Несмотря на то, что у Европейского союза были проблемы, он определился с выбором "президента" и "министра иностранных дел" быстрее и удачнее, чем предвещали евроскептики.
Имена Хермана Ван Ромпея (Herman van Rompuy) и Кэтрин Эштон (Catherine Ashton) до вчерашнего дня были известны только экспертам и любителям европейской политики, а еще и их знакомым-еврократам из брюссельских коридоров. Ничего страшного. С сегодняшнего дня их начнут узнавать все лучше, и, дай бог, с самой положительной стороны.
Пережив продолжительные проблемы с Лиссабонским договором и глобальную рецессию, Евросоюз смог справиться с новой задачей. Если бы, как пророчили некоторые политики и комментаторы, нынешний саммит затянулся на долгие часы, а то и дни, вернулось бы ощущение, что в Совете Европы царит хаос, а конфликт интересов между мелкой рыбешкой, середняками и китами настолько глубок, что, несмотря на вступление в силу Лиссабонского договора – серьезного импульса свежей энергии, - выхода из тупика не видно.
И вот, пожалуйста: шоу удалось. К удивлению СМИ и евроскептиков всех мастей Совет справился практически в экспресс-темпе. Фигуры на ключевые посты не просто избраны, а избраны единогласно. Это означает, что принцип достижения консенсуса и компромисса методом интенсивных неформальных консультаций продолжает работать. Именно на нем базируется политика и прагматика ЕС. Тот, кто в это не верит или не может в этом разобраться, немногое сможет в Евросоюзе понять.
Ван Ромпей и баронесса (а кроме того – социалистка, только английская политика преподносит такие деликатесы) Эштон стали наглядным доказательством такого способа решения сложных общеевропейских вопросов. Мы все вроде бы живем в эпоху телевизионной демократии, требующей от политических лидеров в первую очередь медиальности, а лишь потом – компетентности, однако саммит показал, что его участники поставили на первое место основную цель Лиссабонского договора: улучшение управляемости Евросоюза, разросшегося до 27 государств.
"Президент" должен не блистать по телевидению, а трудиться на саммитах, чтобы они проходили так, как нынешний. У него на это есть два с половиной года, а не шесть месяцев, которые до сей поры имели государства, председательствовавшие в ЕС в порядке ротации. "Президент" же, если хорошо себя зарекомендует, может получить на десерт и второй срок. Ван Ромпей как раз слывет таким человеком: это профессионал по консенсусам, что он показал, когда занял пост премьер-министра Бельгии, раздираемой взаимно недолюбливающими друг друга валлонами и фламандцами. Бельгии, конечно, будет жаль потерять такого человека, но в утешение она получит историческую славу, дав созданному при ее участии Европейскому союзу его первого "президента".
Госпожа Эштон также обладает серьезным европейским политическим и административным опытом, возможно, она менее харизматична. Однако ее назначение также значимо для европейской интеграции: в сердце политической Европы нашлось место для британки, представительницы народа, считающегося наименее расположенным к интеграции. Вместо того чтобы наказать британских еврофобов Европейский союз решил усилить британское проевропейское лобби. Это мудрый и дальнозоркий шаг, хотя после ожидаемой победы тори на выборах в следующем году между госпожой верховным представителем ЕС по иностранным делам и премьер-министром ее страны могут возникнуть трения.
В кадровых решениях Совета Европы видно стремление к равновесию: "президент" - христианский демократ из небольшой страны, колыбели интеграции, а "министр" с левыми взглядами, из государства-колосса, которое де Голль не хотел впускать в "Европу отечеств"; мужчина и женщина. Однако, стоит честно сказать, что это равновесие пока не распространяется на "новый" Евросоюз: третий важнейший "лиссабонский" пост - генерального секретаря Совета ЕС, занял француз. Но может ли это удивлять после недавних перипетий, например, с тормозящими все и вся президентами Чехии и Польши? Евросоюз не требует слепой покорности, но ожидает готовности к сотрудничеству и хотя бы минимум взаимного доверия.
