Мера наказания Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву, в конечном счете, будет больше свидетельствовать о жесткости Кремля, чем о степени вины обвиняемых.
В Мещанском суде Москвы уже вынесен приговор. Он звучит так: виновны согласно предъявленному обвинению. Но обвинитель в рамках дела - это не тот юноша, что сидит по левую руку от судьи. Им являются люди всего мира, составившие себе за прошедшие дни представление о судопроизводстве в России.
После трех мучительно долгих дней оглашения приговора судьям пока еще не удалось сказать последнее слово о Михаиле Ходорковском и его партнере Платоне Лебедеве. Но времени хватило для того, чтобы в очередной раз подорвать авторитет органов российской юстиции.
Три судьи пока не предприняли ничего, чтобы опровергнуть самое страшное обвинение, которое может быть выдвинуто в адрес суда: обвинение, что он является политическим инструментом. Это не зависит, в конечном счете, от меры наказания, даже если она окажется мягче, чем ожидается.
Подозрение о политической подоплеке процесса крепко пристало к нему уже задолго до начала оглашения приговора, и это обоснованно. Обвиняемый Ходорковский - противник президента Владимира Путина. Он был избран в качестве жертвы за мнимые нарушения, которые были обычными для бизнеса многих российских олигархов.
Запуганные адвокаты
Процесс сопровождался безжалостным разгромом концерна ЮКОС Ходорковского - до этого - одного из самых успешных и современных предприятий. В разрушении участвовали ближайшие сотрудники Владимира Путина.
Адвокатов запугали, даже взяли каким-то образом в заложники. В ходе процесса допускалась масса ошибок, что вызывало недовольство не только со стороны адвокатов, но и Парламентской Ассамблеи Совета Европы.
По крайней мере, теоретически судьи в деле Ходорковского имели, вынося свой вердикт, две возможности. Они могли отмежеваться от искового заявления прокуратуры, то есть от документа, который московский профессор экономики Евгений Ясин называет 'сфабрикованным'.
Они могли пункт за пунктом самостоятельно оценить и взвесить обоснованность обвинений. Тогда Михаил Ходорковский и Платон Лебедев могли бы надеяться на мягкий или даже оправдательный приговор.
Недостойный спектакль
Но в российской практике вторая возможность была, видимо, единственно возможной. Судьи следовали аргументам прокуратуры вплоть до неизбежного признания вины. Вместе с недостойным спектаклем, который являло собой затягивание оглашения приговора, судьи подтвердили обоснованность обвинения в том, что они проводят показательный процесс.
Судебное разбирательство напоминает показательный процесс также потому, что оно воспринимается общественным мнением России не просто как суд лишь против отдельной очень богатой личности, но и как суд над злом: над диким капитализмом девяностых годов.
Зло это действительно существовало. У политиков-реформаторов в то время был план как можно скорее создать на руинах коммунизма класс капиталистов. Так, за одну ночь появлялись миллионеры, и так, на глазах государства происходил бессовестный грабеж.
Разобраться в этой эпохе с юридической точки зрения было бы для правового государства смелым предприятием. В таком случае большое число самых высокопоставленных государственных чиновников должно было бы опасаться оказаться в тюрьме, масса юристов была бы вынуждена разбираться, что было по законам, пусть и плохим, а что - нет.
Но в этом расследовании Россия Путина не заинтересована. Вместо этого она выносит приговор Михаилу Ходорковскому, то есть человеку, который выполнил свою часть соглашения. Ходорковский, как того желали реформаторы девяностых годов, создал новые ценности, превратил находившиеся в упадке государственные предприятия в современные компании. Ходорковский добивался большей открытости российской экономики, превратил российскую нефтяную фирму в авторитетный за рубежом концерн.
Символическая фигура более современной России
Но поскольку он не смог не использовать деньги также в политических целях, то ему пришлось вступить в опасную игру. Таким образом, он превратил себя в фигуру, на которой можно было, как задумывал Кремль, преподать урок для других.
Местные олигархи и крупные зарубежные инвесторы поняли, что хорошие контакты с Кремлем важнее, чем хорошие адвокаты. От демократического правового государства в России остается всего лишь фасад, который для некоторых достаточен, например, для Немецкого банка или для канцлера Германии Герхарда Шредера (Gerhard Schroeder).
Но для Михаила Ходорковского и Платона Лебедева на этом процессе, сомневаться в законности которого не видит оснований Герхард Шредер, речь идет о части их жизни. Мера наказания, в конечном счете, будет свидетельствовать, видимо, о жесткости Кремля, и в меньшей мере о вине обвиняемых.
С Ходорковским как экономическим руководителем, независимо от приговора, уже покончено. Но как символическая фигура современной России он достигает новых высот. Это также означает, что до тех пор, пока Ходорковский сидит за решеткой, в России будет продолжаться эпоха лицемеров.
