А мы вообще хотим Европейский союз?

В отличие от авторов Штепана Котрбы (Štěpán Kotrba) и Бориса Цвека (Boris Cvek) я еще не совсем разобрался в том, нужен ли нам Евросоюз. Я не знаю, что творится в голове у президента, и, честно сказать, его намерения и замыслы, и даже намерения и замыслы конструкторов и строителей европейской интеграции, меня не так уж интересуют. Важен будет, как и всегда, результат.

Объединенная Европа - это попытка реабилитировать великие идеи немцев и Священную Римскую империю германской нации? Или речь идет о франкской империи Карла Великого? Играет ли какую-то роль возвращение к власти феодальной элиты и попытки вернутся к доминирующему положению католической церкви? Или же речь идет всего лишь о едином рынке, а все остальное - это просто фасад, благодаря которому мы, не собственники, не должны разобраться в том, что происходит? Или, может быть, у Аденауэра и Шумана (у христиан? у консерваторов?) были действительно ценные с исторической точки зрения мечты, утремленные к вечному миру?

В одном я со Штепаном Котрбой соглашусь: в течение ближайших лет речь в первую очередь будет идти о таких земных вещах, как сырье. Человечество находится в таком положении, когда энергетическое сырье заменить нечем. Значение России быстро растет, и, если Китай и Россия договорятся назло Европе (а из-за европейской надменности и ругани это пока вполне вероятно), через 10-20 лет нам придется совсем несладко. Единственный способ оградить себя от этого - полное и как можно скорейшее вступление Европы в некий союз, который в экономике и политике был бы не слабее Китая, а это значит, что в свою компанию придется взять и Россию. Тогда уже надо будет принять и единую политику в тех основных областях, которые делают государство государством и пока еще остаются нетронутыми - это все от обороны и налогов до энергетики и социальной сферы. Все антироссийские выступления сторонников Гавела и Вондры - это по сути попытка скрыть то, что от проамериканского сценария развития событий личную выгоду могут получить разве что они сами, причем за счет нас всех.

Возможно и то, что Германия и Франция будут по-прежнему самостоятельно общаться с Россией для того, чтобы обеспечить свои собственные энергетические потребности, а прятать все эти переговоры будут за красивыми фразами о Европе. Такую Европу я не хочу. Но вопрос в том, какая для нас может быть альтернатива, если она здесь вообще существует. Этим мы должны были заниматься уже тогда, когда закладывались основы нашей экономики, которая сегодня на 80% зависит от Германии. Вацлав Клаус принимал участие в этом процессе, и это существенно мешает ему верить, когда сегодня он, видите ли, сражается за наши национальные интересы. Если быть точным, Клаус не то что бы участвовал в заложении основ нашей экономики, просто его пассивная позиция ('авось' и 'посмотрим, что будет') стала причиной катастрофы: следующее правительство, желавшее избежать того, что люди с дубинами и вилами выйдут на улицы уже после 1997 года, сделало самое простое, что можно было придумать - экономику отдали нечешскому (читайте 'немецкому') капиталу. Так что, мы де-факто семнадцатая федеративная земля, причем у нас немецкие фирмы во время кризиса не должны беспокоиться ни о каких ограничениях, прописанных в немецком социальном законодательстве, и не должны платить то, чтобы они были бы обязаны заплатить в Германии: Короче говоря, мы задний двор, прихожая для прислуги. То, чем в кризис жертвуют в первую очередь.

Некоторые состоятельные немцы и австрийцы уже с нетерпением ждут, когда у нас за деньги (или бесплатно, по решению европейских судов) можно будет получать сельскохозяйственные земли, которые совсем скоро будут таким же ценным товаром, как и российские запасы нефти и газа. И это мне не нравится гораздо больше, чем смутная опасность того, что пражанам из домов в Судетах придется переезжать вглубь страны, потому что потомки переселенных владельцев этих домов начнут предъявлять претензии. Вам, наверное, известно о чехах, которые боятся потерять земли в пограничных областях, где они хотят вести хозяйство? Сколько человек из тех, кто как уполномоченное лицо получил землю ликвидированных колхозов, действительно занимаются на этой земле хозяйством? Не смейтесь, но 99% продали землю первому попавшемуся жулику и поехали отдыхать в Грецию, на этом закончился их интерес к делу предков-крестьян, которые в 50-е годы отдали свои угодья колхозам. А те, кто на пограничных территориях арендует земли, бывшие в собственности у государства? Эти люди (в основном они принадлежат к церковным и дворянским родам) на своих гектарах ведут не хозяйство, а предпринимательскую деятельность, в чем здесь разница, сможет объяснить любой добросовестный крестьянин. (Хвала и почет всем тем, кто в этом случае является исключением, я прошу прощение за экспрессивные выражения и обобщения). Что страшнее для продовольственной безопасности и политического развития Чехии: то, что пограничные сельскохозяйственные угодья могут оказаться в собственности у немцев, или то, что некоторые чешские 'предприниматели', связанные с политическо-юридической мафией, втихаря присвоили сотни тысяч гектаров? Чешские феодалы нам понравятся больше, чем немецкие капиталисты? Кто из них будет более беспощадным и алчным, кто (а может, и те, и другие? Ворон ворону глаз не выклюет:) будет драть с нас кожу? Я снова повторяю: важны не намерения, а результаты. У первого правительства Клауса в 1992-1996 годах, может быть, и были какие-то намерения, но результат их деятельности как раз предзнаменовал то, против чего Клаус (уже в другой должности) сейчас так рьяно хочет бороться. Но здесь ему не удастся заговорить нас, даже если от злости он подпрыгнет на 120 сантиметров и будет фыркать, как хомяк.

Итак, заключение: Европа нам нужна, но какая? Точно не 'двухскоростная' Европа, для возникновения которой новые страны при поддержке некоторых корыстных структур делают все возможное. Швейцарией мы никогда не станем, и чешский анклав посередине Европы явно понравится только тем подстреленным гусям, которые сейчас гогочут громче всех. Давайте задумаемся над тем, что Соединенные Штаты Европы и Россия, которая будет присоединена каким-нибудь свободным способом, например через конфедерацию, с единой политикой в области обороны, энергетики, валюты и налогов - это неединственный разумный ответ на те угрозы, которые уже есть и которые еще могут возникнуть. Я не боюсь в таких Соединенных Штатах потерять свою национальную, языковую или культурную идентичность. (Даже в таком государственном образовании никто никому не укажет на общество потребления, которое все равно является наднациональным и которое чешских Новаков волнует в первую очередь, ведь и в Брюсселе бояться, что на улицы выйдут с вилами и дубинками:) Только вот если мы не захотим принять то немногое, что нас объединяет, что Европа уже успела построить и что может стать фундаментом в будущем (и пусть во время прошлого строительства кто-то преследовал корыстные интересы), тогда мы рискуем пасть и стать безвестной бывшей провинцией умирающей империи.

Политики могут себе позволить только то, что им позволяем мы. Они, в конце концов, только отражение нас как народа, как общества. Поэтому это мы должны четко объяснить им, чего мы собственно хотим. За нас это никто не сделает.