<!-- /* Style Definitions */ p.MsoNormal, li.MsoNormal, div.MsoNormal {mso-style-parent:""; margin:0cm; margin-bottom:.0001pt; mso-pagination:widow-orphan; font-size:16.0pt; font-family:"Times New Roman"; mso-fareast-font-family:"Times New Roman";} @page Section1 {size:595.3pt 841.9pt; margin:1.0cm 1.0cm 1.0cm 1.0cm; mso-header-margin:35.45pt; mso-footer-margin:35.45pt; mso-paper-source:0;} div.Section1 {page:Section1;} -->
Президенту Обаме ни в коем случае не следовало давать Нобелевскую премию мира (как он сам признает). И причина не в том, что пока слишком рано, а в том, что делать это сейчас крайне несвоевременно.
Заявления Обамы по вопросам мира безупречны. Но в то же время, следует отметить, что почти все из того, чего он пытается добиться, у него не получается. На Ближнем Востоке палестинцы сегодня говорят, что их надежды на нового американского президента "улетучились", а министр иностранных дел Израиля открыто заявляет, что он не верит в достижение мира. Тем временем, усилия Обамы по налаживанию более конструктивных отношений с Ираном попали в ловушку, приведя к тому, чего он как раз и не хотел – к конфронтации из-за ядерных планов Тегерана с жесткими сроками и угрозами более решительных и болезненных санкций. А что касается Афганистана, то здесь возникает неотвязное ощущение, будто Белый Дом в растерянности из-за развивающейся не в том русле политической ситуации и небольшого усиления группировки войск, которое проводится успешно.
Нельзя во всем этом обвинять одного человека. Редко стремящийся к переменам новый президент сталкивался с такими неблагоприятными обстоятельствами на местах. Не его вина, что израильтяне избрали правую коалицию, выступающую против большинства тех мер, которые он считает необходимыми для начала мирных переговоров с палестинцами. Он не мог также предвидеть столь острых споров по поводу результатов выборов в Иране, когда в итоге в рядах иранской элиты и во внешних отношениях этой страны возникла полная неопределенность.
Что касается Афганистана, то итоги выборов в этой стране, не давшие ясного и четкого результата, были, наверное, более предсказуемы (хотя Белый Дом, видимо, не имел об этом упреждающей информации). И тем не менее, Америке стало намного труднее проводить свою политику. Если президент Буш потерпел неудачу из-за своих попыток штыком насаждать демократию, то его преемник, как это ни парадоксально, пострадал от выборов по всему миру.
Но следует также признать, что Обама и сам виноват в некоторых своих неудачах. У него добрые намерения. Но чтобы перейти от слов к делу и реально осуществить перемены, надо было гораздо глубже понимать, что происходит на местах. А у Обамы такого понимания пока нет.
Отчасти это кадровая проблема. Если президент действительно хотел сменить курс, то ему, как и Джону Кеннеди, надо было окружить себя командой молодых, решительно настроенных на перемены людей. Вместо этого на внешнюю политику он поставил в основном старую гвардию времен Клинтона. Это Деннис Росс (Dennis Ross), отвечающий за Ближний Восток, Ричард Холбрук (Richard Holbrooke), занимающийся Афганистаном и, конечно же, сама Хиллари Клинтон. А пост в Пентагоне он сохранил за Робертом Гейтсом (Robert Gates).
Это дало ему определенный опыт, но не свежее мышление. А оно имеет большое значение, особенно для Ближнего Востока, где многочисленные инициативы потерпели неудачу, а также для Афганистана, где такие же схемы не срабатывают, или для Ирана, где прежняя политика конфронтации и изоляции доказала свою бесплодность.
Но провалы Обамы таятся также и в самой природе американской политики. Я верю, что сам он со своими взглядами на роль Америки в мире и, что не менее важно, на ее способность влиять на ход событий, отличается от прежних руководителей. Но люди с Капитолийского холма по-прежнему смотрят на мир сквозь призму американского великодержавного превосходства, считая, что Соединенные Штаты способны и имеют право формировать события так, как считают нужным. Они сохраняют свою многолетнюю неприязнь к революционному режиму Ирана и, что самое главное, абсолютно преданы делу безопасности Израиля. А такая преданность долгое время определяла характер ближневосточной политики США.
Не нужно верить в дикие теории заговоров для понимания следующего: в отношениях Америки с Израилем главенствующее положение занимает последний – хотя бы по той причине, что в решающий момент Вашингтон ни в коем случае не заставит израильское правительство делать то, что оно не хочет делать. Она доказала это в очередной раз.
Обаме так и не удалось заставить Беньямина Нетаньяху (Benjamin Netanyahu) прекратить строительство поселений. А для арабов это было той лакмусовой бумажкой, на которой они проверяли готовность Вашингтона к проведению более беспристрастной политики в регионе. Еще хуже другое. Когда ООН сообщила о вторжении Израиля в Газу и о недавних переговорах ХАМАС и ФАТХ в Египте по вопросу примирения, Вашингтон активно вмешался, чтобы защитить Иерусалим в первом случае, и чтобы сорвать попытки палестинцев создать правительство единства во втором.
Точно так же и с Ираном. У Обамы был выбор: использовать октябрьские прямые переговоры с Тегераном и воодушевить его своей новой готовностью к сотрудничеству, либо же жестко настаивать на прекращении обогащения урана. К сожалению и разочарованию, Обама избрал второй путь, назначив крайний срок до конца текущего года и добившись международной поддержки санкциям на случай невыполнения Тегераном этих требований (то есть, если он не покорится, как считают иранцы). Это отчасти вызвано тем, что на конфронтации с Ираном настоял Израиль, который в противном случае пообещал предпринять против него военные действия.
Пока не все потеряно. Белый Дом может еще воспользоваться периодом переоценки своей афганской политики и отказаться от отправки туда дополнительных сил. Он может еще раз подумать над тем, можно ли и нужно ли навязывать Афганистану его идеи гражданского общества, и вместо этого сосредоточить усилия на ликвидации "Аль-Каиды" и оказании помощи Пакистану в его попытках восстановить контроль в районах проживания племен.
У Вашингтона есть еще время для выработки более тонкого подхода к Ирану и для налаживания более продуктивных отношений с этой страной. Для этого ему следует убавить звук критики по ядерным вопросам и выразить обеспокоенность состоянием там демократии. Он может еще благодаря своей настойчивости заставить израильтян и палестинцев снова сесть за стол переговоров, хотя бы в предварительном порядке.
Однако есть опасение, что все сохранится по-прежнему. Пойти на уступки снова вынудят не израильтян, а палестинцев, чтобы Вашингтон мог заявить об успехе в решении этой головоломки. А арабские лидеры вновь переживут унижение. Закрутят гайки Ирану, который будет вынужден отступить и спрятаться в своей раковине, усиливая репрессии внутри страны и не достигая никакого значимого прогресса на международной арене. А Америка, как и Британия, продолжит посылать все новые войска в Афганистан, не видя света в конце тоннеля.
Не этого хотел своими действиями добиться Обама. Но именно этого он добьется, если не возьмет внешнюю политику в собственные руки и не внесет в нее изменения. Или если не возникнет какой-нибудь крупный кризис, который покажет, как показала Кеннеди Куба, из какого теста сделан наш новый президент.
