Какие силы обрекают Ирак на гибель?

С помощью войны в Ираке Джордж Буш-младший (George W. Bush) надеялся обезопасить Запад, нанести поражение исламскому фундаментализму и сделать демократический строй в странах Ближнего Востока реальностью. Сейчас эта война средствами массовой информации предана забвению - все, как одержимые, пишут об Афганистане, разве что иногда промелькнет заголовок о происшествии в Багдаде - обычно крайне неприятном. 'Порыв' американских войск в 2007 году, как говорят апологеты войны, помог исправить ранее сделанные ошибки. Многие знатоки политической ситуации, а также представители научных кругов утешаются тем, что иракцы, судя по некоторым примерам, научились сотрудничеству. Парламент Ирака пока характеризуется повышенной оживленностью дискуссий, но самое его существование считается подтверждением возможности появления в стране гражданского общества, основанного на примате правопорядка, свободе выбора и уважении к другим.

Администрация Барака Обамы (Barack Obama) продолжает реструктурировать и сокращать свое военное присутствие в Ираке, и Вашингтону ничего и не остается, кроме как изображать уверенность и надежду на лучшее. Происходящие в стране события не получают должного освещения - слишком уж много в них боли и страданий, причем не только в настоящем, но и в будущем. Признать разрушительную роль национализма, построенного по этническому или религиозному принципу, - дело рискованное. Лучше уж потянуть резину, чтобы не справившиеся с возложенной на них задачей войска успели уйти, и тогда вину можно будет свалить на самих иракцев.

На Западе зачастую относятся к этнорелигиозному национализму как к чему-то неприятному: очень уж резко он контрастирует с нашей верой в примат гражданских ценностей. Мы отказываемся признаться себе в том, что стоит насилию между представителями разных общностей принять массовый характер, как обеспечение единовластия становится невозможным делом. Воцаряются страх и ненависть. В Ираке трагедия стала почетной медалью, а понятие о жертвенности - краеугольным камнем всей жизни. В 2003 году, напав на Ирак, США избавили мир от самовластного варвара, но в то же время высвободили такие силы, которые теперь обрекут страну на гибель.

По итогам шести лет восстановительных и преобразовательных работ южный Ирак де-факто превратился в теократическое шиитское государство, пораженное раздорами между враждующими группировками и их лидерами. В непрекращающейся борьбе за власть ни одна группировка не добилась господствующего положения. Как это ни странно, чем дольше продолжаются усобицы, тем более это выгодно Ирану, так как влияние шиизма в суннитско-арабском центре страны от этого только растет.

Иракская армия нередко функционирует как шиитское ополчение. Солдатам и офицерам запрещен доступ в Курдистан; также на курдской территории нет иракских флагов. Правительство премьера Нури аль-Малики, состоящее преимущественно из шиитов, явно собирается выбить почву из-под ног суннитов из движения 'Суннитское пробуждение', которое американцы готовы носить на руках за успешное противостояние 'аль-Каиде'. Обещание интегрировать ополчение 'Пробуждения' в состав армии, данное премьером, оказалось мертворожденным: командование армии Ирака считает суннитов угрозой господствующему положению шиитов.

Пожалуй, аль-Малики не столько мешает примирению, сколько не может никак ему поспособствовать. С другой стороны, насущные проблемы никуда не деваются, да и традиции авторитаризма живы по сей день. Гражданские свободы оказались под угрозой: американцы все менее и менее способны как-то повлиять на происходящее. По данным надежных источников, в том числе - нью-йоркской правозащитной организации Human Rights Watch, а в последнее время - и известного своей осторожностью журнала Economist, гражданские свободы во все большей и большей опасности: аппарат служб безопасности растет как на дрожжах, пытки применяются повсеместно, а впридачу - цензура, аресты по политическим мотивам, комендантский час по ночам и 'грязный отряд', якобы подчиняющийся непосредственно аппарату премьер-министра.

Соседние с Ираком страны выражают глубокую озабоченность, причем каждая - по своим причинам. Суннитским странам неприятно видеть шиитских противников. Саудитам неприятно, что угнетаемое шиитское меньшинство в их собственной стране может стать нелояльным. Турция не желает, чтобы пример независимого Курдистана вдохновлял турецких курдов. Иордания и Египет не желают, чтобы им навязывалась роль защитников иракских суннитов. Сирия опасается, что раздоры между религиозными группировками перекинутся на ее территорию. Наконец, вообще все опасаются, что новый Ирак станет прибежищем для террористов. Только у Ирана есть причины радоваться: аппетиты Тегерана подпитываются империалистическими амбициями и нефтью.

Последний шанс на установление некого подобия стабильности заключается в разделении Ирака на три независимых государства, сформированных на национальной основе, - так, чтобы кровные и поместные связи легли в основу гомогенности и позволили всем трем новым большинствам почувствовать себя в безопасности. Но даже этот сценарий едва ли приведет к успеху - слишком уж трудно будет разделить население, территорию и ресурсы (нечего и говорить о судьбе более мелких общностей). Раздел Индии и бывшей Югославии послужат яркими примерами, а ведь на горизонте маячит еще и подобная перспектива для Афганистана. И до тех пор, покуда мы не признаем, что культуру и самосознание просто так не подавишь, кризисные ситуации будут возникать снова и снова - как бы крепко мы ни были убеждены в том, что наше дело правое.

Майкл Белл ранее возглавлял донорский комитет при Международном фонде восстановления в Ираке, а ныне работает старшим научным сотрудником по международной дипломатии в Виндзорском университете.