Испокон веков люди учились оснащать сложные системы устройствами защиты. Мы встраиваем перегородки в суда, автоматические выключатели в электрические сети и ставим банкам условия по минимуму резервов. Однако, после окончания холодной войны мы делали прямо противоположное с нашей индустриальной системой. Вместо разработки благоприятных для рынка методов распределения рисков и смягчения шоков, мы бросились разрушать перегородки, традиционно существовавшие между государствами и компаниями. Выражаясь фигурально, мы будто разрушили все дамбы в нашей производственной системе.
В результате, теперь мы живем в мире, где изолированное политическое или природное бедствие на другом конце планеты может нарушить функционирование базовых систем, от которых мы все зависим. Представьте себе последствия войны на Корейском полуострове или восстания на юге Индии или птичьего гриппа в промышленной Азии.
В первом случае мы немедленно потеряем половину глобального производства модулей памяти, 65% производства флэш-чипов и много чего еще. В самом лучшем случае, в результате этого произойдут массовые сбои в электронной промышленности и всех отраслях промышленности, зависящих от электронных компонентов. Во втором случае многочисленные глобальные компании, в том числе, банки, потеряют способность обрабатывать информацию, потому что они переместили в этот регион свои ключевые бэк-офисные операции. Тем временем, третий случай станет жутким доказательством того, что система производства эволюционировала в совершенно неожиданных направлениях. Как отмечается в статье из последнего номера журнала Foreign Affairs, одна из международных систем, которая рухнет в случае пандемии, производит медицинские респираторные маски для США.
В каждом из вышеперечисленных случаев катастрофа в далекой стране приводит к потенциальным гигантским срывам в работе промышленных систем, от которых мы все зависим. Это может означать потерю рабочих мест, как в производстве, так и в сбыте. Это может означать исчезновение из магазинов даже товаров массового потребления. Это может означать разрушение состояний, если эти срывы приведут к финансовым обвалам. А также это может означать человеческие жертвы, если прекратят работу системы медицинской и пищевой промышленности. Это лишь немногие из потенциальных бедствий.
Как же мы оказались в столь хрупком мире? В конце концов, двадцать лет назад наша индустриальная система работала иначе. Мы, в основном, ожидали, что глобализация принесет противоположные результаты - будет больше компаний, предлагающих более широкий ассортимент товаров в рамках системы, отличающейся большей гибкостью. Так оно и было какое-то время в начале и середине 1990-х.
Но за последнее десятилетие три фактора изменили принципы организации работы компаний, а, следовательно и сам характер производства. Во-первых, это консолидация. Серия постоянных, порой драматичных, слияний, приобретений, стратегических отступлений и банкротств позволила ведущим компаниям полностью изменить облик многих глобальных рынков. Проводимые сделки, редко оспариваемые властями, привели к такой консолидации власти, какой не было уже лет сто. Компания Owens-Illinois производит более половины пищевых контейнеров в мире. А Intel на 90% обеспечивает потребности мирового рынка в самых необходимых полупроводниках.
Во-вторых, это конец вертикальной интеграции. Огромные вертикально интегрированные компании, которые доминировали в производстве на протяжении большей части ХХ века, были буквально растащены на части, которые впоследствии соединились совсем по-новому. Это процесс полностью меняет распределение ответственности и рисков среди компаний, а также между частным сектором и обществом.
Во-вторых, возросли объемы производства по принципу "строго вовремя". С конца 1980-х многие американские компании начали внедрять у себя производственную систему 'Тойоты' и применять ее в куда большем масштабе, чем это когда-либо делалось в 'Тойоте'. В результате, возросла эффективность, но вместе с тем произошла беспрецедентная систематизация централизованного снабжения и сокращение ассортимента.
Такая революция в организации системы производства представляла бы проблему даже в рамках одного государства, хотя бы в силу своей очевидной хрупкости. Тот факт, что в наше время система включает в себя множество государств - то есть является 'глобальной' - лишь увеличивает степень риска.
После урагана 'Катрина' отказали многие американские системы. Но ураган также показал, как должна работать хорошо отлаженная система - это энергетика. Несмотря на разрушение как нефтеперекачивающих станций, так и нефтеперерабатывающих заводов, объем бензина, используемого американцами сократился всего лишь на 10%. Очень похожая ситуация была три года назад, когда венесуэльская оппозиция прекратила качать нефть.
Теперь вспомните о многочисленных промышленных катастрофах меньшего масштаба, происшедших в последние годы в связи с такими событиями, как распространение вируса атипичной пневмонии, закрытие границ после 11 сентября, локаут в портах американского западного побережья и землетрясение на Тайване в 1999 г. Контраст поражает. Система, созданная для доставки ресурсов, буквально запрятанных в землю, является разросшейся, жизнеспособной и способной выдавать примерно 90% своего обычного производства промышленной продукции ключевого значения.
Система, которую люди могут буквально формировать так, как им вздумается, отличается исключительной концентрацией и специализацией, до такой степени, что можно представить себе страну, теряющую до 90% своей важнейшей промышленной продукции.
Настало время признать, что наш грандиозный эксперимент по управлению индустрией в духе радикального laisser faire (laisser faire, фр. - невмешательство [правительства в дела частных лиц, особенно в частный бизнес и торговлю] - прим.пер.) провалился. Изначальная договоренность была очень простой: компаниям будет позволено делать то, что они сочтут нужным, а за это они будут отслеживать угрозы безопасности стран, которые от них зависят. Увы, становится все более очевидным, что сегодня компании совершенно не такие, какими они были двадцать лет назад. Новая радикальная организация промышленности полностью изменила восприятие компаниями общесистемного риска, а в некоторых случаях сделала их совершенно слепыми.
Из этого следует такой вывод: настало время, чтобы правительства откорректировали устанавливаемые ими правила, по которым частный сектор управляет производственными инфраструктурами, от которых зависят страны, чтобы вновь обеспечить разбитие этих систем на отсеки. Многого можно добиться при использовании модифицированных вариантов давно опробованных политических курсов. К ним относятся более решительное использование антитрестовых законов; требование к компаниям получать в реальном времени комплектующие из разных источников; а также ограничения на объем составляющих данного продукта, компонента или услуги, импортируемых из одной страны. Не надо ужасаться перспективе увеличения государственного вмешательства: в конце концов богатые страны довольно-таки преуспели в создании своих индустриальных систем за полвека, предшествовавшие радикальной о либерализации в духе laisser faire. Напротив, чудовищной перспективой представляется пассивное ожидание очередной промышленной катастрофы.
Перу автора, старшего научного сотрудника фонда 'New America Foundation' принадлежит книга 'End of the Line: The Rise and Coming Fall of the Global' Corporation (Конец пути: Подъем и грядущее падение глобальной корпорации)
