3 июня, на 86-м году жизни скончался бывший первый секретарь Ленинградского обкома КПСС Григорий Романов. С 1970 по 1985 год он руководил Ленинградским обкомом КПСС. Его попытка одержать верх над Михаилом Горбачевым в борьбе за пост генсека ЦК КПСС окончилась провалом. ИноСМИ публикует материал, посвященный кадровым перестановкам в советском руководстве после прихода к власти М.Горбачева.
___________________________
Статья опубликована 15 июля 1985 года
В тот день в Москве словно сам воздух обещал сюрпризы - в очередной раз. Уже вторично за последние два месяца Кремль содрогнулся от резких кадровых перестановок на высшем уровне, проведенных новым советским лидером Михаилом Горбачевым, все более и более уверенно чувствующим себя на своем посту. Григорий Романов, которого некоторые западные аналитики считали главным конкурентом Горбачева в борьбе за главенство в Коммунистической партии, был бесцеремонно изгнан из Политбюро. Давно знакомый нам Андрей Громыко, один из старейших кремлевских деятелей, двадцать восемь лет отработавший на посту министра иностанных дел, теперь занял престижный, но не дающий почти никаких реальных полномочий пост президента (см. ниже - прим. пер.), остававшийся незанятым с 10 марта - дня смерти Константина Черненко. Пост главы внешнеполитического ведомства немедленно перешел к Эдуарду Шеварднадзе, партийному руководителю из южной советской республики Грузия.
На фоне всех этих внезапных перестановок сравнительно тихо прозвучало объявленное решение о встрече президента Роналда Рейгана (Ronald Reagan) с Горбачевым. Саммит состоится 19-20 ноября в Женеве и станет первой встречей глав двух государств за последние шесть лет. Обе стороны постарались придать запланированной встрече как можно меньше политического значения.
Что же означают все эти встряски и перетасовки? Ясно одно: не успело пройти и четырех месяцев после смерти Черненко, как ставший вместо него генеральным секретарем Коммунистической партии пятидесятичетырехлетний Горбачев начал стремительно консолидировать вокруг себя властные полномочия, причем, как выразился один американский кремлинолог, 'с не имеющей прецедентов в истории СССР быстротой'. В апреле любезный и обходительный советский лидер обзавелся еще тремя союзниками в Политбюро, состав которого был расширен до тринадцати мест. Скорее всего, последней перестановкой Горбачев хотел добиться большей свободы (и возможности выбирать из большего числа вариантов) и во внешней политике. Вот что сказал советолог Питер Редуэй (Peter Reddaway) из Лондонской школы экономики и политологии: 'Теперь смена внешнеполитического курса представляется более вероятной'. Главное же здесь то, что в новом раунде кадровых перестановок Горбачев продемонстрировал одновременно уверенность в себе и свою виртуозность как политика - а значит, на предстоящем саммите с ним придется считаться. Первым шагом перестановок, кстати, стало краткое сообщение, последовавшее за заседанием Центрального Комитета Коммунистической партии, шедшим за закрытыми дверями. Шестидесятидвухлетний Романов, некогда возглавлявший ленинградское отделение партии и контролировавший военно-промышленный комплекс, был 'освобожден от обязанностей' в Политбюро 'в связи уходом на пенсию по состоянию здоровья'. Этот шаг не стал неожиданностью. Ходили слухи, что Романов лечится в санатории от алкоголизма. Но это первый подобный случай с тех пор, как в 1982 году от работы в Политбюро освободили семидесятишестилетнего Андрея Кириленко (тоже по состоянию здоровья).
На следующий день самым важным пунктом в распорядке дня генсека стало заседание Верховного Совета, декоративного парламента СССР. Предполагалось, что на заседании Горбачев примет на себя обязанности президента (формально эта должность называется 'председатель Президиума Верховного Совета'). Так же до Горбачева поступили три его предшественника, Брежнев, Андропов и Черненко. Но Горбачев, появившись в здании с колоннами, известном как Большой Кремлевский дворец, поднялся на трибуну и объявил, что выполнение его обязанностей требует настолько 'интенсивной' работы, что он сосредоточит все усилия на партийной деятельности. Затем он выдвинул кандидатуру семидесятипятилетнего Громыко, назвав его 'видным политическим деятелем' и 'одним из старейших членов партии'. Вторым сюрпризом от Горбачева стало выдвижение на пост министра иностранных дел СССР пятидесятисемилетнего Шеварднадзе, энергичного и прогрессивно мыслящего грузина, ставшего полноправным членом Политбюро всего за день до этого (Шеварднадзе занял место, освободившееся после отставки Романова).
Эксперты-кремлинологи мгновенно объявили, что Шеварднадзе, сделавший за последние тринадцать лет весьма успешную политическую карьеру в одной из самых консервативных республик СССР, безусловно, является умелым политиком. Нет сомнений и в том, что он связан тесными отношениями с Горбачевым. Тем не менее, его опыт как дипломата практически равен нулю. Напрашивается мысль, что Горбачев попросту решил сам поработать министром иностранных дел под своим собственным началом.
Вне зависимости от того, какие еще последствия может иметь данный шаг в будущем, представляется, что Горбачеву удалось найти новый и сравнительно приличный способ поставить крест на целой эпохе, в то же время не прекращая своей политики омоложения состава Политбюро. На тот момент, когда окончилось тринадцатимесячное, болезненно нерешительное правление Черненко, безусловным лидером 'старой гвардии' Кремля все считали Громыко. Считается, что в марте прошлого года его власть достигла пика: тогда он обеспечил Горбачеву главенствующее положение в партии. В своей прочувствованной речи, обращенной к Политбюро (впоследствии речь была опубликована), Громыко выдвинул кандидатуру Горбачева, явно намереваясь противопоставить его тому, кого собирались выдвинуть другие представители кремлевской геронтократии. Похоже, что на прошлой неделе Горбачев отплатил Громыко услугой за услугу, в то же время избавившись от потенциального очага оппозиции, из которого в будущем могло бы идти противодействие осуществлению его планов в области внешней политики СССР.
Как обычно, истинные чувства Громыко окутаны мраком. После того, как полуторатысячное собрание Верховного Совета единогласно поддержало его кандидатуру, этот молчаливый сутулый дипломат (на Западе ему давали такие прозвища, как, например, Мрачный Гром (по-английски слова grim, "мрачный", и Grom [сокращение от Gromyko], созвучны - прим. пер.) и доктор Nyet), принял похвальную речь Горбачева вместе с новым титулом и отозвался, как всегда, безразличным тоном: 'Не мне судить, заслуживаю я этих слов или нет, но я приложу все усилия, чтобы с честью отдать долг партии, стране, народу'.
Сильнее всего западных аналитиков поразило то, с какой быстротой случились горбачевские перемены. Вероятно, эта быстрота и станет отличительной чертой горбачевской эпохи. Подобную решительность генсек продемонстрировал в апреле, когда внезапно усилил свой контроль над функционированием Политбюро. Тогда же прозвучал тезис о том, что на дворе грядут 'революционные перемены'.
Свержение Романова представляется нам весьма наглядным примером. До того, как генсеком стал Горбачев, многие кремлинологи считали Романова серьезным претендентом на лидерство в партии. По некоторым сообщениям, Романов возглавлял антигорбачевское крыло Политбюро и поддерживал кандидатуру Виктора Гришина на пост генсека. Гришину семьдесят лет, и он возглавляет московский комитет партии.
В Москве интенсивно распускались порочащие слухи о Романове. Рассказывали, причем все более и более открыто, что он надменен, хвастлив и склонен к пьянству. Эти черты словно специально подобраны для составления контраста Горбачеву, который эксплуатирует образ 'своего парня' с завода и ведет кампанию по борьбе с алкоголизмом. Один советский ученый сказал, что 'Романов разъезжал по Ленинграду в кортеже из восьми автомобилей, мешая уличному движению и раздражая граждан'.
Заметим, что новый министр иностранных дел Шеварднадзе тоже позиционируется кремлевскими имиджмейкерами как человек 'горбачевского типа': честный, чуждый условностям и одаренный в плане связей с общественностей. Кое-кто из официальных лиц в Вашингтоне назвал его 'надежным и способным человеком'. Тем не менее, Шеварднадзе был всего в девяти зарубежных странах и никогда не выступал в роли дипломата. Скептически настроенные наблюдатели в Москве считают, что единственным достоинством, сыгравшим роль при приеме Шеварднадзе на работу, было знание иностранного языка - грузинского (впрочем, утверждается, что он немного говорит по-немецки). Маршалл Голдман (Marshall Goldman) из Центра изучения России при Гарварде сказал так: 'Из всех поступков Горбачева этот - самый странный'.
Седой, со вкусом одевающийся Шеварднадзе впервые познакомился с партийной закалкой в пятидесятых годах, вступив в ряды Комсомола (то есть Лиги юных коммунистов). Почти нет сомнений в том, что он лично связан с Горбачевым, комсомольским функционером из Ставрополья (регион, расположенный по соседству с Грузией). Шеварднадзе занимался изучением истории, однако настоящей его специальностью давно стала юриспруденция. В 1965 году он получил назначение на пост министра поддержания общественного порядка Грузии (то есть начальника местной полиции). В Грузии эта работа всегда была особенно тяжелой, так как население этой закавказской республики упрямо держатся за свой язык, за свои обычаи, а коррупция и черный рынок здесь давно стали национальной традицией. Шеварднадзе быстро обзавелся образом борца с преступностью, как в качестве местного главного шерифа, так и в качестве местного партийного лидера (с 1972 года).
Согласно распространяемым советскими властями данным, Шеварднадзе давно ведет простой образ жизни, импонирующий, как считается, Горбачеву. Так, члены семей прочих чиновников грузинского происхождения живут на великолепных виллах и разъезжают на лимузинах, а супруга Шеварднадзе Нанули, журналист, ездит на работу на автобусе. В Грузии его одновременно и любят и ненавидят (за антикоррупционные меры); несмотря на это, в начале года он отважился дать местной газете добро на проведение опроса общественного мнения о его политике, чего советские функционеры не делают почти никогда.
Кое-кто из дипломатов полагает, что назначение Шеварднадзе свидетельствует о желании Горбачева перенести фокус внешнеполитического курса с отношений с Западом (как это было при Громыко) на отношения со странами третьего мира. По словам посла одной из азиатских стран в Москве, 'Горбачев понимает, что у русских проблемы со странами третьего мира... он помнит, что случилось с ними после Афганистана'.
Однако отношения между сверхдержавами исключительно важны, и пренебрегать ими нельзя. Уильям Хайленд (William Hyland), редактор ежеквартального издания Foreign Affairs и бывший заместитель советника по национальной безопасности, отметил, что 'было бы большой ошибкой ожидать значительных перемен внешнеполитического курса'. По его словам, Горбачев, возможно, оказывает 'влияние' на советскую дипломатию уже два года, то есть еще с тех пор, когда он был протеже Андропова в Политбюро. Более того, как сообщил один аналитик из госсекретариата США, Громыко 'не получил в подарок золотых часов (то есть не был уволен - прим. пер.)', а значит, к его мнению по-прежнему будут прислушиваться в Политбюро, где и определяется внешняя политика СССР. Даже на своем новом церемониальном посту Громыко наверняка сможет играть активную роль. Например, благодаря статусу главы государства у него будет возможность встретиться с Рейганом в Нью-Йорке, по случаю заседания Генеральной ассамблеи ООН.
Коротко говоря, реформы Горбачева могут означать, что новый лидер хотел бы оставить себе как можно более широкое пространство для политического маневра. В то же время перестановки в бюрократическом аппарате, вероятнее всего, продолжатся. Важным событием в этом ключе стало одобрение кандидатуры шестидесятичетырехлетнего члена Политбюро Егора Лигачева на пост главы комитета по международным отношениям при Верховном Совете СССР. Фактически это означает, что Лигачев, ставший членом Политбюро в апреле, уже стал вторым номером во внутренней иерархии Кремля.
В свете того, как новая метла Горбачева гуляет по ярусам бюрократической иерархии, особенно метким представляется замечание Громыко, сделанное им на заседании Политбюро в марте: 'Товарищи, у этого человека приятная улыбка, но железные зубы'.
__________________________________
'Гласность' или ловкость рук? ("The New York Times", США)
Демонтаж КГБ ("The New York Times", США)
Русские давно и страстно мечтают пустить свою тройку вскачь ("Time", США)
Зачем плакать на похоронах СССР? ("The International Herald Tribune", США)
Где же 'моральный лидер' Запада? ("The International Herald Tribune", США)
