл не чернокожая и не может быть объектом расовой дискриминации, у нее нет права использовать его». Сами эти студенты тоже не обладают признаками, по которым могли бы подвергнуться дискриминации по расе, но, по их мнению, кого-нибудь другого это слово могло задеть.
«Как я должна была поступить?» — спросила Инга-Лилл.
Если кто-то приходит в библиотеку или архив и говорит, что хочет найти все, что выдается на слово «негр», нужно ответить: «Понятно, вы интересуетесь „н-словом"» и вбить его в компьютер. «Потому что компьютер оскорбить нельзя», — так ответил завкафедрой. Ни при каких обстоятельствах это унизительное слово нельзя произносить, пусть нам и приходится иметь дело с темным культурным прошлым.
Сама преподавательница вовсе не стремится произносить «н-слово», если только этого не требует контекст. Но контекст всех остальных в комнате не интересовал. Она была виновна, и она должна была это понять.
Использование «н-слова» «было абсолютно излишним и неуместным», заявил Базрафшан в интервью Studio Ett. Когда журналист Негар Джозефи (Negar Josephi) попросил его привести список неприличных слов, тот без колебаний упомянул слово «шлюха». Почему ему позволено его произносить, а другим — нет, он не объяснил. Если прибегнуть к логике самого Базрафшана: слово в данном контексте было неуместно, а он сам не женщина, так что и произносить его у него права нет. Поэтому Academic Rights Watch, организация, которая защищает академические свободы в Швеции, подала на него заявление о дискриминации. Равные условия для всех!
Насколько же широко простирается свобода слова в научных кругах? Это обсуждалось на ректорском семинаре в Упсале. «Мы должны уметь об этом говорить», — объявила ректор Эва Окессон (Eva Åkesson). Звучит прекрасно. Но если верить Стену Видмальму (Sten Widmalm), профессору политологии, который во время семинара сидел на сцене, призывы Окессон к дискуссиям — это по большей части лишь красивые слова.
«Я написал насчет Инги-Лилл Аронссон письма и ректору, и проректору Андерсу Мальмбергу (Anders Malmberg), чтобы выяснить, что в действительности произошло. Ответа я не получил и поэтому потом опубликовал статью в UNT».
Дискуссионную статью в UNT Видмальм написал вместе с несколькими коллегами. «Важный аргумент в дискуссии: если мы сейчас не выработаем принципы, чтобы ограничивать политизацию, то как мы сможем в будущем помешать политическим силам — левым, правым или религиозно обусловленным — распоряжаться всем вплоть до мелочей?»
В здании Гуманистического театра при Упсальском университете, где проходил ректорский семинар, выступил и Хушанг Базрафшан. Он присутствовал не с самого начала, а прокрался на свое место где-то в середине собрания: «Вот и я. Тот самый негодяй». Он обратился прямо к Стену Видмальму и напряженно уставился на него с расстояния в несколько метров. «Вы в своих статьях распространяете ложь. Это все выдумки. Ни единого слова правды. Если бы я действительно ошибся, я бы попросил извинения и сразу бы уволился».
Между тем в ректорском блоге отвратительно лгут, будто Аронссон не получала никакого выговора. А это легко проверить по протоколу, где написано, что было проведено расследование и что комиссия во главе с Хушангом Базрафшаном поставила Аронссон на место.
Эту проблему можно было бы решить, если бы университет составил перечень запрещенных слов и параллельно список тех, кто имеет право их произносить. Но ректор Эва Окессон не захотела этим заняться (и слава богу). Осуждают кого-то лишь от случая к случаю. Как мы узнали на семинаре, в социальных организациях больше нельзя говорить «экзотический фрукт». Ведь степень «экзотичности» чего-то зависит от того, кто об этом явлении высказывается. Так что все это евроцентричность и тому подобное. Очень непростая тема.
Шэрон Райдер (Sharon Rider), профессор философии в Упсале, обеспокоена таким развитием событий: «В принципе каждый учитель, который чем-то не понравился студенту, рискует стать мишенью расследования. Достаточно того, что кто-то посчитает себя оскорбленным». В такой ситуации у нас будут одни запуганные преподаватели, которые заботятся лишь о том, чтобы студенты были «довольны и счастливы», считает она.
Нужно ли уточнять, что Ингу-Лилл Аронссон не пригласили поучаствовать в дискуссии? Ей пришлось все это время сидеть среди зрителей. Но те зрители, которым все же довелось высказаться, становились на ее сторону. Они выразили ей больше сочувствия, чем ректор и другие бюрократы Упсальского университета. Как сказал Стен Видмальм: «Она уже стала той пешкой, которой решили пожертвовать».
