Когда не получается врать

Просто удивительно, сколько всего рассказывает о себе человек, сам того не желая, на уроках иностранного языка. Конечно, я тоже так делала, с трудом складывая предложения во время разговорного английского. Я до сих пор помню изумленное лицо нашего преподавателя перед тем, как он от смеха упал со стула, когда я сказала, что я растение и в жизни просто расту.

Во время уроков чешского языка в Латинской Америке я от своих учеников узнаю много всего. На меня обрушивается невероятное количество обрывков и осколков чужих жизней, украшенных грамматическими ошибками и иностранным акцентом и сдерживаемых простыми примерами из упражнений. И хотя я призываю своих учеников включить воображение и наврать, я говорю им, что диалог на уроке – это не перекрестный допрос, на вопрос: «Что ты делал вчера вечером?» никто не отвечает: «Вчера я убил свою бабушку». Все смотрели телевизор.

Я стараюсь что-то придумывать, но у меня не всегда получается. Так что, когда мы проходим времена года, я могу спросить: «Что ты часто делаешь зимой?». Карл, у которого небольшая пенсия, отвечает: «Я хожу в кино, потому что там тепло».

В Латинской Америке я преподаю чехам разных возрастов. В одной группе у меня моя невестка и свекровь, в другой – зять и свекор. Я узнаю неожиданные подробности и семейные тайны, я, например, теперь знаю, что свекровь скупая, хитрая, она плохо готовит, а зять мало работает, и поэтому он не миллионер. На уроках разговорного языка в начинающих группах жизненные истории упрощаются, и остается самое главное.

Лучше всего не диалоги, а дневники. Эту дьявольскую находку педагогов использую и я. Мои ученики должны регулярно вести записи в чешском дневнике. Уже наученная диалогами, я не настаиваю, чтобы они врали. Суть в том, чтобы они использовали основные чешские глаголы и могли описать ежедневную рутину без ошибок. Я хочу услышать, что они встали в восемь утра, проспали, пошли на работу, потом на обед, съели курицу, потом опять пошли на работу, прочитали газету, посмотрели сериал и в одиннадцать легли спать.

И хотя в начале урока мы читаем дневники вслух, я узнаю самые интимные подробности из жизни моих учеников. Жозе каждый день просыпается в три часа утра и думает о своей покойной матери, Анежка три раза в день принимает антидепрессанты. По вине Мартины во время ее ночного дежурства чуть не умер пациент, Дана всю неделю только ела. А ведь я в знак солидарности тоже читаю ученикам свой дневник. Как ни странно, и я ничего не придумываю. Почему? Потому что сколько языков ты знаешь, столько раз ты человек. Да, дорогой наш Масарик (Tomáš Garrigue Masaryk), и при этом ты еще и не врешь.