Большое видится на расстоянии. Но при этом на расстоянии порой трудно отделить главное от второстепенного. На этой неделе мы отметим шестидесятую годовщину окончания второй мировой войны в Европе. На сей раз мы воспринимаем эту юбилейную дату чуть-чуть по иному, чем раньше. Надеемся, что серия факсимильных публикаций, первая из которых появится в 'Times' сегодня, позволит отразить это новое восприятие.
Число людей, помнящих тот день, когда Черчилль призвал британский народ насладиться 'недолгим праздником', уменьшается с каждым годом. Так что эти торжества, как и юбилей высадки в Нормандии, который мы отметили в прошлом году, имеет печальный оттенок. Ведь для многих представителей 'величайшего поколения' британцев этот день станет последней 'круглой датой' с момента окончания войны, которую им доведется увидеть.
Расстояние влияет и на угол зрения. Нынешняя годовщина Победы отмечена двумя знаковыми культурными событиями - выходом немецкого фильма 'Крушение', повествующего о последних днях Гитлера в бункере Рейхсканцелярии, и книги Макса Гастингса (Max Hastings) 'Армагеддон' ('Armageddon'), где речь идет о событиях последнего года войны. В обоих случаях финал мирового конфликта рисуется мрачными красками - помимо прочего, это отражает характер современной эпохи, когда мы уже не так уверены в справедливости войн, которые ведем.
Сам День победы стал проблеском света между двумя промежутками тьмы. Он означал разгром нацизма, но на континент уже наползала мрачная тень сталинизма. Россияне принесли огромные жертвы, чтобы одолеть Гитлера. Но их победе суждено было стать предвестницей порабощения для народов Восточной Европы.
Сегодня, когда мы размышляем о неоднозначном наследии Победы, одно, по крайней мере, становится яснее, чем когда-либо. Право жить в демократической стране бесценно, и мы в вечном долгу у тех, кто отстоял для нас эту свободу.
