Первые шаги администрации Обамы по перезагрузке отношений с Россией - это хорошая новость. Немногие страны столь важны для американских национальных интересов, и немногие взаимоотношения были столь сильно испорчены американскими руководителями.
Усилия по перезагрузке были начаты в апреле во время встречи в Лондоне Барака Обамы и российского президента Дмитрия Медведева. Она задала положительный настрой. Но то "новое начало", к которому призывают обе стороны, будет делом нелегким, а достичь значимого прогресса будет еще сложнее. Обе стороны накопили весьма солидный негативный багаж, как политический, так и психологический, и есть причины, по которым может произойти резкое ухудшение во взаимоотношениях между Вашингтоном и Москвой. Во-первых, в Соединенных Штатах и России идут совершенно разные политические процессы, и влиятельные силы в обеих странах выступают против принятия мер, обеспечивающих двустороннее взаимодействие.
В Соединенных Штатах кое-кто заранее исключает возможность сотрудничества с Россией, потому что она недостаточно быстро становится полноправной капиталистической демократией по американской модели, власть закона там укореняется слишком медленно, Москва не выполняет свои обязательства по соблюдению прав человека, выборы там фальсифицируются, средствам массовой информации затыкают рот, сделки в экономике носят непрозрачный характер и так далее и тому подобное. Но возникает вопрос: достаточно ли весомы эти аргументы, чтобы оправдать ими сопротивление более тесному взаимодействию США и России в важнейших вопросах, представляющих взаимный интерес?
Есть и еще более сложный вопрос: а нет ли внутри американского внешнеполитического сообщества некоего врожденного, внутренне присущего ему стремления сопротивляться улучшению отношений с Россией? Не предъявляем ли мы России более высокие требования, чем другим странам, с которыми поддерживаем отношения? И если это так, то почему? Сохранение в силе спустя двадцать лет после краха коммунизма поправки Джексона-Вэника, которая запрещала предоставлять Советскому Союзу торговые льготы, дабы заставить его сделать более свободной эмиграцию из страны, явно не является позитивным моментом. Данная поправка была отменена в отношении Китая и Вьетнама, не говоря уже о бывших советских республиках Украине и Грузии, хотя последнюю вряд ли можно назвать образцом демократии. Пока нет никакого внятного объяснения причин, по которым США столь упорно сохраняют действие данной поправки в отношении России.
Если бы Россия не являлась крупной державой, обладающей ядерным оружием, правом вето в Совете Безопасности ООН, огромными энергетическими ресурсами и мощным присутствием на постсоветском пространстве, то можно было бы говорить о том, что сохранение прохладных взаимоотношений с Москвой не столь ужасно. Однако на практике мы постоянно обнаруживаем, что сотрудничество с Россией необходимо для продвижения жизненно важных интересов США. Более того, совершенно ясно, что соперничество с Москвой вредит результативности действий США в самых важных областях, включая нераспространение оружия массового уничтожения, борьбу с терроризмом, энергетическую безопасность, а также (последнее по очереди, но не по значимости) глобальный финансовый кризис.
Поэтому нет никакой необходимости в одобрении поведения России у себя дома или за рубежом, чтобы поверить в важность сотрудничества США с этой страной. Но иметь сразу все просто невозможно. Вопреки заявлениям тех, кто хочет, как говорится, получить и вершки, и корешки, мы не можем настаивать на тех мерах, которые Россия считает антагонистическими, если нам нужно содействие Москвы в важных для нас вопросах. Те, кто призывает к подобному подходу, обязаны, как с нравственной, так и с интеллектуальной точки зрения, объяснить то, чего они добиваются, а также показать, во что это обойдется национальным интересам США.
Без такого изменения в подходах у отдельных инициатив в отношении России мало шансов на успех.
---
В основе наших непростых взаимоотношений лежит опасный триумфализм национального превосходства, который определяет международную стратегию США с 1993 года. На протяжении всего этого времени большая часть американских политических лидеров, а также внешнеполитическая элита США твердо придерживались весьма самонадеянной, и вместе с тем наивной точки зрения. Они считали, что Соединенные Штаты могут определять облик мирового порядка без согласия других ведущих держав, не создавая при этом реакцию отторжения Америки и американского лидерства.
Предыдущие творцы политики из обеих партий относились к России как к побежденной стране, которая должна довольствоваться символическими объятиями США, а сама в обмен поддерживать американские внешнеполитические цели. Но у русских совершенно иное понимание итогов "холодной войны". Они считают, что сделали свой выбор в пользу уничтожения советского коммунизма. Таким образом, они в начале 90-х рассчитывали на то, что их станут воспринимать как героических новых друзей, и не будут постоянно критиковать как недостаточно раскаявшихся грешников. А американские руководители объясняют этот российский дискомфорт и напористое поведение ни чем иным, как ностальгией и паранойей, которая ослепляет российских лидеров и не дает им возможности видеть свои главные интересы. А вот Вашингтон эти интересы видит вполне отчетливо.
В результате две следовавшие друг за другом американские администрации присвоили себе право указывать России, в чем заключаются ее национальные интересы. И мы не просто читали России наставления. Мы возомнили, будто российские политические руководители будут воспринимать эти наставления всерьез и станут следовать нашим указаниям. Россия Бориса Ельцина, очень сильно зависевшая от Международного валютного фонда и других иностранных кредиторов, часто жаловалась на то, что США не принимают во внимание ее мнение. Она время от времени бряцала оружием, захватив, например, в 1999 году во время войны НАТО против Югославии аэропорт Приштины в Косово. Но, в конечном итоге, Россия никогда в действительности не противостояла политике США. И тем не менее, американское отношение не снискало в Москве популярности, оно лишь усилило националистические тенденции в российской политике. Как только российская экономика стала более самостоятельной, в основном благодаря высоким ценам на энергоресурсы, власть Владимира Путина вновь начала проявлять напористость и даже открытое неповиновение по отношению к Вашингтону.
Учитывая специфику российской истории, наверное, не следует удивляться той чрезмерной реакции, которую проявляет Москва, и тому, как она переигрывает в этом противостоянии, обостряя едва ли ни любой спор, в который вступает. В итоге, даже если действия России кажутся оправданными и законными, как было в августе 2008 года, когда грузинские войска напали на российских миротворцев в Южной Осетии, или когда Украина не расплатилась по долгам с "Газпромом", российская публичная дипломатия часто проигрывает из-за преувеличенной, надменной и пренебрежительной риторики, которая подрывает позиции России и весьма многим не нравится.
И все-таки Россия вполне способна определять собственные интересы и весьма нетерпимо относится к нравоучениям США - да и любой другой страны, если уж на то пошло. Поэтому любой желающий вести дела с Россией и, что самое главное, добиваться результатов, должен для начала признать российские интересы в том виде, в каком их определяют сами россияне.
---
Трезвая оценка коренных интересов США и России говорит о том, что между этими странами нет фундаментальных противоречий ни в одной области. Практически полностью отсутствует угроза нападения одной стороны на другую, а также на членов их официальных альянсов. Ни у одной из сторон нет ни желания, ни потребности в сохранении тех огромных ядерных арсеналов, которые они создали в противовес друг другу. Ни той, ни другой стороне не нужны Иран и Северная Корея с ядерным оружием на руках - или оснащенные таким оружием террористы. Москва, как и Вашингтон, хочет воспрепятствовать возвращению к власти в Афганистане талибов, а также расценивает "Аль-Каиду" как враждебную террористическую организацию. В отличие от Советского Союза, у сегодняшней России нет глобальной идеологии, превращающей соперничество с США в неизбежность. И хотя российские лидеры сожалеют о распаде Советского Союза и преследуют собственные, весьма амбициозные цели в своем регионе, они слишком прагматичны, чтобы пытаться возродить СССР. Более того, хотя Москва любит напоминать миру о своей новообретенной важности и значимости, российское руководство осознает, что его страна не может быть стратегической ровней Америке, и вполне понимает преимущества партнерства с США.
Конечно, существует глубокое расхождение во взглядах Америки и России на многие важнейшие проблемы. Заявление Обамы о том, что он не намерен "скрывать эти разногласия", весьма к месту. У России нет такого же, как у США, ощущения приоритетности и безотлагательности решения иранской проблемы - ведь на протяжении последних тридцати лет она поддерживает весьма неплохие отношения с Тегераном. Иран важный торговый партнер России. Он даже не пытается разжигать на российской территории исламский экстремизм. (Кстати, небесполезно вспомнить о том, что хотя Соединенные Штаты и не приветствуют появление у Индии ядерного оружия, мы не ставим этот вопрос во главу угла в наших взаимоотношениях с Нью-Дели.) Соответственно, Москва не испытывает особой любви к Северной Корее, однако и здесь Россия расходится с Соединенными Штатами и их союзниками в оценке характера угроз со стороны Пхеньяна.
В своем ближайшем окружении Россия явно хочет обладать существенным влиянием. В особенности она стремится сделать так, чтобы те страны, в отношениях с которыми у нее имеются крупные разногласия, например, Грузия и Украина, не вступили в НАТО. Новые члены альянса, такие как Польша и Литва, уже возглавили враждебную, как считают российские лидеры, фракцию в рядах НАТО. Российское руководство недавно начало выдвигать идею о "наднациональной резервной валюте" и "региональных резервных валютах". Ни та, ни другая мысль совершенно очевидно не найдут понимания в Вашингтоне.
Принимая во внимание эти разногласия, американские политики и государственные деятели должны осознать и принять следующее. Когда мы просим Россию о помощи в иранском вопросе, или в других сложных делах, мы, по сути дела, требуем от Москвы изменить ее естественную предрасположенность и предпочтения во внешней политике, и подстроиться под приоритеты США. В этом нет ничего необычного. На протяжении всей истории страны приспосабливались друг к другу в одних областях, дабы собрать урожай улучшения взаимоотношений в других, более значимых сферах. А поскольку Соединенные Штаты в состоянии добиться от России действий в тех вопросах, которые представляют для нас интерес (а никто, похоже, не оспаривает, что такое возможно), то взаимный поиск компромиссов, как нам кажется, является единственным путем для получения от Москвы согласия на взаимодействие и сотрудничество. Мы не можем надеяться на то, что Россия изменит свои взгляды на будущее, не получив ничего взамен.
Давайте говорить откровенно: такой подход не означает, что Америка должна будет пойти на односторонние уступки России, которые нанесут ущерб основным интересам или принципам США, или вообще на какие бы то ни было уступки. Соединенные Штаты должны также, не колеблясь, провести четкие красные предупредительные линии, определяющие и отстаивающие наши ключевые интересы, например, в вопросе защиты российских соседей от неспровоцированной агрессии. Однако, чтобы продемонстрировать серьезный настрой США в отношении перезагрузки американо-российских отношений, администрация и Конгресс должны задуматься над некоторыми проблемными, но легко решаемыми вопросами, которые мы можем быстро урегулировать в качестве жеста доброй воли. Совершенно очевидно, что первым шагом в данном направлении должна стать совместная с Россией работа по немедленной и безусловной отмене причиняющей большие неудобства поправки Джексона-Вэника. Уже три администрации подряд обещают освободить Россию от этих ограничений. Отмена, в конце концов, данного ограничения будет сигналом для российского правительства о том, что Вашингтон может стать серьезным партнером. А издержки в связи с такой отменой будут равны нулю.
Даже самая лучшая американская стратегия не в состоянии обеспечить прорывы или внезапные перемены в нашем нынешнем соперничестве, превратив его в прекрасную дружбу. Но делать вид, будто мы сотрудничаем с Россией (а именно этим мы занимаемся на протяжении почти двух десятилетий) - это безответственный курс в и без того неспокойном современном мире. Особенно, если потребность в помощи, которая нужна нам от Москвы для обеспечения американских приоритетов в сфере национальной безопасности, это реальность, а не притворство.
Гэри Харт - профессор Денверского университета штата Колорадо, бывший сенатор-демократ от этого штата.
Димитрий Саймс - издатель The National Interest.
Харт вместе с бывшим сенатором Чаком Хейгелом (Chuck Hagel) был сопредседателем независимой комиссии по изучению политики США в отношении России, спонсором которой является Никсоновский центр (Nixon Center) и Белферский центр научных исследований и международных отношений (Belfer Center for Science and International Affairs), Школа государственного управления им. Дж. Ф. Кеннеди, Гарвардский университет. Саймс работал руководителем этой комиссии. Комиссия в марте 2009 года издала свой доклад, который называется "Правильное направление американской политики в отношении России".
