'Мы сможем справиться с тиранией, насилием и агрессией власть имущих против собственного народа, лишь когда сделаем всех людей ответственными перед законом'. (Из выступления судьи Роберта Джексона на открытии Нюрнбергского процесса в 1945 г.)
Риторика была возвышенной, цели - грандиозными, идеалы - широкими. И все же, Международный военный трибунал, судивший в Нюрнберге нацистских лидеров, не соответствовал бы современным стандартам прав человека и международного права.
С самого начала было очевидно, что судебные процессы станут 'правосудием победителя'. Британия, Франция, Соединенные Штаты и Советский Союз создали суд, в работе которого не принимали участие представители Германии или других стран. Они назвали свои основополагающие принципы уставом, а не законом, с тем, чтобы обойти вопрос о сомнительной правомочности суда. Трудно было понять, почему в список ответчиков было включено именно двадцать человек. В какой-то момент советские прокуроры обвинили нацистов в расстреле более 20 000 польских офицеров в 1940 г. - хотя их правительство прекрасно знало, что это преступление совершил сам Советский Союз.
И все же, в ретроспективе, Нюрнберг был огромным достижением, и сегодня, когда в Багдаде начинается процесс Саддама Хусейна, стоит напомнить, почему. Как бы то ни было, Нюрнберг показал немецкому народу и миру истинный характер нацистской системы. С показаниями выступили выжившие в Освенциме и офицеры СС. Бывшие высокопоставленные нацисты были подвергнуты перекрестному допросу. Прокуроры предъявили документы, кинохронику из освобожденных концентрационных лагерей и сделанные самими нацистами фотоснимки их зверств. В конце были казни и оправдательные приговоры. Но большее значение имело то, что история Третьего рейха была рассказана, убедительно и красноречиво.
Поскольку иракский Специальный трибунал, которому предстоит судить Хусейна и его подручных, проходит в условиях вооруженного восстания, а его организаторы - иракцы, а не иностранцы, он потенциально более слаб, и им легче манипулировать, чем Нюрнбергским трибуналом. С самого начала некоторые иракские политики хотели использовать трибунал для того, чтобы начать политическое наступление на суннитов - членов партии 'Баас', в то время как другие хотели провернуть его как можно скорее именно для того, чтобы защитить некоторых представителей суннитской общины. Необъяснимо, почему американские военные все еще держат под замком документы правительства Хусейна, ограничивают доступ иракцев к ним, а, кроме того, будут ограничивать круг лиц, допускаемых на процесс. Даже иракцы, участвующие в трибунале, озабочены неопытностью иракских судей и прокуроров, некоторые из которых в частном порядке признаются, что они по-прежнему боятся Хусейна, даже если он сидит перед ними в зале суда.
Частично поэтому, а частично - и прежде всего - потому, что они не одобрили вторжение в Ирак, международные правозащитные организации, которые обычно рады процессам над диктаторами, к этому трибуналу относятся скептически. По мнению Human Rights Watch, трибунал обладает 'недостаточным критерием доказательности'. Эта организация также обеспокоена тем, что осужденным не будет обеспечена адекватная защита. Международный центр правосудия переходного периода (International Center for Transitional Justice) сетует на то, что не нашли своего решения не только политические, но 'и юридические, административные и процедурные' вопросы. Многие благородно возмущены тем, что в качестве конечного результата процесса рассматривается смертная казнь.
И все же - если суду удастся полностью восстановить картину событий, если судьи смогут представить аутентичные доказательства, а представители суда по связям с общественностью смогут сообщать о результатах заседаний иракской и международной прессе, все это не будет иметь значения. Тот факт, что процесс начинается с рассмотрения не самого крупного инцидента - убийства более 140 шиитов в поселке Дужайл в 1982 г. - хороший знак: у следователей есть очевидцы, есть документальные свидетельства, а историю Дуджайла рассказать легче, чем о более сложных преступлениях, таких, как кампания геноцида против курдов и шиитов на юге страны. За сегодняшними слушаниями последует, скорее всего, не поспешный и политизированный процесс, а перерыв, который позволит собрать больше доказательств.
В конце концов, процесс следует оценивать по качеству этих показаний и ясности, с которой о них сообщается. Результат не имеет значения. Откровенно говоря, все равно, что будет с Хусейном: четвертуют ли его, вышлют в Пхеньян или оставят гнить в багдадской тюрьме. Никакое наказание не компенсирует ни смерть тысяч его жертв, ни террор, который он навлек на свою страну.
Но если его соотечественники-сунниты узнают, что он сделал шиитам и курдам, если шииты и курды узнают, что он сделал суннитам, если иракцы поймут, что его система тоталитарного террора причинила вред всем им, если и другие на Ближнем Востоке увидят, что диктатура может быть сброшена, тогда этот процесс достигнет своей цели. Именно это, а не произвольный стандарт международного права должно быть мерилом успеха международного трибунала.
