Статья от 1 декабря 2007 года
Не один год правительства США и стран ЕС пытаются строить отношения с путинской Россией на равных. Сегодня западные дипломаты признают, что между Россией и Западом существуют разногласия, но оговариваются, что они незначительны, или - как выразился один еэсовский чиновник - не превышают 'приемлемых пределов'.
На этой неделе для меня и десятка моих товарищей 'приемлемые пределы' ограничивались пространством в 120 квадратных футов. Такова площадь тюремной камеры, где я провел пять суток за 'неповиновение законным распоряжениям сотрудника милиции' в ходе митинга оппозиции, состоявшегося в Москве в субботу. Это обвинение московский районный суд предъявил мне постфактум: оно не значится в письменных рапортах задержавших меня милиционеров.
Это, впрочем, был наименее вопиющий из всех гротескных аспектов моего задержания и судебного разбирательства по моему делу. После нашего митинга, в котором участвовало несколько тысяч человек, мы двинулись к месту встречи с другой группой демонстрантов во главе с известным правозащитником Львом Пономаревым. Мы намеревались совместно передать петицию протеста в штаб-квартиру Центральной избирательной комиссии.
Милиция блокировала подземные переходы, поэтому нам пришлось пересекать широкую улицу через проезжую часть; вскоре нас и там блокировали дополнительные наряды милиции. Когда они подошли совсем близко, я переговорил со старшим офицером - генерал-майором Вячеславом Козловым, с которым мне уже приходилось встречаться. Он предупредил нас, что мы должны повернуть назад, заявив, что нам не позволят добраться до здания Центризбиркома. Я предложил направить для передачи петиции небольшую делегацию из 20 человек. Он снова велел нам возвращаться, что мы и сделали.
Конечно, утверждать, что всем распоряжался милицейский генерал, было бы неточно. Даже в отделении, куда меня доставили, командовали офицеры КГБ в штатском, а сам арест и предстоящий суд были срежиссированы заранее. Когда омоновцы, расталкивая всех вокруг, бросились меня арестовывать, из их раций явственно слышался приказ: 'Обязательно задержите Каспарова!'
С того момента, как нас взяли под стражу, нам не разрешали встретиться с адвокатами - даже когда нам предъявляли обвинения в отделении милиции. После трех часов судебного заседания судья сказала, что процесс переносится на следующий день. Затем она покинула свое кресло, но скоро вернулась, и заявила, что мы ее не расслышали - заседание продолжится немедленно. Несомненно, это был очередной пример так называемого 'телефонного права'.
Как и на улице или в отделении, на суде всем тоже распоряжались КГБ и ОМОН. Защите не позволили вызвать свидетелей или представить любые материалы - например, видеозаписи и снимки, сделанные журналистами во время шествия и арестов.
Когда 'показательный процесс' завершился, меня доставили в СИЗО на Петровке, 38; здесь процессуальные нарушения продолжились. Речь идет не об отношении ко мне лично: со мной обращались уважительно, и старались создать комфортные условия - насколько вообще можно говорить о комфорте в маленькой камере с железной мебелью и дырой в полу вместо туалета. Однако мне не разрешили позвонить, и никого из посетителей ко мне тоже не пустили. Встретиться со мной не позволили даже моему адвокату Ольге Михайловой и депутату Думы Владимиру Рыжкову, хотя они имели на это законное право. Анатолий Карпов, носивший до меня звание чемпиона мира по шахматам - много лет он был моим главным соперником - благородно попытался меня посетить, но и его 'завернули'.
Еще меня заботила пища - о том, чтобы питаться казенной едой, не могло быть и речи. ('Аэрофлотом' я тоже не летаю. Слово 'паранойя' для тех, кто находится в оппозиции путинскому режиму, давно уже неактуально). В воскресенье, благодаря усиливавшемуся международному давлению, мне разрешили получать посылки с едой из дома.
Конец, как известно - делу венец, поэтому освободили меня тоже с нарушениями. Вместо того чтобы просто выпустить из тюрьмы, - у входа ждала толпа журналистов и моих сторонников, многих из которых тоже задерживали и запугивали, когда они проводили пикетирование в мою защиту - меня тайно доставили в отделение милиции, где мне в свое время и предъявили обвинения. Оттуда в машине одного полковника меня отвезли прямо домой. Это может показаться любезностью со стороны властей, но на самом деле они хотели избежать радостной встречи, которая несомненно ждала меня у ворот тюрьмы.
Когда меня задержали в апреле и оштрафовали на 40 долларов, некоторые посмеивались над этой мизерной суммой. Да и пять суток в московской тюрьме - отнюдь не самый худший исход, который можно представить. Кое-кто из обозревателей даже заподозрил, что я сам спровоцировал собственный арест - этакий замысел шахматиста, мыслящего на три хода вперед.
Но, во-первых, дело не в тяжести наказания, а в принципе. Существует в России верховенство закона, или нет? Во-вторых, у меня нет намерения превращаться в мученика, или руководить оппозиционным движением из тюрьмы. Иллюзий на сей счет у меня никогда не было, а теперь могу и на собственном опыте подтвердить, что место это малоприятное. Кроме того, мы имеем дело не с шахматами, где царит холодный расчет. Речь идет о чести и морали. Я не могу просить людей выйти на демонстрацию, если меня самого среди них не будет. На субботнем митинге я сказал: нашим лозунгом должно быть 'Преодолеем собственный страх', и я должен подтверждать эти слова делом.
Необходимо также подчеркнуть, что наш арест представляет собой лишь вершину айсберга. Подобные вещи в России происходят повседневно. Активистов оппозиции - да и всех, кто оказался на пути у нынешней администрации - запугивают и арестовывают по сфабрикованным обвинениям в хранении наркотиков, экстремизме, или - теперь это все больше входит в моду - за владение контрафактными программными продуктами.
Не стоит сомневаться в том, что завтрашние выборы будут подтасованы точно так же, как судебный процесс надо мной. Президентские выборы 2 марта будущего года будут представлять собой несколько иной спектакль - более импровизированный, поскольку даже сейчас Путин и его банда все еще не могут определиться, как разрешить возникшую перед ними дилемму. Утрата власти может обернуться утратой состояний и свободы, а установление открытой диктатуры - повредить их выгодным связям с Западом.
Риторика Путина и его сторонников в ходе предвыборной кампании производит поистине пугающее впечатление. Ведь речь идет о якобы популярном президенте, контролирующем СМИ, парламент и судебную власть. Он и его ближайшие союзники распоряжаются всем богатством страны. И тем не менее его последние выступления представляют собой истерические тирады о 'внутренних врагах' и 'внешних силах', пытающихся ослабить Россию - подобные формулировки характерны для тоталитарных государств.
Пока что эта кампания малоэффективна - по крайней мере, в отношении меня. За пять суток, проведенных в тюрьме, у меня была возможность побеседовать со многими простыми 'потребителями' кремлевской пропаганды. В основном они относились ко мне с сочувствием; у меня не создалось впечатления, что они верят той лжи, которую Кремль и спонсируемые им молодежные группировки распространяют об оппозиции. Для этих людей я остаюсь советским шахматным чемпионом, и мысль о том, что я - 'американский агент' кажется им такой же смехотворной, каковой она на деле и является.
Так почему же г-н Путин так напуган, если его дела идут настолько хорошо? Он - прагматик, человек рациональный, не склонный к мелодраматизму. Все цифры ему известны, так для чего нужна такая мощная и грубая предвыборная кампания, если он знает, что 'Единая Россия' и так победит? Ответ заключается в том, что он отлично осознает, насколько хрупкой стала созданная им структура власти. Его слова - это не слова царя, возвышающегося над толпой: он все больше напоминает очередного нервозного диктатора. Как заметил Бернард Шоу, 'самый обеспокоенный человек в тюрьме - это ее начальник'.
Отсюда и разгул демагогии; он будет продолжаться и впредь. Хулиганская пропутинская молодежная организация 'Наши' уже распространяет листовки, где провозглашается победа Путина 'с сокрушительным результатом'. Та же листовка содержит и предупреждение о том, что 'враги народа России', включая и меня, попытаются оспорить результаты выборов. Эти формулировки отлично сочетаются с собственной путинской риторикой, где смешались угрозы и страх. Готовится почва для ужесточения репрессий.
'Другая Россия' будет продолжать свою деятельность - просто потому, что есть вещи, за которые стоит бороться, и которых не добьешься без борьбы. Все 'незначительные разногласия' между путинской Россией и странами свободного митра - лишь дополнение к главному 'разногласию': между демократией и тиранией.
Гарри Каспаров - лидер коалиции 'Другая Россия', бывший чемпион мира по шахматам и внештатный обозреватель Wall Street Journal
____________________________________
Путин, Каспаров и крупинка песка ("Le Figaro", Франция)
Выборы в России - пример недоверия власти собственному народу ("The Independent", Великобритания)
Тень Сталина, висящая над Путиным ("The Guardian", Великобритания)
