Три Мушкетера - это четверка. Как у Александра Дюма. На прошлой неделе в Париже к сочинской тройке - Жаку Шираку, Герхарду Шредеру и Владимиру Путину - присоединился Хосе Луис Сапатеро. Испанцам приятней думать, что мадридское трио - Хосе Луис, Жак и Герхард - пополнилось присутствием Владимира. Однако именно глава правительства Испании является дополнительным звеном. Президент Франции благодарен ему за это. И не только потому, что у его предшественника Хосе Марии Аснара был просто талант оскорблять его. Ему, десятилетиями знакомому со всеми тайнами дипломатии, приятно сопутствовать молодому коллеге в его первых шагах. Со времени победы социалистов на прошедших год назад выборах, Мадрид присоединился к 'мирному фронту' против войны в Ираке, больше уже не существующему, поскольку трансатлантическая грызня из-за этой войны официально ушла в прошлое. Однако он по-прежнему их объединяет. Ведь если у четырех парижских мушкетеров и есть хоть какая-то точка соприкосновения, то это, конечно, их противостояние американской политике в Ираке.
Можно ли полностью или частично основывать на этом свою внешнюю политику, пусть даже во имя многосторонности, т.е. многополярности? Является ли Владимир Путин наиболее подходящим партнером в этом предприятии? Есть немало причин сомневаться в этом, и они не ускользнули от внимания тех, кто несет ответственность за французскую дипломатию. Даже в Елисейском дворце тон изменился. Тогда как всего лишь несколько месяцев назад Жак Ширак уже не мог подобрать более хвалебных слов для российской демократии и ее успехов в области соблюдения прав человека. Сегодня он использует более двусмысленную формулировку: Россия является 'ключом к миру, демократии и правовому государству на нашем континенте'. То, что от отношения Москвы во многом зависит будущее определенного числа европейских стран, очевидно, однако это ничего не говорит о нынешнем состоянии России.
Да и оценка положения Владимира Путина, сделанная в частных беседах, уже не такая положительная, как раньше. В окружении французского президента признают, что кремлевский лидер утратил былую силу. Насколько успешным считался его первый президентский срок, исходя из того факта, что он пришел к власти благодаря войне в Чечне, что и повлияло на всю внутреннюю политику, настолько он плохо дебютировал во второй раз. Бесланская бойня, дело 'ЮКОСа', нападки на свободу прессы, противостояние социальной реформе, которое вывело на улицы десятки тысяч пенсионеров и снизило популярность Владимира Путина, проблемы с 'ближним зарубежьем' (Украина, Молдавия, Кавказ, страны Балтии) - признаки некоторого 'относительного ухудшения'.
Конечно, по-прежнему неукоснительно используются эвфемизмы: российская демократия 'еще не повзрослела', оппозиции 'не хватает пространства для самопроявления', коррупция 'довольно значительна'. . . По крайней мере, не отрицается реальное существование той России, где процесс демократизации заглох, где реформы заблокированы из-за борьбы стоящих на верхушке власти кланов, где составляющие основу государства спецслужбы требуют своего.
Встретившись в середине февраля в Брюсселе, Жак Ширак и Джордж У. Буш согласились с этим анализом. Они даже сходятся во мнении о том, что восстановление государства имеет первостепенное значение. Американцам бы хотелось, чтобы соблюдались демократические формы, и они больше не стесняются это утверждать. В Париже довольствуются тем, что говорят: 'было бы предпочтительно' и избегают публично давать советы. В этом-то вся разница.
Никто не отрицает необходимости диалога с Россией. Те немногие демократы, которые продолжают там бороться, нуждаются в этом больше, чем кто бы то ни было. И все же верить в то, что отношения с Россией улучшатся от того, что будет приниматься во внимание обидчивость Владимира Путина, - ошибка. Российский президент может быть благодарен европейцам за их обходительность, так отличающуюся от грубой прямоты американцев, но думать, что она повлияет на его основной выбор, - тешить себя иллюзиями.
Герхард Шредер куда циничнее и ближе к истине, когда выдвигает на передний план экономические выгоды, в частности, в энергетической области, которые и те и другие извлекут из сотрудничества. 'Сначала жратва, а потом мораль', - писал Бертольд Брехт. Перефразируя немецкого драматурга, Александр Яковлев, ветеран перестройки, с сожалением заметил недавно: 'Сначала газ, а потом мораль'.
В краткосрочной перспективе, за эту политику, возможно, придется платить. В долгосрочной перспективе, она опасна. Она вдохновляет тех, кто считает, что в России модернизация и демократизация - противоречащие друг другу понятия, что только сильный режим может довести реформы до конца. То есть те тянущие в прошлое силы, которые отстаивают административное управление экономикой и полный политический контроль для обеспечения стабильности. То, что у россиян отсутствует демократическая традиция, не является оправданием. Скорее, это повод помочь им не терять времени, вместо того чтобы заискивать перед теми, кто считает их неспособными самими собой управлять.
____________________________________________________________________________
Избранные сочинения Даниэля Верне на ИноСМИ.Ru
Перестройка: успешный провал ("Le Monde", Франция)
Как организовать диалог между США и Европой ("Le Monde", Франция)
25 перед лицом революции Буша ("Le Monde", Франция)
Путин - 'беднякам отец родной' ("Le Monde", Франция)
Поражение Путина, надежда для России ("Le Monde", Франция)
Турция, Украина: общая битва? ("Le Monde", Франция)
Будущее России ("Le Monde", Франция)
Владимир Путин: поворот к Западу ("Le Monde", Франция)
