Не один год Абхазия, Южная Осетия, Нагорный Карабах и Приднестровье - сепаратистские образования на постсоветском пространстве - были известны как 'фактически независимые государства', а конфликты вокруг них - как 'замороженные конфликты'. Все в общем-то соглашались с тем, что термин 'замороженные конфликты' ошибочен. Конфликты никогда не были замороженными, заморожено было их урегулирование. Но сегодняшняя реальность Абхазии и Южной Осетии делает устаревшим и понятие 'фактически независимые государства'.
Скотт Пегг (Scott Pegg) начал дебаты о фактически независимых государствах книгой, опубликованной более десяти лет назад. Он вел речь главным образом о Северном Кипре, Тайване, Сомалиленде и Тамил-Иламе. Дов Линч (Dov Lynch) перенес дебаты на постсоветское пространство своей книгой 'На пути к диалогу с сепаратистскими государствами Евразии: нерешенные конфликты и фактически независимые государства' (Engaging Eurasia's Separatist States: Unresolved Conflicts and De Facto States). В обеих книгах утверждалось, что сепаратистские регионы, контролирующие более или менее четко определенную территорию и население и обладают набором институтов, аналогичных государственным, могут называться 'фактически независимыми государствами'. Они не признаны, но фактически независимы.
Разумеется, в действительности все сложнее, потому что большинство фактически независимых государств в той или иной мере всегда полагалось на поддержку извне для обеспечения своей безопасности и / или экономического развития (вспомните о Тайване, Северном Кипре или Абхазии). Поэтому данное понятие всегда было относительным. Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье передали значительную часть своей фактической независимости России; их границы фактически охраняются российскими миротворцами, российский рубль был официальной валютой Абхазии и Южной Осетии (у Приднестровья собственная валюта), некоторые функции фактических правительств (особенно, в Южной Осетии) переданы России. Всегда существовала высокая степень 'фактической интеграции' Абхазии и Южной Осетии с Россией, что ограничивало их притязания на 'фактическую независимость'. И все же большинство аналитиков считало их фактически независимыми государствами. Но признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии ускоряет потерю ими 'фактической независимости', хотят они того или нет.
Парадокс состоит в том, что до августа 2008 г. Абхазия и Южная Осетия были непризнанными, но фактически независимыми государствами; после августа 2008 г. они стали частично признанными, но фактически независимыми больше считаться не могут. Если сепаратистские войны в 2002-2003 гг. были их 'войнами за независимость', то война августа 2008 г. становится войной, положившей конец их пускай даже ограниченной 'фактической независимости'. В войне 2008 г. победила Россия, а не сепаратистские образования. И Абхазия и Южная Осетия быстро превращаются из 'фактически независимых государств' в 'фактически регионы России'. Большинство жителей Южной Осетии радо этому, но абхазы настроены не столь однозначно. Например, абхазские оппозиционеры заявили недавно, что 'все функции, которые обеспечивают суверенитет и независимость нашего государства, переданы под внешнее управление'. С этим заявлением можно соглашаться или нет, но в Абхазии идут дебаты. В любом случая, тенденция на фактическую интеграцию с Россией практически неизбежна и практически необратима, по крайней мере, в ближайшие пару десятилетий.
Этому способствуют все региональные акторы. России удобно быть единственным окном в мир для сепаратистских образований. Она наложила вето на продление полномочий миссии ОБСЕ в Южной Осетии и миссии ЕС в Абхазии и изгнала представителей этих организаций из обоих регионов, что несомненно способствует усилению их изоляции. В свою очередь, Грузия, приняв 'закон об оккупированных территориях', также способствует усилению изоляции сепаратистских образований. Политика Грузии лишь укрепляет зависимость сепаратистских образований от России. Что касается ЕС, то его государства-члены все чаще отказывают жителям Абхазии в визах. Но Абхазия и Южная Осетия также способствуют своей самоизоляции, отвергая многие международные контакты по символическим причинам (например, отказываясь допустить на свою территорию Наблюдательную миссию ЕС или отказываясь встречаться с послами стран ЕС в Грузии, потому что они послы 'в Грузии'). Вряд ли такие тенденции соответствуют долгосрочным интересам какого-либо из участников конфликта, но они вызваны политическими решениями, ранее принятыми каждым из них.
___________________________________________________________
