Не воображайте, будто Польша — пуп Земли и имеет для России хоть какое-то значение. Настоящая проблема для россиян — не поляки, а американцы. В Европе они считаются только с Германией и Францией, а Варшава ничего для них не значит: таков типичный российский дискурс, который нередко звучит и у нас. На мой взгляд, он — абсолютно ошибочный.

Я не говорю, что мы важны для россиян так же, как американцы. Но мне кажется, что Польша в российской политике (и душе) — это особая заноза, что она вызывает у россиян несравнимо более сильные чувства, чем, допустим, Испания, Румыния или Болгария. Это, конечно, не положительные эмоции, но ведь у нас не так много поводов для взаимной любви. И такая ситуация сохраняется довольно давно.

Напомню начало романа «Мастер и Маргарита». В московском сквере на Патриарших прудах, где сидят на лавочке литератор Михаил Берлиоз и поэт Иван Бездомный, появляется загадочный мужчина. «“Скорее француз...” — подумал Берлиоз. “Поляк?..” — подумал Бездомный. Необходимо добавить, что на поэта иностранец с первых же слов произвел отвратительное впечатление, а Берлиозу, скорее, понравился». Тут та же самая заноза.

Я помню, как в марте этого года мы опубликовали в приложении Plus Minus интервью Анджея Ломановского (Andrzej Łomanowski) с прокремлевским политологом Сергеем Марковым. Марков старался придерживаться принятого в России дискурса, говоря, что «Польша находится на периферии интереса российской общественности», однако эмоциональный тон, звучавший, когда он говорил о поляках, показал, что это отнюдь не периферия российской души. «В отношении поляков к россиянам есть элемент расизма, они не считают нас полноценными европейцами», — гремел он, и чувствовалось, как сильно его это задевает и раздражает. Я не знаю, есть ли в отношении поляков к русским расизм (мне кажется, что нет), но мы, несомненно, не любим россиян так, как немцы или французы. А это наносит сильный удар по гордости наших восточных соседей. Они, вероятно, думают: почему, этот славянский народец, который столько лет пользовался близкими отношениями с царской, а потом советской Россией, не выражает нам благодарности, а, наоборот, постоянно перечит и чего-то требует — то катынских документов, то обломков самолета?

Почему я пишу о российском комплексе по поводу Польши в эти дни? В последние десять лет 4 ноября в России отмечают День национального единства: праздник в память о победе российских повстанцев над польско-литовскими войсками. В этом году по российской столице прошли маршем 85 000 человек. Они празднуют свою победу над поляками, и сложно не вспомнить, что до этого те же самые поляки захватили обитель русских царей. Поэтому благодаря тому, что они сделали в ноябре, мы можем лечить собственные комплексы — в отношении России.