Похоже, администрация Обамы готова реанимировать отношения с Россией, в том числе, возобновить переговоры о сокращении ядерных вооружений. Еще не закончился парад по случаю инаугурации, а на сайте Белого дома уже были изложены амбициозные цели в сфере ядерной политики, включающие в себя множество аспектов: от повышения безопасности производства материалов для изготовления бомб до полного запрета ядерного оружия.
Это приятная новость, но для достижения таких целей Белый дом должен будет подготовиться к тому, чтобы переосмыслить ядерную эру, придать ей новую форму и, невзирая на мощное сопротивление, освободиться от мышления в духе 'холодной войны' и более эффективно отвечать на те угрозы, которые стоят перед Америкой сегодня.
По сути, на этот путь вступил уже Джордж Буш. В 2002 г. он достиг соглашения с Кремлем о сокращении числа развернутых ядерных боезарядов каждой стороны до 1700-2200 единиц, то есть, на две трети, к 2012 г. Видимо, Вашингтон достигнет этой цели раньше поставленного срока. К этому шагу президента Буша подтолкнул доклад 'О развитии ядерного потенциала США' (Nuclear Posture Review) от декабря 2001 г. По-прежнему убежденные в том, что ядерное оружие - это серебряные пули американской обороны, авторы доклада, тем не менее, пустили немного дневного света в ядерный бункер, признав, что необходимо произвести корректировку политики в сфере ядерных вооружений в ответ на быстро меняющиеся угрозы. Однако вскоре президентские инициативы померкли в тени войн в Афганистане и Ираке, все внимание его администрации было переключено на угрозу терроризма, а отношения с Россией постепенно испортились.
Соглашение президента Буша с Москвой, которое стало продолжением шагов по сокращению вооружений, предпринятых президентами Биллом Клинтоном и Джорджем Бушем-старшим, является для президента Обамы исходным пунктом. Но вместо того, чтобы устанавливать очередной уровень (1000 развернутых боеголовок - это, по-видимому, реальная цифра), Белый дом должен пересмотреть всю сверхструктуру ядерной стратегии. Это будет непросто. Большие шишки из ядерного истеблишмента по-прежнему пребывают в плену тщательно разработанных теорий сдерживания, основанных на представлении о том, что лучшее средство защиты от разнообразных военных угроз - это боеготовый ядерный арсенал.
Да, ядерное оружие Америки по-прежнему дает надежду на сдерживание атак таких стран, как Северная Корея и Иран, - если последний станет ядерной державой. Но сложно представить себе, как оно могло бы отпугнуть скрытных террористов, не связанных ни с одним государством, решивших сделать ядерную бомбу и взорвать ее в Нью-Йорке, Вашингтоне или Лос-Анджелесе.
Со смелой инициативой по отказу от ядерного сдерживания выступил квартет, состоящий из лидеров 'холодной войны' - Генри Киссинджера и Джорджа Шульца, бывших государственных секретарей; Уильяма Перри, бывшего министра обороны, и Сэма Нанна, бывшего председателя сенатского комитета по делам вооруженных сил. Два года назад они преодолели свои идеологические разногласия, чтобы призвать к невероятному - запрещению ядерного оружия, и предложили серию промежуточных мер по снижению ядерной опасности, прекращению распространения материалов для изготовления бомб и созданию основ мира без ядерного оружия.
Но даже квартет признает, что 'дойти до нуля' будет крайне сложно. Однако сегодня вопрос не в том, реальна ли ликвидация ядерного оружия. Это отдаленная цель.
Достижимой ближайшей целью должно стать сокращение ядерных арсеналов Соединенных Штатов и России до минимального уровня развернутых боеголовок, необходимого для оказания поддержки обычным силам. Пока две эти страны обладают большинством ядерных боезарядов, Вашингтон выглядит лицемерно, читая нотации другим странам о размере их арсеналов и усилиях по разработке ядерного оружия.
Среди экспертов существуют закономерные разногласия по поводу минимального числа ядерных боеголовок, необходимого Соединенным Штатам и России. Чем больше внимания вы уделяете ядерному сдерживанию, тем более мощный ядерный арсенал вам нужен. И чем больше вы хотите привлекать другие страны к сокращению вооружений и предотвращению распространения ядерного оружия, тем больше вас интересуют радикальные сокращения. Для того, чтобы сократить число боеголовок менее, чем до 1000 единиц, потребуется решительное президентское лидерство.
Мерилом решимости президента станет то, насколько эффективно он будет выступать за ратификацию Сенатом Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний 1996 г. По словам ведущих ученых, технологические достижения последнего десятилетия развеяли сомнения относительно способности международной системы мониторинга обнаруживать и локализовать подземные испытания, запрещенные договором. Также ученые утверждают, что Соединенные Штаты обладают техническими знаниями и опытом, необходимыми для поддержания эффективности их ядерного оружия без проведения подземных испытаний, что успешно демонстрируется с тех пор, как в 1992 г. Соединенные Штаты прекратили испытания.
Ратификация договора о запрещении испытаний придала бы импульс пересмотру в 2010 г. Договора о нераспространении ядерного оружия, все более хрупкого соглашения от 1968 г., цель которого - ограничение распространения ядерных вооружений и, в конечном итоге, их ликвидация. Американское лидерство имеет ключевое значение для подкрепления договора и оживления усилий по нераспространению. Лучший способ предотвращения ядерного терроризма - не дать террористам возможности получения высокообогащенного урана, необходимого для изготовления простейшей ядерной бомбы.
Слушая дискуссию на недавней конференции по вопросам ядерного оружия в Вашингтоне, я чувствовал себя так, словно вернулся во времена 'холодной войны' и ее заумных, зачастую сюрреалистических дебатов о ведении ядерной войны и доктрине взаимно гарантированного уничтожения. Отрадно видеть, что президент Обама и его команда по национальной безопасности обещают вывести на новый уровень политику отказа от ядерного оружия и освободить ее от устаревших представлений ядерного мышления эпохи 'холодной войны'. Теперь они должны перейти от слов к действиям.
Филип Таубман - бывший руководитель представительства New York Times в Москве, в настоящее время - консультирующий профессор Центра международного сотрудничества и безопасности в Стэнфорде
