Путь к Рижскому миру, который был подписан 18 марта 1921 года, начался еще в самый разгар польско-большевистской войны 1920 года. В июле того года Варшава пыталась путем дипломатического посредничества со стороны Антанты задержать, казалось бы, неудержимый поход Красной Армии на Запад. Большевики отвергли такую возможность. Однако, когда в середине августа Красная Армия была разбита у врат Варшавы, они пошли на мирные переговоры, которые сначала велись в Минске, а потом были перенесены в Ригу и длились в целом больше полугода. Тему продолжит Назар Олийнык.
Рижский договор 1921 года завершил польско-большевистскую войну, гарантировал и определил восточные границы II Речи Посполитой, которые образовались путем раздела украинских и белорусских земель между Польшей и советской Россией. Следует сказать, что соглашение также де-факто стало признанием независимости балтийских республик и одновременно поставило крест на Варшавском договоре, известном как союз Пилсудский-Петлюра. Именно УНР во главе с Симоном Петлюрой стала самой большой жертвой Рижского мира. Польша же получила мир только до 1939 года, до времени печально известного Пакта Молотова-Риббентропа, в результате которого ее поделили между собой сталинский СССР и гитлеровская Германия.
Стоит подчеркнуть, что по замыслу маршала Пилсудского, УНР должна была стать ключевым среди других союзных государств, которые вместе должны были играть роль буфера по сдерживанию Москвы и служить гарантией безопасности для Польши. Рижский договор стал неким нотариальным актом провала данного проекта.
Об этом я спросил профессора Яна Писулиньского из Жешувского университета, которого и пригласил к разговору о Рижском договоре 1921 года.
Несомненно, если говорить о каком-то плане для Восточной Европы, прежде всего об ограничении возможностей России путем сокращения ее территории и создания цепи государств, начиная от Финляндии и стран Балтии, а заканчивая Беларусью и Украиной, государств, которые бы отделяли Польшу от России, то, безусловно, можно утверждать, что Пилсудский потерпел неудачу.
Он осознавал, что столь близкое соседство с Россией в долгосрочной перспективе небезопасно. Впрочем, до 1937 года Польша, прежде всего, готовилась к агрессии с восточного направления. Очевидно, вопрос в том, какие были возможности у Пилсудского, чтобы что-то изменить, но он понимал опасность.
Стоит также сказать, что в момент подписания Рижского мира ситуация в Стране Советов была крайне непростая. Скажем, на Украине полыхали крестьянские восстания, а на территории Польши находились петлюровские войска, готовые перейти границу, чтобы поддержать их. В этом контексте стоит вспомнить Второй зимний поход подразделений УНР в октябре-ноябре 1921 года, которые выступили с территории Польши, но потерпели поражение, поскольку повстанческое движение было уже по большом счету разгромлено. Историк объяснил, почему Пилсудский не решился на подобный шаг, скажем, в марте 1921 года.
Когда шли переговоры в Риге по поводу договора, то не было известно, какая реальная ситуация в России, поскольку оттуда не поступала информация. Можно сказать, что в этом смысле Рижский договор был выгоден Москве, так как, напомню, тогда в Кронштадте вспыхнуло восстание. Правда, это был локальный бунт, но он показывал, что от войны и от всей этой ситуации устали наивернейшие защитники большевистской революции. И этот бунт в Кронштадте был кроваво подавлен.
Безусловно, также были восстания на Украине, и наибольший их размах был именно весной 1921 года, и если бы нужно помочь повстанцам, то нужно было это делать именно тогда, ведь шансы на успех были бы более высокими. Если бы помощь повстанцам пришла бы из Польши тогда, то можно было бы рассчитывать на успех. Но именно в связи с подписанным договором и его ратификацией Польше это было не на руку. Надо помнить, что, во-первых, в случае оказания поддержки повстанцам Польша была бы предоставлена сама себе. Никто в Европе не хотел продолжения войны на востоке, даже проводимой польскими руками. Наблюдался отход от политики интервенции со стороны Франции и Великобритании. Никто уже не хотел включаться в гражданскую войну с большевиками. Тайком питались надежды, что их режим упадет сам по себе, сигналом чего рассматривалось восстание в Кронштадте.
Таким образом, если бы такая помощь со стороны Польши была оказана, то это было бы наперекор международной общественности и также наперекор воли большинства польского общества, которое уже не желало войны и интервенции. Сложно себе представить, что бы был поддержан второй Киевский поход.
Тем не менее кто же все-таки победил в Риге в марте 1921 года — большевики, или все же это была ничья? Мнение Яна Писулиньского:
Знаете, такие спортивные метафоры зачастую являются сильным упрощением, поскольку они размывают картину, хотя и они убедительны. Я бы этого не рассматривал в спортивных категориях.
Можно сказать, что с перспективы международного плана Пилсудского и безопасности Польши Рижский договор ничего не давал. Он давал нам немного, то есть, не гарантировал безопасности со стороны большевистской России. Одновременно с этим границы трудно было защищать ввиду того, что они не опирались ни на какие естественные препятствия. У нас были большие проблемы с национальными меньшинствами, часть которых поддавалась на большевистскую пропаганду. Таким образом, цена всего этого была высока.
А с другой стороны, польское государство не было столь сильным, чтобы самостоятельно обеспечить свою безопасность перед лицом угрозы в лице советов. Конечно, часть этой цены не принималась к сведению. Скажем, считалось, что Польша должна быть соответственно большой страной, и соответственно Восточная Галиция и Волынь считались землями, которые нам причитались, поскольку до разделов это была некогда часть Речи Посполитой. Не было понятия о цене присутствия столь высокого процента национальных меньшинств. Большинство считало, что это польские земли, и жило тем далеким прошлым.
В то же время, с точки зрения безопасности Польши Рижский договор был дефектным. Если уже и говорить о какой-то ничье, то несмотря на все, она была в пользу большевиков. Несомненно, в краткосрочной перспективе он решал вопрос окончания войны, но не решал геополитических проблем Польши, лежащей между Россией и Германией. Этот договор не обеспечивал нам безопасность, равно как и границы не были устойчивыми ввиду того, что не базировались на естественном историческом прошлом или воли местного населения, а это давало бы большие гарантии их устойчивости.
Профессор Писулиньский подчеркивает, что геополитическое положение Польши было незавидное, и что сам Пилсудский и некоторые представители польской политической элиты это прекрасно понимали.
Есть свидетельства, указывающие на то, что он воспринимал этот договор как некий антракт в неизбежном конфликте с большевиками, которого он опасался до конца своей жизни, до 1935 года. И многие польские политики осознавали, что это будет сложная ситуация, если такой конфликт вспыхнет. Несомненно, мы не можем заниматься здесь презентизмом и смотреть на все это с перспективы того, что произошло во время Второй мировой войны. Не будучи историческим детерминистом, я не считаю, что эта война была неизбежной, и что можно было предвидеть ее размах. Однако, договоренности в Риге не были устойчивым миром, хотя он и сохранялся почти 20 лет.
С этой точки зрения Рига была дефектным компромиссом, ничьей в пользу большевиков, ведь были решены ключевые для Польши вопросы, за исключением территориальной протяжности.
