Три недели назад в заголовки всех новостей попала фраза вице-президента США Джозефа Байдена (Joseph Biden) о намерении администрации Обамы нажать на 'кнопку перезагрузки' в американо-российских отношениях. А на следующей неделе госсекретарь Хиллари Клинтон (Hillary Clinton) встретится в Женеве со своим российским коллегой Сергеем Лавровым, и постарается расшифровать эту метафору.
У них, конечно, будет немало конкретных тем для обсуждения, но озабоченность в Вашингтоне и европейских столицах вызывает прежде всего то, что Москва 'закручивает гайки' во внутренней политике и ведет себя бесцеремонно на международной арене. Неудивительно, что многие уже беспокоятся - не начинается ли новая 'холодная война'. Это, однако, не слишком конструктивный способ оценки происходящего.
В отличие от Советского Союза, Россия не является воплощением и проводником альтернативной модели политико-экономического строя, у нее нет настоящих союзников - даже (и, пожалуй, в особенности) среди соседних стран. Несмотря на грозный ядерный арсенал, ее уже не назовешь и военной сверхдержавой. Более того, сегодня в Москве не так часто, как прежде, услышишь громогласные заявления о том, что Россия превратилась в 'энергетическую сверхдержаву' - что неудивительно с учетом совокупных последствий глобальной рецессии, падения нефтяных цен, истощения золотовалютных резервов страны и оттока прямых зарубежных инвестиций.
В прошлом месяце в Давосе публичное выступление российского премьера Владимира Путина было демонстративно вызывающим и пестрело обвинениями в адрес других, но в неофициальной обстановке он выглядел куда мрачнее - и не без оснований. Частично утратив самоуверенность и лучше осознав уязвимость своего положения в условиях взаимозависимого мира, Россия может двинуться в одном из двух направлений: к более репрессивной внутренней политике и воинственности на международной арене, или к признанию того факта, что достижения и безопасность любого государства сегодня напрямую зависят от его способности обратить эту взаимозависимость себе на благо.
Задача США и Европы состоит в том, чтобы способствовать движению России во втором направлении - включая и ее внутреннюю эволюцию. Осуществить это будет непросто, учитывая, что россияне терпеть не могут, когда их поучают другие. Лидеры стран, чей политический строй основан на демократии и верховенстве закона, должны придерживаться этих принципов и в диалоге с Москвой. Однако им следует сосредоточить основное внимание на вовлечении России в систему международных соглашений и структур, основанных на нормах, к которым ей придется адаптироваться, чтобы играть роль одного из ведущих игроков в условиях миропорядка, построенного на взаимном согласии и общих для всех правилах.
Помочь делу может возобновление переговоров о новых соглашениях по контролю над вооружениями - оно является одним из приоритетов администрации Обамы, и Москва относится к этому позитивно. То же самое можно сказать и о другой задаче, поставленной новым президентом: укреплении международных институтов. На общемировом уровне речь идет об Организации экономического сотрудничества и развития (Organisation for Economic Co-operation and Development), где Россия имеет статус наблюдателя, Всемирной торговой организации (Москва подала заявку на вступление в нее) и 'Группе восьми' ведущих промышленно развитых государств, чей состав в условиях финансового кризиса, судя по всему, существенно расширится.
На межрегиональном уровне следует назвать Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе, в состав которой Россия входит, хотя часто проявляет там упрямство, а то и занимает обструкционистскую позицию. В целом же в 'сверхрегионе', включающем США, Канаду и Евразию, действует около 20 организаций. Некоторые из них созданы после окончания 'холодной войны', состав их участников и функции отчасти дублируются; кроме того, все они имеют общую цель - развитие сотрудничества на взаимовыгодной основе. В ряд таких органов Россия входит напрямую - например, в Совет Европы; с другими, включая и Евросоюз, она поддерживает тесные контакты.
На Дальнем Востоке имеются возможности для сотрудничества России, Европы и США в рамках форума Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества, а также налаживания связей с Ассоциацией стран Юго-Восточной Азии.
Таким образом, есть все основания сделать вывод, что 'Запад' (в политическом, а не географическом значении этого понятия) окружает Россию со всех сторон. Этот факт - и эта формулировка - у многих россиян вызывает нервозность, поскольку для них 'окружение' является синонимом 'сдерживания'. Однако в данном случае речь идет отнюдь не о стратегии времен 'холодной войны', основанной на мировой системе военных альянсов, и направленной на сдерживание, а при необходимости и отпор советскому экспансионизму. Из этих союзов на сегодняшний день сохранилась только НАТО - и именно потому, что она сумела в период после 'холодной войны' обрести новую идентичность и новые задачи, пусть даже многие россияне опасаются и утверждают, что это не так.
Активизация деятельности Совета Россия-НАТО должна рано или поздно смягчить рефлекторно-нервозное отношение Москвы к Североатлантическому альянсу. В краткосрочной же перспективе Совет мог бы стать форумом для решения вопросов, вызывающих противоречия - например, связанных с планами администрации Буша по размещению объектов ПРО в Польше и Чешской Республике и угрозами России ответить на это развертыванием оперативно-тактических ракет в Калининградской области.
Россияне собственными руками создали предпосылки для возобновления дипломатического диалога. С лета прошлого года президент Дмитрий Медведев призывает сформировать 'новую архитектуру безопасности в евроатлантическом регионе'. Пока что, помимо озвучивания прежних претензий в новой упаковке и неприемлемого заявления о том, что бывшие советские республики входят в сферу 'привилегированных интересов' России, ни Медведев, ни Лавров не высказываются конкретно о сути своих пожеланий.
Это создает вакуум, который США и их европейские партнеры могли бы заполнить собственными предложениями. Они должны быть направлены на ускорение формирования международной системы (одним из элементов которой должна стать НАТО), готовой включить Россию в свой состав, а не отталкивать или сдерживать ее, и способствовать деятельности конструктивных сил в этой стране, стремящихся к ее интеграции в глобализованный мир, основанный на поиске общих решений для общих проблем.
Строуб Тэлботт в администрации Клинтона занимал пост первого заместителя госсекретаря. В настоящее время он возглавляет Институт имени Брукингса (Brookings Institution)
