Збигнев Бжезинский (Zbigniew Brzezinski), бывший советник Джимми Картера по национальной безопасности, до сих пор является одним из идеологов вашингтонской внешней политики. Притом, что Бжезинский поддерживал кандидата Обаму во время его предвыборной кампании и встречался с ним, он подчеркивает, что "никогда не был членом его команды", дабы "оставить за собой право на свободу суждений". Однако книга диалогов "Америка и мир" (L'Amеrique face au monde, издательство Pearson), которую он опубликовал совместно с еще одним советником по национальной безопасности, Брентом Скоукрофтом (Brent Scowcroft), дала немало пищи для размышлений демократическому лагерю.
FIGARO. - В своей книге Вы говорите о необходимости "просвещенного лидерства" и "умной" дипломатии, и такие же формулировки употребляли Обама и Клинтон. Что это означает?
ЗБИГНЕВ БЖЕЗИНСКИЙ. - После завершения предыдущей идеологической эпохи у Обамы есть возможность сделать так, чтобы Америка стала полезной для разрешения дилемм, стоящих перед человечеством в XXI-м веке. Америка должна помочь в создании коалиций, способных отвечать на глобальные проблемы, такие как изменения климата, бедность, а также региональные конфликты. Америка остается единственной по-настоящему глобальной мировой державой. И это не хвастовство. Кризис прекрасно это иллюстрирует. Если Америка не сможет от него оправиться, то остальной мир и подавно. Если же Америке это удастся, остальной мир тоже оправится от кризиса, даже если развитие некоторых стран затормозится. Но ключом к успеху американского лидерства будет способность США работать с другими.
- Как Вы оцениваете первые шаги американской администрации?
- Ее образ действий весьма конструктивен. Тот факт, что, едва приступив к своим обязанностям, Барак Обама позвонил Махмуду Аббасу, председателю Палестинской автономии, что он дал интервью "Аль-Арабии" и протянул руку Ирану, - это хороший знак. Но, учитывая серьезность экономического и финансового кризиса, и, в частности, результаты израильских выборов, ему будет гораздо труднее претворять в жизнь столь добрые намерения.
- Могут ли еще американцы, после кризиса в секторе Газа и выборов в Израиле, надеяться на успех своего посредничества?
- Давайте посмотрим в глаза реальности: идет ли речь о Ливни или о Нетаньяху, о ХАМАС или о ФАТХ, израильтяне и палестинцы никогда сами не придут к соглашению. Это означает, что США обязательно должны будут сыграть здесь свою роль, при этом абсолютно определенно выразив свою позицию по основополагающим вопросам. Должны быть сформулированы четыре принципа: 1. Палестинцы не имеют права на возвращение. 2. Иерусалим должен быть разделен. 3. Линии раздела 1967 года остаются практически неизменными, с небольшим обменом территориями без ущерба для интересов сторон. 4. Палестинское государство должно быть демилитаризованным, при этом возможно присутствие сил НАТО на реке Иордан. Идея состоит в том, чтобы создать условия для формирования законной основы для примирения.
- Придется ли оказывать сильное давление на новое израильское правительство?
- Наш президент должен быть готов к тому, что ему придется активно продвигать эти принципы, чтобы разрубить гордиев узел между палестинцами и израильтянами. И разъяснять израильтянам, что им нужно будет выбирать между изоляцией и принятием мирного соглашения, которое на долгое время обеспечит им безопасность и процветание.
- Нужно ли вести переговоры с ХАМАСом?
- Если мы настаивали на проведении свободных выборов в Газе, почему мы должны отказываться вести с ним переговоры? И в Вашингтоне так думаю не только я.
- Президент протянул руку Ирану. Вы оптимистично настроены по этому поводу?
- Обе стороны посылают друг другу сигналы. И первичный ответ иранцев, кажется, положителен. Для обеих сторон было бы разумно проявлять сдержанность в публичных отношениях и как можно скорее начать переговоры.
- На Западе часто говорят о том, что переговоры с Ираном не могут вестись без России. Упоминают о возможности некой сделки между американской администрацией и Россией, в рамках которой США заморозили бы развертывание противоракетного щита в обмен на российскую поддержку по иранской проблеме.
- Увязывать друг с другом эти переговоры не совсем уместно. Необходимо хорошо понимать, что Россия - единственная из шести стран-посредников по иранской ядерной проблеме, которой сыграл бы на руку кризис или даже война между Западом и Ираном. Если я, находясь в Вашингтоне, могу оценить выгоду, которую могла бы из этого извлечь Россия (немедленный рост цен на нефть, до 200 долларов за баррель; Америка, еще более увязшая в Афганистане и Ираке; кризис между США и Европой; Китай, ослабленный ростом цен на энергоносители), то, думаю, российские стратеги тоже на это способны! Вот почему я считаю, вежливо говоря, что Россия, очевидно, ведет весьма двойственную политику в отношении Ирана. И напротив, в геополитическом отношении Россия пострадала бы от улучшения отношений между Соединенными Штатами и Ираном, в частности, от снижения зависимости Европы от российского газа... Мы не должны активизировать наши отношения с Россией ради ее вероятного - и весьма призрачного - вклада в урегулирование иранской проблемы. Мы должны это сделать, потому что это в интересах Запада и России. Это позволило бы уменьшить имперскую ностальгию России, возобновить переговоры о разоружении... Но мы должны позаботиться о том, чтобы Украина и Грузия не были принесены в жертву этому диалогу. Поскольку если мы принесем их в жертву, мы замедлим интеграцию России. По моему мнению, именно Украина, усваивая западноевропейский образ жизни, станет приводным ремнем исторического процесса демократизации России.
- Вы рассматриваете отношения с Россией с геополитической, цивилизационной точки зрения...
- Нужно иметь геополитический подход, и при этом обладать чувством истории. И смотреть вперед. Без иллюзий на краткосрочную перспективу.
- Как Вы расцениваете отказ Киргизстана сдавать Америке в аренду свою военную базу?
- Здесь смешались местная алчность и российский близорукий макиавеллизм, который вызывает раздражение у администрации Обамы. В результате снабжение нашего контингента в Афганистане затруднено. Русские предлагают свои услуги в этой сфере, поскольку хотят иметь рычаг влияния на нас...
- В своей книге Вы очень осторожно высказываетесь по поводу ситуации между Афганистаном и Пакистаном. Почему?
- Я не хотел бы, чтобы наши проблемы с "Аль-Каидой" превратились в проблемы с Пакистаном. Совершенно точно известно, что убежища "Аль-Каиды" существуют в зонах, слабо контролируемых Пакистаном. Но необходимо различать эти две вещи. Точно так же необходимо делать различие между талибами и "Аль-Каидой". "Талибан" - это грубое и отсталое движение, но движение афганское, не являющееся глобальной террористической силой. Мы должны следить за тем, чтобы наша операция, поначалу пользовавшаяся такой популярностью, не обернулась против нас. Я не против размещения войск в том или ином регионе. Но это не должно быть центральным узлом нашей деятельности. Нужно искать такое политическое решение, которое бы отделило талибов от "Аль-Каиды" и позволило бы, в тех или иных районах, прийти к политическому соглашению с талибами, в обмен на разрыв их связей с "Аль-Каидой".
- Как и Обама, Вы выступаете за более тесные отношения с Европой.
- Политической Европы не существует. Но существует Европа. Нужно сделать возможным принятие совместных решений. Встает вопрос о том, с кем разделить принятие этих решений. Мой ответ прост. Мы должны сотрудничать с Францией, Германией и Великобританией, то есть со странами, которые обладают признаками мировых держав. Но нужно, чтобы они пришли к фундаментальному согласию. В этом контексте решение Франции вернуться в НАТО - это весьма положительный факт. Потому что НАТО - единственный инструмент защиты на трансатлантическом уровне, в отсутствие настоящей защиты на европейском уровне.
- Нарушает ли, на Ваш взгляд, активное сближение Германии и России равновесие в Европе?
- Если "роман" Германии с Россией зайдет слишком далеко, это может нанести ущерб процессу европейской интеграции. Германия - весьма влиятельная и уважаемая страна, которая, в отличие от путинской России, извлекла уроки из своей истории. Но было бы хорошо, если бы другие европейские страны сказали Германии: "Сделайте так, чтобы ваши приоритеты стали всем ясны".
Перевод: Анастасия Вербицкая
