Сегодня, накануне четвертой годовщины событий 11 сентября 2001 г., анализ эволюции внешней политики США после этих ужасных терактов, пожалуй, уместно будет начать с вопроса: насколько этот политический курс основывается на американских политических и культурных традициях, и в какой степени он связан с личными качествами нынешнего президента и характерными чертами его администрации?
Возникает немалый соблазн напрямую связать реакцию администрации Буша на события 11 сентября с американским национальным характером и внешнеполитическими традициями: многие так и поступают. И раньше, ощущая непосредственную угрозу, мы проявляли склонность к решительным односторонним действиям; и раньше в подобных случаях в наших выступлениях звучала идеалистическая риторика. Однако на деле главные внешнеполитические решения США после 11 сентября не были обусловлены ни американской политической традицией, ни существенным внутриполитическим давлением, ограничивавшим свободу маневра администрации.
Сразу же после этих терактов американцы позволили бы президенту Бушу повести их в целом ряде направлений, по его выбору; страна была готова идти на значительный риск и жертвы. Администрация Буша не потребовала от простых американцев никакого самопожертвования, однако после быстрого крушения режима талибов она сделала крупную ставку в игре, вознамерившись решить давнюю проблему, лишь косвенно связанную с угрозой со стороны 'Аль-Каиды' - иракскую. В процессе этого решения она растратила громадный мандат общественного доверия, полученный после 11 сентября. Кроме того, она оттолкнула большинство ближайших союзников, многие из которых теперь проводят политику 'мягкого противовеса' влиянию США, и вызвала волну антиамериканизма на Ближнем Востоке.
Вместо этого администрация Буша могла бы создать подлинный альянс демократических государств для борьбы с антилиберальными веяниями, исходящими с Ближнего Востока. Кроме того, вместо войны с Ираком она могла бы ужесточить санкции против этой страны и обеспечить возвращение туда международных инспекторов по оружию массового поражения (ОМП). Она могла бы дать зеленый свет новому международному режиму контроля в области нераспространения ОМП. Все эти меры соответствовали бы традициям американской внешней политики. Однако г-н Буш и его администрация по собственной воле выбрали иной путь.
Внутриполитические соображения ограничивали свободу выбора администрации ничуть не больше, чем устоявшиеся внешнеполитические принципы. В последнее время много говорится об 'Америке красных штатов' [т.е. штатов, традиционно голосующих за республиканцев - прим. перев.], составляющей политическую базу для унилатералистской внешней политики президента Буша, или о росте влияния христиан-консерваторов, якобы определяющих его программу действий на международной арене. Однако масштаб и значение этих явлений сильно преувеличиваются.
Этим несуществующим 'детерминантам' политики администрации уделялось столько внимания, что практически незамеченной осталась иная тенденция политического развития. В рядах Республиканской партии поддержку иракской войне оказали неоконсерваторы (не имеющие собственной политической базы, но представляющие собой интеллектуальную 'тяжелую артиллерию') и те, кого Уолтер Рассел Мид [Walter Russel Mead -американский историк, старший научный сотрудник Совета по международным отношениям (Council on Foreign Relations) - прим. перев.] называет 'джексонианской Америкой' [т.е. приверженцев политических принципов седьмого президента США Эндрю Джексона (Andrew Jackson) - прим. перев.] - американских националистов, интуитивно склонных к 'боевитому' изоляционизму.
В дальнейшем этот парадоксальный альянс укрепился благодаря стечению обстоятельств. Поскольку оружия массового поражения в Ираке найти не удалось, а наличие реальных связей между Саддамом Хуссейном и 'Аль-Каидой' так и не было доказано, к моменту второй инаугурационной речи президенту ничего не оставалось, кроме как оправдывать войну в Ираке с чисто неоконсервативных позиций: т.е. как элемент 'идейного' курса на политическое преобразование Большого Ближнего Востока. 'Джексонианцы', из которых формируется политическая опора президента (приверженцы подобных взглядов составляют большинство и среди солдат, воюющих и погибающих в Ираке) не являются по определению сторонниками такой политики, однако они не станут отворачиваться от верховного главнокомандующего в разгар войны, особенно если существует реальная надежда на победу.
Однако подобная 'коалиция военного времени' представляется довольно хрупкой и неустойчивой в случае неудач.
Если 'джексонианцы' сочтут, что Америка не в состоянии выиграть войну в Ираке, а то и терпит там поражение, они вряд ли станут и дальше поддерживать 'глобальную' внешнюю политику, направленную на распространение демократии. Это, в свою очередь, способно повлиять на отбор кандидата от республиканцев на президентских выборах 2008 г. - настолько существенно, что его исход отразится на будущем всей внешней политики США.
Терпим ли мы поражение в Ираке? Ответ пока неясен. С военной точки зрения Соединенные Штаты способны контролировать ситуацию в этой стране до тех пор, пока будут держать там значительный контингент, однако наша готовность поддерживать численный состав группировки на уровне, необходимом для продолжения нынешнего курса, небеспредельна. Профессиональная армия не предназначена для борьбы с длительным восстанием: в результате и в сухопутных войсках, и в Корпусе морской пехоты уже возникли проблемы с людскими ресурсами и боевым духом. Хотя общественная поддержка военного присутствия в Ираке остается стабильной, чисто оперативные соображения скорее всего заставят администрацию уже в будущем году сократить численность контингента в Ираке.
Поскольку обеспечить поддержку новой конституции Ирака со стороны суннитов обеспечить не удалось, а в суннитской общине наметился раскол, в обозримом будущем создание сильного и монолитного правительства в Ираке представляется все менее вероятным. Более того, проблема теперь заключается в том, чтобы убедить религиозные и этнические группы, составляющие население Ирака, для обеспечения своей безопасности полагаться на государство, а не на собственные ополчения. В случае преждевременного вывода американских войск в Ираке воцарится еще больший хаос. Это спровоцирует целую серию неблагоприятных событий, которые нанесут еще больший урон репутации Соединенных Штатов в мире и вынудят их в будущем уделять первостепенное внимание Ближнему Востоку в ущерб другим важным регионам - например, Азиатскому.
Мы не знаем, чем, в конечном итоге, обернутся для нас иракские события. Однако одно можно сказать с определенностью: через четыре года после 11 сентября успех или провал всей нашей политики зависит от исхода войны, практически не связанной с теми силами, что нанесли нам страшный удар в тот злополучный день. Причем такой результат вовсе не был неизбежным. И остается только сожалеть, что все сложилось именно так.
Фрэнсис Фукуяма - профессор международной политэкономии в Институте фундаментальных международных исследований (School of Advanced International Studies) при Университете Джонса Гопкинса (Johns Hopkins University) и председатель редколлегии нового журнала 'The American Interest'
____________________________________________________________
Избранные сочинения Фрэнсиса Фукуямы на ИноСМИ.Ru
'Американцы хотят, чтобы Европа была предприимчивой и конкурентоспособной' ("Le Figaro", Франция)
Республиканцы и демократы: внешнеполитический маскарад ("The Financial Times", Великобритания)
Кальвинистский манифест ("The New York Times", США)
'Этот мир в состоянии шока. О государстве' ("Le Nouvel Observateur", Франция)
И Фукуяма прокричал: 'Моисей! Моисей!' ("La Vanguardia", Испания)
'Путин надеется на то, что Запад закроет глаза' ("Sueddeutsche Zeitung", Германия)
Париж-Вашингтон: общая судьба ("Le Figaro", Франция)
Буш должен понять, что длительная оккупация Ирака неизбежна ("The Wall Street Journal", США)
Лицемерие - характеристика не только Соединенных Штатов' ("Clarin", Аргентина)
