Президент Обама ясно дал понять, что Соединенные Штаты должны вести переговоры с Ираном. Иранский режим также несколько раз намекал, что он готов говорить с Вашингтоном, хотя часто сопровождал свои предложения резкими замечаниями или ограничивающими условиями. По слухам, в команде Обамы сейчас идут споры о том, стоит ли медлить с началом диалога до назначенных на июнь президентских выборов в Иране. Это, с одной стороны, позволило бы не оказать невольную поддержку кандидатуре президента Махмуда Ахмадинежада (Mahmoud Ahmadinejad), а с другой дало бы надежду на то, что в итоге иметь дело придется с куда более умеренным Мохаммадом Хатами (Mohammad Khatami) - экс-президентом, недавно объявившим, что он снова пойдет на выборы. Однако есть и серьезный аргумент против затягивания - иранская ядерная программа. Если главное - не позволить Ирану получить бомбу, важен каждый месяц.
Вероятно, самый простой, бесспорно, самый быстрый и наиболее безопасный в смысле влияния на исход выборов способ начать диалог с Ираном - просто отменить запрет на переговоры с ним. Почти 30 лет условия, при которых американские дипломаты могли говорить со своими иранскими коллегами, были строго ограничены. Сейчас президент мог бы позволить госсекретарю Хиллари Клинтон (Hillary Clinton) снять это ограничение. Тогда любой из дипломатов - представляющая Обаму в ООН Сьюзан Райс (Susan Rice), спецпредставитель Ричард Холбрук (Richard Holbrooke) во время своих визитов в Кабул и Исламабад, бывший заместитель госсекретаря Кристофер Хилл (Christopher Hill), когда он сменит в Багдаде посла Райана Крокера (Ryan Crocker), и так далее - сможет вступать в переговоры с иранцами точно так же, как с представителями любой другой страны, с которой у США напряженные отношения.
В этом случае каждый американский дипломат будет действовать в рамках своих инструкций и полномочий, как и иранцы, с которыми он будет говорить. Разумеется, это не формула для переговоров о 'большой сделке', учитывающей все жалобы обеих сторон и отвечающей всем их нуждам. Подобные ограниченные контакты вряд ли обеспечат быстрый прорыв. В конце концов, если удастся добиться реального прогресса, сторонам потребуется создать конфиденциальный канал связи, который позволил бы обсудить все вопросы, представляющие интерес для обоих правительств. Однако организовать и поддерживать его будет намного проще, если прямые контакты станут обычным делом.
Установление диалога в различных формах между США и Ираном откроет дорогу для более осмысленной и всесторонней дискуссии, способной в дальнейшем перейти на высший уровень. Официальные контакты такого рода позволят обеим сторонам лучше оценить реальные намерения и интересы друг друга, а также понять, где можно добиться уступок. Кроме того они будут способствовать развитию практического сотрудничества в областях, представляющих взаимный интерес, несмотря на то, что главные спорные вопросы останутся неразрешенными - впрочем, в этом направлении ни одна из сторон далеко заходить не будет.
Будет намного легче создать и поддерживать надежный и конфиденциальный неофициальный канал связи между Вашингтоном и Тегераном, если будут открыто существовать не вызывающие вокруг себя шумихи официальные каналы. Переговоры не могут дать результат, если при каждой встрече стороны вынуждены созывать пресс-конференцию, как это делалось в последние годы в тех сравнительно редких случаях, когда встречались представители Америки и Ирана. В сущности, полноценный диалог может никогда не возникнуть, если, чтобы начать его, одна из сторон должна пойти на уступки.
Время для переписки - или даже личной встречи - между президентами, возможно, еще наступит, но начинать следует не с этого. Ликвидировать барьеры, которые препятствуют дипломатическим контактам между полномочными представителями, действующими на основе господствующей политики - вот самый простой и наименее рискованный способ сделать шаг к переговорам. Также это даст возможность начать диалог прямо сейчас, отложив более громкие и рискованные инициативы до иранских выборов.
Джеймс Доббинс был первым спецпредставителем администрации Буша в Афганистане и в этом качестве работал в конце 2001 года с представителями Ирана над формированием в Кабуле режима-преемника 'Талибана'. Он возглавляет Центр международной безопасности и оборонной политики Rand Corporation.
