На фоне борьбы с распространением коронавируса власти стали активнее вмешиваться в жизнь граждан, заимствуя китайский опыт «цифрового надзора». В оборот правительственной слежки попала даже та информация, которая до сих пор считалась конфиденциальной и которую можно было получить только по решению суда.
Тенденция может привести к становлению системы «био-полицейского» контроля, которая сохранится и после того, как кривая заболеваемости пойдет на спад, убеждены опрошенные эксперты.
Как власти следят за гражданами
Незадолго до начала эпидемии в России власти Москвы установили на улицах 105 тысяч камер видеонаблюдения с системой распознавания лиц (по другим данным — 178 тысяч). Предполагалось, что это позволит ловить преступников, поскольку система определяет попавших на камеру граждан и сверяет их с правоохранительными базами данных.
Пропаганда технологии на государственном уровне началась еще в 2014 году, когда бывший тогда премьер-министром Дмитрий Медведев создал специальную комиссию по внедрению в стране аппаратно-программного комплекса «Безопасный город», оснащенного «умным» видеонаблюдением. С тех пор подобные системы запустили в нескольких крупных городах.
С распространением коронавируса таким системам нашлось новое применение. Власти Москвы, к примеру, начали следить за теми, кому в связи с возвращением из-за границы было запрещено выходить из дома.
Перед майскими праздниками Росгвардия объявила о применении в Москве и Подмосковье беспилотников с видеокамерами для выявления скоплений людей в лесопарковых зонах (они закрыты для посещения). Изначально росгвардейцы намеревались использовать дроны, чтобы следить за участниками акций протеста.
Для слежки используют и данные геолокации мобильных телефонов. Прежде силовики получали к ним доступ лишь по решению суда для розыска преступников.
Первыми под государственный контроль, помимо тех, кто вернулся из-за границы, попали пациенты с подтвержденным коронавирусом и люди из их круга общения. Врачи отправляют их на домашнюю изоляцию или помещают в стационар, предлагая подписать бумаги, в которых содержится пункт о согласии на обработку, хранение и передачу персональных данных как государственным, так и негосударственным организациям, рассказывает адвокат международной правозащитной группы «Агора» Станислав Селезнев.
«Оно [согласие] вписано… очень мелким шрифтом там, где уже точно никто не читает (и без обозначения срока действия)… Ни в одном из принятых нормативных актов, связанных со слежкой, если они вообще опубликованы, нет сведений о том, что собираемые данные имеют ограниченный срок хранения», — утверждает юрист.
От слежки не застрахованы и те, кто не подписывал никаких бумаг. Принятые в конце марта поправки в Кодекс города Москвы об административных правонарушениях позволили идентифицировать и штрафовать жителей, выходящих на улицу вопреки запрету, применяя системы видеонаблюдения и геолокации.
Некоторые москвичи начали получать смс-сообщения от МЧС с призывом вернуться домой, независимо от того, соглашались ли они на обработку персональных данных.
Опыт столицы перенимают и в других регионах, например, в Петербурге, на Сахалине, в Сургуте. Неясность в вопросах о том, кто, на каких условиях и на какой срок получил доступ к конфиденциальной информации, где она хранится и будет ли уничтожена, вызывает опасения у правозащитников.
Утечки персональных данных, которые затем перепродают мошенникам, не редкость в российской практике. Так, дельцы черного рынка в конце 2019 года получили доступ к камерам «Безопасного города» в Москве, показало расследование «МБХ-медиа». Преступники не раз похищали и сведения о клиентах Сбербанка.
«Никаких оснований предполагать, что с той информацией, которая собрана в рамках борьбы с распространением коронавируса, будет как-то иначе, у нас нет», — констатирует Селезнев.
Эксперт советует властям прислушаться к рекомендациям международной организации Access Now, призывающей правительства уважать приватность в условиях пандемии.
В частности, говорит он, необходимо использовать программное обеспечение с открытым кодом, которое позволяет любому специалисту в сфере компьютерных данных проверить, как приложение работает, какую информацию получает, куда ее передает, какими каналами пользуется.
«Сбор информации, ее хранение и использование должны носить срочный (ограниченный по времени) характер. При этом обязательна возможность доступа [к ней представителей] уважаемых общественных организаций, специализирующихся на защите персональных данных…, чтобы проконтролировать ее уничтожение в день, когда карантинные меры завершатся», — говорит адвокат.
Что станет с врачебной тайной
Собственную базу сведений о пациентах с коронавирусом и круге их контактов собирает Минздрав. В нее вносят паспортные данные заболевших и тех, с кем они общаются, информацию о месте их жительства, зарубежных поездках, диагнозах (включая сопутствующие заболевания, такие как ВИЧ и туберкулез).
Данными из базы могут пользоваться органы здравоохранения, Роспотребнадзор, МВД, некоторые другие структуры, а также любые иные организации по решению оперативного штаба по борьбе с эпидемией.
Уже сейчас база технически позволяет ввести систему «иммунных паспортов» — свидетельств о том, что человек переболел covid-19 и выработал устойчивость к инфекции, заявил министр здравоохранения Михаил Мурашко, добавив, что пока неясно, нужна ли такая мера.
Эту идею обсуждают в европейских странах (Германия, Италия). Ее сторонники полагают, что сертификаты облегчат государству возвращение к нормальной жизни: излечившихся освободят от карантина раньше остальных, что поможет перезапустить экономику. Однако Всемирная организация здравоохранения не поддерживает инициативу, поскольку нет доказательств, что переболевшие covid-19 защищены от повторного инфицирования.
Критики считают, что иммунные паспорта расщепят общество на «свободных» и «заключенных», создадут почву для черного рынка фальшивых сертификатов и дискриминируют тех, у кого подобные документы отсутствуют.
«Работодатели или правительства могут потребовать, чтобы только люди с сертификатами иммунитета могли работать на сферах, связанных с существенными людскими контактами… Но стоит ли их так ограничивать?» — ставит вопрос директор программы в области нейронауки и общества Стэнфордского университета Генри Грили в своей статье в американском издании Stat.
Некоторые эксперты оспаривают необходимость таких чрезвычайных мер, полагая, что предлагаемые властями «лекарства» могут быть хуже, чем сама болезнь.
«Существует две тысячи штаммов одного только гриппа. В обычный эпидсезон ОРВИ заболевает 120 тысяч человек в день, а сегодня мы имеем 9-11 тысячу в день [выявленных случаев коронавируса, по официальным данным]. И что, по каждому такому поводу будем паспорта выдавать? Это дико и абсурдно», — говорит президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский.
Другие полагают, что уровень опасности отчасти оправдывает чрезвычайные меры, но опасаются, что власти воспользуются ситуацией, чтобы превратить временное вмешательство в постоянное.
Сведения о состоянии здоровья россиян составляют врачебную тайну. Однако в ряде случаев закон позволяет передавать эту информацию властям без согласия гражданина, в том числе при угрозе распространения инфекций и массовых отравлений.
В России не раз пытались ограничить сферу врачебной тайны, поставив некоторые категории пациентов под усиленный надзор. Но эти попытки по большей части были неудачными.
Так, МВД убеждало медиков раскрыть силовикам информацию о пациентах с психическими расстройствами. В 2019 году Госдума отклонила законопроект, обязывающий людей с ВИЧ вставать на учет в специализированных диспансерах. Ранее с аналогичной идеей выступал Минздрав (впоследствии министерство признало ее противоречивой).
Оппоненты проекта ссылались на то, что он идет вразрез с правом гражданина на анонимное обследование, а значит увеличивает риск нежелательной огласки и притеснений, писала «Газета.ру» со ссылкой на специалистов.
Однако на фоне эпидемии власти могут пересмотреть свое отношение к приватности биомедицинской информации, считают опрошенные эксперты.
Что будет после коронавируса
Не все меры надзора, введенные для борьбы с эпидемией, исчезнут после того, как кривая заболеваемости пойдет на спад, убежден социолог Григорий Юдин, доцент факультета социальных наук ВШЭ.
«Мы начинаем жить в мире, где риск [крупного] эпидемиологического явления будет резко повышен, независимо от того, как быстро закончится история с коронавирусом… Появятся новые практики надзора, например, контроль над иммунным статусом (особенно если обнаружится, что у людей может быть генетическая предрасположенность к вирусу). Мы получим укрепившуюся инфраструктуру на стыке безопасности, здравоохранения и полицейского надзора. Как она будет работать, на что… может быть мобилизована, и будут ли возможности для злоупотребления, мы пока не знаем», — полагает ученый.
«Принимаемое на протяжении последнего времени законодательство… ориентируется не на соблюдение рекомендаций ООН о соблюдении прав человека в цифровом пространстве, а, скорее, на китайскую модель, которая вручает все права по контролю и использованию данных о человеке правительственным структурам. Что касается биопаспортов, то это вполне возможно… как один из элементов цифрового профиля гражданина, позволяющего вознаграждать его за одобряемое властями поведение и ограничивать за порицаемое», — считает Станислав Селезнев.
Речь идет о действующей в Китае системе социального рейтинга, в рамках которой государство собирает и обрабатывает широкий спектр сведений о гражданах, от конфликтов с властями и прочих проявлений «непокорности» до покупательских привычек и аккуратности выплат по кредитам. При этом «благонадежные» получают привилегии, а «неблагонадежных» подвергают наказаниям.
Российские официальные круги, по-видимому, с интересом присматриваются к китайскому опыту и, похоже, готовы его заимствовать. Государственное информагентство РИА «Новости» писало, что систему социального рейтинга «ненавидят западные либералы», тогда как сами китайцы якобы оценивают ее «очень высоко».
Чиновники из Москвы и Татарстана посещали Китай, изучая опыт «умного» видеонаблюдения и прочие полицейские технологии.
В мае 2020 года Госдума одобрила во втором чтении законопроект о едином федеральном регистре сведений о населении. Пока в него собираются вносить паспортные данные, информацию о семейном положении, прописке, уровне образования и миграционном статусе, военнообязанности, регистрации в социальных службах и тому подобное.
«Польза от систем контроля за обществом во время эпидемии стала очевидной… [и] в будущем этот успех станет аргументом в пользу того, чтобы развивать подобные системы и дальше», — пишут эксперты Московского центра Карнеги, добавляя, что «автократические ноу-хау» уже стали одной из статей российского импорта из КНР.
«В этом случае мы придем к созданию универсального цифрового профиля гражданина, в котором, независимо от его желания, будет фиксироваться вся его фактическая жизнь», — считает Селезнев.
Иван Александров — псевдоним российского журналиста.
