Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
День (Украина): «Где главный враг?» — 3

Украинофобия в России от первого Романова до последнего «Августа»

Портрет Петра I - ИноСМИ, 1920, 02.10.2021
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
В продолжении русофобского пасквиля «эксперт» Оксана Пахлевская обвиняет Петра І в системном уничтожении субъектности Украины и такой же системной ненависти к любому проявлению ее идентичности. При его правлении Украина переживает период, который историки потом назовут «Пропащим временем».

Продолжение. Часть I. Часть II.

Еще в 2001 г. историк (речь идет о Юрии Афанасьеве — прим. ред.) предупреждал, что Россия вступает в период «агонии самодержавия»: «Россию опустошает пустыня, которая в нас самих. И эта опасность — восточного происхождения»…

***

В то же время юго-западные земли Руси со средины XIV в. попадают под все большее влияние Литвы, затем Польши, а потом — с 1569 года — Речи Посполитой. И хотя самое интенсивное влияние происходило до конца XVII века, но фактически лишь с последним разделением Польши — в 1795 году — заканчивается этот длительный период. Происхождение Казацкого государства, развитие Гетманщины все равно не прерывает традицию культурного обмена Украины с Польшей: при всех конфликтах политического и религиозного порядка, культура отражала значительно более сложную симбиотическую картину и «пограничных явлений», и происхождения оригинальных синтезов. В тигле этих взаимодействий выплавляется и «католическая Русь» — совершенно новое явление, которое удостоверяет рождение нового типа культурных отношений.

«Азиатская европеизация»

«Книги литовския печати на пожарех сжечь»: «писано на Москве» от первого Романова до Екатерины ІІ

Основы новой геополитической конфигурации Украины, Польши и России, собственно, складываются в ХVІ веке. Со стороны России важный фактор — теория «Москва — Третий Рим». И это как раз тот период, напомним, который выше упомянутый Сурков называет начальным периодом собственно российской государственности. Иван ІІІ (1462-1505), в частности своим браком с Софией Палеолог, последней наследницей византийских императоров, окончательно заложил основы централизованного государства. И уже в конце 1523 года — начале 1524 года была подведена под это государство мессианская основа. Появляется известное письмо монаха Филофея, что гласит: «Два Рима пали, третий стоит, а четвертому не бывати».

Упали первые два — из-за ереси: первый не принял православия, второй подвергся опасности выразить первому благосклонность. А вот третий, наконец, отбросив ошибки первых двух, защитит настоящую веру.

Что важно в этой теории, так это то, что западный мир — в частности и западные славяне — является наследником в первую очередь мира latinitas. То есть речь, собственно, о латинской культуре как трансляторе смыслов от античной культуры к христианской. Латынь стала языком западноевропейской цивилизации в Средневековье, во время Гуманизма и Возрождения. В этот самый период на основе латинского развивались и национальные языки Европы романской ветви. В то же время латынь не теряла своего значения как язык образованного общения, поэтому и появилась «res publica litterarum» — «ученая республика», мощный фактор интеллектуального объединения Европы.

Теория Москвы — Третьего Рима отбрасывает latinitas, «расщепляет» наследие Рима на политику и культуру. Берет первое, отказываясь от второго. Но структуры власти в Европе строились именно на основе философской и юридической мысли разных эпох. А в Московии происходит искусственная инсталляция идеи в неприспособленную к ней почву. Одна из комичных подробностей: Рюрик якобы происходит от Пруса, брата Октавиана Августа. Такая рудиментарная нобилитация (в Польше нобилитация — это правовая форма включения лица не шляхетского происхождения в дворянское сословие — прим. ред.) как раз и подтверждает, что вопрос достоверности и не поднимался. Речь шла об определенной «политтехнологии», которая имела, невзирая ни на что, свой успех и длительное использование.

То есть, фактически украинская идентичность в эти века, формируясь в поликультурном, мультилингвистическом, разноконфессиональном контексте, вырабатывает абсолютно новый тип православия. Это православие открыто для западных влияний. Важным элементом является и латинский язык, который «транспортирует» с Запада демократические категории и практики. В этом смысле Ральф Дарендорф утверждал, что границы демократической Европы совпадают с границей распространения латинского языка. И, собственно, этой последней восточной границей является Украина.

Страх России перед Украиной проявляется на 14-й год с начала правления Романовых. Михаил Федорович (1596-1654) воссел на трон в 1613 году, а уже в 1627 году принялся сжигать украинские книги. Не сам, а с помощью патриарха Филарета (приблизительно 1553-1633 годы), который был, по совместительству, его же собственным отцом.

Следовательно, уже с самого начала правления Романовых имеем фактически подтверждение существенной разницы двух церковных традиций. Во времена, о которых речь, происходили серьезные сдвиги в православном мире. В 1596 году появилась греко-католическая церковь (вместе с рождением первого Романова!). Киев в 1620 году получил митрополию. Между православными и униатскими писателями временами было согласие, временами его не было, но эти две церкви развивались в условиях культурного полиморфизма Речи Посполитой. Что, собственно, и является одной из самых весомых причин все более ощутимой несовместимости Украинской церкви с монолитом политического православия московского образца.

В 1622 году первой жертвой этих процессов стал Кирилл Транквилион Ставровецкий (ок. 1581-1646), чьи книги обрекались на «предание огню», а перед тем те книги было «сыскано и досматривано». С целью избежать, «чтобъ и ересь и смута въ мере не была», приказано те книги «собраши и на пожарахъ сжечь». «Кириллов слог» превращался чуть ли не в угрозу российской государственности. Тому же, кто те книги все равно покупал, угрожало «Великое градцкое наказание» — бичевание кнутом и церковное проклятие. Повсеместно, где находили книги Транквилиона, их показательно сжигали (в декабре того же года дворянин Горихвостов сжег 60 экземпляров «Учительного Евангелія»).

И это было лишь начало. Дальше уничтожение произведений основных украинских авторов ХVІІ века стало нормой. Сжигание — или и анафема — произведений Петра Могилы и Антония Радивиловского, Кирилла и Теодосия Софоновича, Лазаря Барановича и Епифания Славинецкого или Иоаникия Галятовского стали привычной практикой московской церкви. Причем, назывались они уже не «книги литовския печати», а «Кіевскія новыя книги».

Но также должны отметить, что при значительных отличиях украинского православия, в православии как таковом уже в определенной степени заложены внутренние механизмы омологации (улучшения, усовершенствования — прим. ред.), тогда как в западном христианстве, напротив, — механизмы дифференциации. Эти механизмы дифференциации на Западе построены в частности на дуализме власти пап и королей. Между этими «двумя мечами», употребляя высказывание Данте, продолжалась непрерывная борьба, которая постоянно трансформировала Западную Европу, перерисовывала ее внутренние и внешние границы. Но вместе с тем задавалась двумя важными вопросами: что такое Европа и какой должна быть ее внутренняя организация. Поэтому, с одной стороны, понятие Европы постоянно анализировалось в плоскости аксиологии — в измерении ценностей. С другой — постоянно поднимался вопрос о качестве власти и ее отношениях с обществом. Также были более глубокие и последовательные механизмы секуляризации. Поэтому между эпохой Возрождения и эпохой Просветительства наблюдаем колоссальные изменения в самосознании Европы, мощное развитие культуры и науки, стремительную модернизацию идей государства.

А в православном мире наблюдается значительно больше инертности и униформности идей. Ведь западное христианство имеет экуменическую традицию и привязано к «завоеванию душ», а не территориий. Православие же противопоставляет инклюзивному универсализму — защитную эксклюзивность. А византийский цезарепапизм («симфония власти»!) в действительности предопределяет жесткий централизм и доминирование политической (светской) власти над религиозной.

Накануне возникновения Российской империи Киев опять становится одним из основных препятствий на пути построения новой структуры. Учтем также специфику Российской империи. Как считает современный британский исследователь Джеффри Хоскинг, в отличие от других империй, в Российской процесс построения национальной идентичности (nation — building) совпал во времени с процессом имперского построения (state — building, empire — building), поэтому сама русская нация как будто растворилась в собственном имперском измерении. Следовательно, имперская нация чувствует себя наднациональным образованием. Но при этом, поглощая другие нации и религии, идентифицирует себя со «спасительной миссией» христианства. В то же время политическая власть постоянно опустошает церковь морально и интеллектуально, ослабляя ее даже материально и используя ее лишь с прагматичной целью своего укрепления и защиты.

Три даты символизируют нарастание угроз для Украины в форме поглощения: Переяславская рада в 1654 году, Вечный мир между Польшей и Россией (ценой Украины) в 1686 году и поражение Мазепы в Полтавской битве в 1709 году. Больше всегда говорится о Переяславской раде и Полтавской битве — об этих событиях существует множество литературы. А вот «annus orribilis» — ужасный 1686 год — не имеет такого символического значения. Однако он и является переломным, поскольку приводит к переформатированию как этнокультурного, так и религиозного пространства Украины.

Киев терпит двойное поражение. Для Московии реально Киев — всего лишь фетиш, который не представляет ничего сакрального. В торгах России с Речью Посполитой Киев стоит России всего 146 тысяч рублей. А с Константинопольским патриархатом — 200 червонцев и 120 собольих шкур. В итоге Россия легитимизует свою власть над Левобережьем и Киевом. Украинская церковь выводится из канонического пространства Константинопольского патриархата и подчиняется патриархату Московскому. Это является эпохальным событием, которое знаменует переструктурирование всего православного пространства и демонтаж украинской церковной традиции. Забрав к себе ведущих интеллектуалов (Стефан Яворский, Феофан Прокопович, Дмитрий Туптало в разной степени, но эффективно будут способствовать построению империи), Петр І начал свое наступление на украинскую культуру принудительным сокращением — с 2 тысяч до 161 — количества студентов Киево-Могилянской академии. В 1709 году вводится обязательная цензура украинских книг в Москве. В 1720 году Петр издает указ о запрете печатания в Киеве и Чернигове «книг, не согласных с великороссийскими печатями», то есть на украинском языке. Из церковных книг изымаются украинские тексты.

В 1721 году Петр уничтожает патриархат, упраздняя патриаршее руководство церковью, замещая его Святейшим правящим синодом. Это фактически судебно-цензурная институция (руководил ею обер-прокурор), которая закрепила цезаре-папистский тип власти в России, дополнительно политизировала церковь, забрав у нее любую моральную автономию и институционную самостоятельность. Синодный период длился до 1917 года, а после революции уничтожение церкви обрело концептуальный и целеустремленный характер. Поэтому с этих действий Петра начинается системное уничтожение субъектности Украины, а также системная ненависть к любому проявлению ее идентичности. Собственно, с 1654 год и далее Украина переживает период, который Драгоманов назвал «Пропащее время».

И это уничтожение субъектности имеет достаточно софистический характер. Ведь европеизация России именно и начинается с Украины. Итальянский славист Риккардо Пиккйо называет рутенскую (лат. Ruthenia — одна из средневековых латинских вариаций названия Руси, наряду с Russia, Ruscia, Rossia, Roxolania и другими. Образованный от Рутении экзоэтноним «рутены» соответствовал историческому восточнославянскому эндоэтнониму «русины» — прим. ред.) европеизацию первым — гуманитарным — этапом оксидентализации (движение к цивилизационному устройству на западноевропейский манер — прим. ред.) России, после которого наступает научно-технологический, который будет иметь германский характер.

И вот здесь завязывается узел парадоксов. Отдельные деятели украинской культуры, которые способствуют построению Российской империи, вносят в этот процесс определенные европейские практики и традиции. Но они же и помогают экспансии российской идеологии в украинском культурном пространстве. Собственно, приходится признать, что даже с формулой «триединый русский народ» России помогли украинцы, а в первую очередь — Феофан Прокопович. А политизированная церковь сделала этот неравный обмен роковым для Украины.

Вследствие этого интеллектуальный и политический мир Украины раскалывается, давая возможность его врагам оперировать пропагандистскими, по сути, категориями для разделения этого мира на «правильных» и «неправильных» украинцев. Фактически Петр положил начало зеркальной противоположности двух идентичностей и манихейскому дуализму интерпретации этой противоположности.

«Правильные» украинцы в российской оптике — это украинцы, которые демонстративно отбросили свою идентичность в пользу русской, а «неправильные» — «мазепинцы», «сепаратисты», а следовательно, «иуды», так как «предали» сакрализованного императора и «святую Русь». В рамках этой парадигмы артикулируется и противопоставление Богдана Хмельницкого и Ивана Мазепы — «правильного» и «неправильного» гетманов, а это является грубым искажением как самих этих государственников, так и их идей и созданных ими исторических контекстов.