Разлив 20 тысяч тонн дизельного топлива, который произошел на прошлой неделе в российском городе Норильск, расположенном за Полярным кругом, — это одна из множества экологических, гуманитарных и экономических катастроф, с которыми Россия не сможет справиться самостоятельно. У этой катастрофы есть две стороны, поскольку один из резервуаров для хранения дизельного топлива был поврежден вследствие таяния вечномерзлого грунта, что само по себе является отдельной проблемой. Дизельное топливо растеклось на расстояние 12 километров от места хранения, в результате чего местная река приобрела кроваво красный оттенок. Хотя этот разлив дизельного топлива не может сравниться с катастрофой 1989 года, когда произошел крупный разлив нефти из танкера «Эксон Вальдес» (Exxon Valdez), его скрытая истинная причина вызывает гораздо больше тревоги. И, поскольку она связана с масштабными долгосрочными экологическими проблемами Арктического региона, она неизбежно становится транснациональной политической проблемой.
Разумеется, президент России Владимир Путин объявил режим чрезвычайной ситуации федерального уровня, приказал арестовать директора норильской ТЭЦ и выразил массу недовольства. Однако эта ситуация мало кого удивила. Экологические катастрофы в российской Арктике случались и прежде: в 2016 году в результате выброса реагента, произошедшего из-за порыва пульпопровода на том же предприятии, загрязнению подверглась другая река. Норильск — это худший из худших городов, и российские власти официально признали его самым экологически загрязненным городом в стране. Его построенные еще в советские времена заводы ежегодно выбрасывают в атмосферу по 2 миллиона тонн газа, а по данным агентства NASA, на этот город с населением всего в 180 тысяч человек приходится 1% мировых выбросов диоксида серы. На окружающих его территориях, площадь которых в два раза превышает площадь Род-Айленда, деревья не растут совсем — из-за постоянных кислотных дождей и смога. Средняя продолжительность жизни жителей Норильска на десять лет меньше, чем в Москве, а уровень заболеваемости раком в два раза превышает средний уровень по России. Норильск был зоной экологической катастрофы задолго до того, как вечномерзлый грунт под ним начал таять.
Норильск является одним из множества российских городов, расположенных в арктической зоне, которые оказались на передовой климатических изменений. Другие города, такие как Воркута, Тикси, Магадан и Мурманск, тоже страдают от повреждений объектов инфраструктуры, выраженного сокращения численности населения, экологического загрязнения, отсутствия инвестиций в инфраструктуру и изоляции, как говорят местные жители, от «материковой» России, а также от отсутствия надежды на то, что «советское» отношение к так называемым «моногородам» когда-нибудь изменится.
Норильск — это наглядный пример всех тех проблем, с которыми сталкивается российская Арктика. Он находится в регионе, очень богатом ресурсами, для которого характерны крупнейшие в мире залежи никеля и палладия, а также крупные месторождения меди, кобальта, платины и угля. Однако на этом районе лежит наследие ГУЛАГов, построенных в 1930-х годах. Норильск также является «закрытым» городом — тоже отголосок советских времен, когда десятки городов по всей стране считались стратегически значимыми из-за того, что там находились военные базы или промышленные предприятия. Сегодня объяснить «закрытость» этого города довольно трудно, особенно если учесть, что единственное предприятие города, «Норильский никель», было приватизировано еще в 1997 году.
Норильск, как и многие другие города за Полярным кругом, был построен на вечномерзлом грунте. Почти 60% зданий в Норильске постепенно разрушаются из-за таяния и размягчения вечномерзлого грунта, а 10% зданий уже были признаны непригодными для жизни. В этом смысле Норильск не одинок. В Арктической зоне России ежегодный экономический ущерб от разрушения зданий, причиной которого является таяние вечной мерзлоты, оценивается в 2 миллиарда долларов. Даже когда экологический ущерб от разлива дизельного топлива будет устранен, гораздо более серьезная угроза со стороны таяния вечной мерзлоты — угроза, влекущая за собой массу гораздо более сложных проблем, — будет сохраняться.
Европейцы уже привыкли справляться с экологическими проблемами, возникающими по вине России. Начиная с 1990-х годов Норвегия без лишнего шума помогает России безопасно утилизировать отработанное ядерное топливо с построенных еще в советскую эпоху подводных лодок, используя свои собственные технологии для разработки плана по утилизации 22 тысяч отработанных тепловыделяющих элементов ядерного реактора и тысяч кубометров твердых и жидких радиоактивных отходов, некоторые из которых хранятся под открытым небом в ржавых контейнерах. Италия оплатила специальное судно. В этом году, когда Россия заявила о нехватке средств, Норвегия начала оплачивать счета, убеждая себя в том, что это позволит ей лучше изучить процесс окончательной ликвидации опасных отходов, которые по железной дороге переправляются на перерабатывающее предприятие к востоку от Уральских гор.
Вероятно, Россия предпочитает обращать внимание исключительно на радужные экономические перспективы, которые перед ней открывает таяние ледников в Северном Ледовитом океане, а также развивать Северный морской путь и терминалы СПГ, строительство которых финансируется в основном Китаем. Кроме того, она старается выставить наращивание своего военного потенциала в Арктике в триумфальном патриотическом свете. Зачем нужно решать сложные экологические проблемы, если можно с легкостью опровергнуть легенду о сильной «возвращающейся России»? И зачем нужно помогать стране, которая ведет себя грубо и враждебно?
Ответ на эти вопросы сводится к тому, что экологические проблемы зачастую выходят за границы одного государства и что их решение зависит от действий сообщества арктических стран, в состав которого входят и Соединенные Штаты. У такого сотрудничества есть прецеденты. Катастрофа на Чернобыльской АЭС 1986 года заставила международное сообщество создать форум, который позволил странам совместно друг с другом решать экологические проблемы Арктического региона. Финляндия, встревоженная тем ущербом, который ее северным лесам наносили советские металлургические комбинаты, взяла на себя роль лидера. Тот форум постепенно трансформировался в Арктический совет — уникальный орган, куда вошли все восемь арктических государств, включая Россию.
Арктический совет — это одно из немногих мест, которых не коснулись санкции, введенные против России после аннексии Крыма и ее вторжения на восток Украины в 2014 году. Существуют также более мелкие и более специализированные группы, занимающиеся проблемами Арктики, и очередная экологическая катастрофа указывает на необходимость сохранять каналы коммуникации в моменты кризисов. Следующий разлив может нанести ущерб берегам, которые уже не будут принадлежать России. Несомненно, необходимо отладить все механизмы до возникновения очередного кризиса.
Главные уроки, разумеется, должна извлечь Россия. Справиться с последствиями разлива дизельного топлива в Норильске будет очень сложно. Река, куда попало это топливо, мелкая, и вокруг нет дорог, которые помогли бы рабочим прибыть в регион на помощь, — из-за слабой заселенности этого района, а также из-за закрепившегося за Норильском статуса «закрытого» города. Весь мир (и сам Путин) узнал об этом разливе из социальных сетей уже после того, как руководство предприятия предприняло попытку справиться с ним своими силами. В России уже давно пора повысить уровень прозрачности, корпоративной ответственности и внимания к хрупким экосистемам Арктики.
Таяние ледников в Северном Ледовитом океане и таяние вечной мерзлоты в арктической зоне влекут за собой проблемы, которые являются общими для всех арктических государств. Россия — это страна, для которой характерна самая большая численность населения в арктической зоне, у которой самая плохая инфраструктура в этом регионе и которая потеряет больше всех остальных из-за потепления климата. Почти половина российских нефтяных и газовых месторождений находятся в тех районах, где постепенное таяние вечномерзлого грунта будет наносить огромный ущерб зданиям, дорогам и промышленности. Сейчас ясно одно: этот разлив станет далеко не последним в череде экологических катастроф в российской арктической зоне.
Мэри Томпсон-Джонс — профессор и председатель программы «Women in National Security and Diplomacy» («Женщины в сфере национальной безопасности и дипломатии) в Военно-морском колледже США.
