Теперь это война Обамы

На сегодняшний день общий размер оккупационных сил в Афганистане составляет около 68 тысяч американских военнослужащих и 42 тысяч союзнических войск в союзе с полевыми командирами Северного альянса и коррумированным и слабым режимом Карзая в Кабуле. Президент Обама явным образом хочет увеличить это число, и во вторник объявит перед аудиторией кадетов Уэст-Пойнта, что пошлет в Афганистан еще более 30 тысяч военнослужащих, одновременно настаивая, чтобы европейцы послали 10 тысяч. Это приведет общую численность оккупационных сил на уровень с советским присутствием на пике афганской кампании в 1980-х.

Советы пытались защитить светское правительство в Афганистане и противодействовали исламскому фундаментализму, являвшемуся потенциальной угрозой соседним советским среднеазиатским республикам вроде Узбекистана. А что пытается сделать Обама?

Потому что не обманывайтесь на этот счет, теперь это война Барака Обамы. Сделав это заявление, он лично увеличит численность войск в Афганистане на более чем 50 тысяч военнослужащих в ответ на обращения своих генералов.

Обама любит повторять мантру по поводу Афганистана, называя его «войной по необходимости». Но это всего лишь версия неоконовской песни про «войну с террором», так как она подразумевает, что эта война – естественный, разумный, карательный ответ на теракты 11 сентября. (В конце концов, это они начали, так что мы должны принести войну к ним.)

Но стратегия неоконсерваторов всегда требовала упрощенного слияния несопоставимых вещей и эксплуатации общественного невежества и страха. В конце концов, кто эти они? Вторжение в Ирак потребовало Большой Лжи о том, что Саддам Хусейн был как-то связан с 11 сентября. Более ранее вторжение в Афганистан потребовало искусного мухлежа, с помощью которого в основном состоящая из саудовских арабов, но международная Аль-Каида была приравнена к исключительно афганскому Талибану. «Мы не проводим различий между террористами и правительствами, которые их поддерживают», - заявил Буш.

Это было практически хвастовство, что США будут смело невежественны в своей публичной стратегии, и предупреждение эмпирическим рационалистам о том, что Белый дом находится в руках по-настоящему упрощенных умов и будет бесстыжим образом эксплуатировать популярную исламофобию, как ему нравится, одновременно дело замысловатые публичные жесты в поддержку религиозной терпимости. (Умышленное послание миру состояло в следующем: Будь напуган, мир, потому что у нас во власти ковбои, и, черт, если нас рассердить, никому мало не покажется!)

Правда состоит в том, что существовала и существует разница между Аль-Каидой, международной джихадистской организацией, желающей вновь установить мировой калифат и вступить в конфликт с США, и Талибаном, который хотел стабилизировать Афганистан под управлением жестких законов шариата, но поддерживать рабочие отношения с США. Сегодня, спустя восемь лет после своего свержения, талибы вернулись с удвоенной силой, демонстрируя реальную поддержку населения. Более того, по другую сторону границы появился пакистанский Талибан, ставший прямым следствием американского вторжения.

Множество разведывательных донесений указывают на очевидное: больше войск порождают больше «мятежников».

Советник Обамы по национальной безопасности генерал Джеймс Джоунс (James Jones) четко заявил: «Присутствие Аль-Каиды в Афганистане значительно уменьшилось. По оценкам, их максимальное число составляет менее 100 человек, действующих внутри страны, без баз и возможности устраивать нападения на нас или наших союзников». Если существовала «необходимость» уничтожить Аль-Каиду в Афганистане, то с этим делом мы разобрались. Какие еще достижения необходимы по мнению Обамы теперь?

Я полагаю, он скажет, что нельзя позволить талибам вернуться во власть. Но разве это не означает скрытого признания того, что у них есть настоящие корни в афганском и, в особенности, в пуштунском обществе? По самым лучшим военным оценкам, число талибов не превышает 25 тысяч человек, в то время как число полностью вооруженных боевиков составляет около 3 тысяч. Помимо всех иностранных оккупационных сил, находящихся в стране, есть еще афганская Национальная армия, насчитывающая около 100 тысяч солдат. Про силы Национальной армии часто говорят, что они «плохого качества», подразумевая, что солдаты неграмотны и часто привлечены в армию исключительно деньгами. Но талибы в основном тоже неграмотны, и многие из них тоже воюют за деньги. Тогда почему же целые провинции вроде Нуристана оказываются под контролем Талибана, несмотря на все объединенные противоповстанческие силы?

Почему во время попыток «обезопасить» провинцию Гельманд в ходе летнего антиталибского наступления американские силы обнаружили, что среди их союзников в Национальной армии практически нет пуштунов, зато непропорционально много таджиков? Почему силы США не смогли выбить Талибан из Марджеха, города с населением в 50 тысяч человек, являющегося центром торговли опиумом?

Проблема не в том, что у нас слишком мало солдат. Если бы дело было в этом, выросшее за годы число военных привело бы к улучшению, а не к ухудшению ситуации с безопасностью. Проблема в предположении, что империалисты могут вновь колонизировать страну под предлогом контртеррористической операции, борьбы с повстанцами или освобождения масс, даже если эти самые массы оказывают сопротивление.

Но почему Обама так настроен на то, чтобы остаться в Афганистане? Что такого важного в афганской стратегии, что даже Человек перемен (намек на предвыборный лозунг Обамы о необходимости перемен – прим. перев.) не может изменить ее, даже когда 57 процентов американцев говорят, что хотят вывода войск?

Во вторник вечером он заявит, так красноречиво, как только сможет, что мы просто не можем позволить исламистским экстремистам вернуться во власть, чтобы они могли дать убежище террористам, которые нападут на Соединенные Штаты.

Но вспомните, что было время, когда Госдепартамент США был одержим желанием выгнать из Афганистана светское правительство – которое хотело дать образование девочкам, открыть по всей стране больницы и ограничить власть племенных вождей и мулл – и твердо намерен оказать помощь в установлении альтернативного исламистского режима самым реакционным силам в Афганистане во главе с Гулбуддином Хекматьяром (Gulbuddin Hekmatyar). Советник Джимми Картера по национальной безопасности Збигнев Бжезинский считал, что просоветская Апрельская революция 1978 года, устроенная левыми офицерами афганской армии, приведшая к власти Демократическую народную партию и вызвавшая сильную негативную реакции мулл и племенных вождей, является золотой возможностью холодной войны.

Еще до того, как советские силы пересекли границу в декабре 1979 года, ЦРУ проводило организацию афганских и международных сил, чтобы бросить вызов левацкому правительству, а Бжезинский призывал боевиков рассматривать свою борьбу как джихад, священную войну. Естественно, это продолжалось в течение восьми кровавых лет администрации Рейган. Джихадисты победили, друзья Вашингтона установили свой режим в 1993 году, немедленно поссорились между собой, ввергнув страну в таджикско-пуштунскую гражданскую войну, включавшую в себя бомбежки Кабула (до тех пор не несший урона от боевых действий). Вашингтон вежливо самоудалился, потеряв интерес к Афганистану после развала Советского Союза и оставив своих союзников в Пакистане разбираться с возникшими беспорядками.

Пакистан решил поддержать Талибан, казавшийся привлекательным по сравнению с торгующими опиумом и насилующими мальчиков полевыми командирами, хотя бы в силу своей репутации нравственной неподкупности. Позже бывший премьер-министр Пакистана Беназир Бхутто (Benazir Bhutto) объяснила, что Исламабаду пришлось принять талибов, чтобы поддержать торговые маршруты в Центральной Азии. США держали дистанцию с жестко-фундаменталистской группировкой, пришедшей к власти 1996 году, удерживая дипломатическое признание режима. Однако Вашингтон несет историческую ответственность за его возникновение и за провал Афганистана в катастрофу средневековой реакции, начавшуюся с забивания камнями неверных жен на футбольных стадионах и закончившуюся взрывом огромных статуй Будды в Бамияне в 2001 году.

Грехи американского империализма в Афганистане поражают воображение. Представьте, что могло бы случиться, если бы США не вмешивались в афганские дела, начиная с конца 1970-х, и позволили бы эксперименту со светским, реформистским правительством в глубоко консервативном мусульманском обществе пройти без миллиардов долларов в виде вооружений, розданных именно тем боевикам, которых сегодня называют «исламскими экстремистами» и «террористами». Могло не быть международного, координируемого ЦРУ движения моджахедов, никто бы не убеждал молодого Осаму Бен Ладена отложить свою учебу, чтобы возглавить священных арабских воителей в согласованных с ЦРУ действиях, не было бы полного развала афганского общества и не было бы «негативных последствий». К несчастью, люди в этой стране в целом не имеют никакого понятия о недавней истории юго-западной Азии и роль администраций США в создании тех самых проблем, на которые они сегодня жалуются. (Я не включаю сюда Обаму: он знает, что делает. Отсюда полная нравственная виновность.)

Талибан никогда не приглашал Осаму Бен Ладена в Афганистан; он уже был там, когда они пришли к власти, и гостил у полевого командира, враждебно настроенного к талибам. Он прилетел из Судана, выгнанный оттуда правительством этой страны, решившим выполнить требование США. Талибы предложили ему гостеприимство, требовавшееся от них в рамках кодекса пуштунвали (pashtunwali), в благодарность за его услуги в ходе антисоветской войны 1980-х. Но как уже писали Александр Кокберн и Джеффри Сайнт-Клэр, в 2000 году талибы начали вести с ЕС переговоры во Франкфурте, чтобы вывезти Бен Ладена из страны. Переговоры были устроены американским бизнесменом афганского происхождения Кабиром Мохаббатом (Kabir Mohabbat). Начиная с ноября 2000 года, Мохаббат работал на Совет по национальной безопасности. Его задачей было договориться с талибами о судьбе Бен Ладена.

Талибы, державшие Бен Ладена и его ключевых помощников взаперти в его лагере в Даронте, в 30 милях от Кабула, предложили США направить на лагерь одну из двух крылатых ракет, что было самым простым решением проблемы, однако администрация Клинтона отложила принятие решения. Администрация Буша также несколько раз посылала Мохаббата в Кабул – три раза в 2001 году – чтобы обсудить судьбу Бен Ладена. Другими словами, как минимум, можно сказать, что Госдепартамент знал, и мы должны знать, и Обама должен знать, что Талибан и Аль-Каида – это две большие разницы.

Так что, если президент начнет утверждать, что мы должны продолжать воевать, посылая в страну больше войск, чтобы подавлять талибов и не давать Афганистану вновь стать центром международного терроризма, то фактически он будет говорить очень красноречивую чепуху.

Он, вероятно, не станет ничего отвечать на недавнее замечание премьер-министра Пакистана, страны, которая после Афганистана является наиболее пострадавшей от американской агрессии в регионе. Говоря по-английски, Юсеф Раза Гилани (Yousef Raza Gilani) заявил журналистам: «Мы беспокоимся только о том, что когда США пошлют больше войск в афганскую провинцию Гельманд, если произойдет прилив боевиков, они будут двигаться в Белуджистан. Мы уже обсуждали эту обеспокоенность с администрацией США, тот факт, что требуется разобраться с приливом боевиков в Белуджистан, иначе это может дестабилизировать Белуджистан. Пакистан заинтересован в стабильном Афганистане, но одновременно мы не хотим, чтобы наша собственная страна была дестабилизирована. Мы просили администрацию США проконсультироваться с нами в случае любого изменения парадигмы текущей стратегии… чтобы мы могли переформулировать нашу стратегию соответствующим образом».

Белуджистан составляет более 40 процентов территории Пакистана. В этой провинции постоянно происходят этнические беспорядки: некоторая часть белуджского большинства недовольна тем фактом, что они получают слишком малую часть дохода от добычи урана и меди в регионе, и тем, что Исламабад ими пренебрегает. В регионе идет вооруженное восстание под руководством членов племент бугти. Это восстание имеет некоторую поддержку от образованных пакистанцев, критично относящихся к «пуштунскому шовинизму» и обвиняющих государство в попытках помешать белуджцам развиваться. (Хотя Госдепартамент определяет это движение как «террористическое», оно не имеет ничего общего с Талибаном.)

Чиновники Госдепартамента уже сбросили обеспокоенность Пакистана со счетов. Но разве это не типично? Они поступают так с момента первого вторжения в 2001 году, и по мере того как Пакистан все больше теряет стабильность, США лишь повторяют свои требования усиления военного сотрудничества,  наносят беспилотные удары через границу, и стремятся к достижению своих целей в регионе, которые Исламабад считает неуважением к своим интересам. У Пакистана есть свои собственные проблемы, которые стратеги Госдепартамента США либо не понимают, либо преднамеренно игнорируют в то время, как своими руками осложняют их еще больше.

И президент Обама не станет упоминать, что, по результатом опроса общественного мнения, проведенного Фондом Азии в 2009 году в Афганистане, 56 процентов опрошенных заявили, что испытывают определенную симпатию к мотивам вооруженных группировок, включая талибов и команду Хекматьяра, и выступают против оккупации. Он ничего не скажет о том, что пиар-стратегия, изображающая войну в Афганистане как «освобождение», символизирующееся снятием бурки, уже давно была потихоньку убрана подальше, так как бурка на самом деле вернулась в удвоенном размере, а полевые командиры, на которых США приходится рассчитывать для поддержания порядка, всегда со смехом воспринимали американские предложения по поводу социальных реформ. Они знают, что войска здесь вовсе не для этого.

США косвенно вмешались в Афганистане в 1980-х без каких-либо мыслей о благополучии афганского народа и трагических последствиях своего вмешательства, чтобы бороться против Советов и воображаемой угрозы «коммунизма». Чтобы сделать это, администрация США вырастила свирепых исламистских экстремистов. Никто никогда не признал сделанных ошибок и не принес извинений, и можете ничего такого и не ждать. В то время все это было целесообразным с американской империалистической точки зрения.

Что же является целесообразным с этой точки зрения сегодня? Просто посмотрите на карту. Поймите, что в Афганистане нет ничего, что нужно было бы корпоративному миру США. Во время холодной войны Иран, Ирак и Турция иногда играли жизненно важные роли в геостратегическом мышлении США, но Афганистан был практически отдан на откуп социалистическому лагерю еще до 1978 года. Он приобрел значение в роли поля битвы холодной войны, лишь когда американские стратеги поняли, как это выразил Бжезинский, что могут «выпустить кровь Советам… как они поступили с нами во Вьетнаме». В последние годы он вновь стал значимым в то время как американские энергетические корпорации ведут глобальную битву с русскими за доступ к природному газу Каспийского моря.

На сегодняшний день Европа зависит от поставок газа из Каспийского моря, в основном из Туркменистана, идущих через Россию. Это дает Москве огромное политическое влияние, когда речь заходит о таких вещах, как прием в НАТО Грузии ли Украины. Стратегия США состоит в том, чтобы строить трубопроводы от Каспия в обход России или Ирана. Строительство трубопровода ТАПИ (Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия), который будет прокачивать газ прямо до Индийского океана, а оттуда на мировые рынки, уже давно задерживается из-за войны в Афганистане.

Трубопровод должен пройти через провинцию Гельманд, а затем в пакистанский Белуджистан. Если это сработает, то значительно улучшит геостратегическое положение США в регионе, включая возможность еще одной мировой войны (которая может быть спровоцирована американским нападением на ядерные объекты Ирана и непредсказуемыми последствиями подобных действий).

Но Обама не станет говорить об истории американского вмешательства в Афганистане или о том, что афганцы думают по поводу оккупации, или о реакции пакистанцев на ничем не сдерживаемую катастрофу у самых их дверей или о реальных геополитических причинах американского интереса к этой отсталой, обедневшей центральноазиатской стране, которая является «кладбищем империй» со времен Александра Македонского.

Он скажет, что это по-прежнему необходимая война, призванная защитить американцев от террористических атак. Нам стоит еще раз вспомнить наблюдение нацистского преступника Германа Геринга, сделанное им во время Нюренбергского трибунала. Геринг сказал, что хотя «естественно, что обычные люди не хотят войны… людей всегда можно убедить сделать так, как хотят их лидеры. Это просто. Все, что требуется сделать, это рассказать им, что их атакуют, и обвинить миротворцев в отсутствии патриотизма и готовности подвергнуть страну опасности. Это срабатывает в любой стране».

Нам следует ответить – Нет, это не обязательно! – на улицах в этот день и во все последующие, пока мы не заставим Обаму закончить то, что теперь, безо всяких сомнений, является его преступной империалистической войной.

Гэри Леупп – профессор истории и адъюнкт-профессор религии в Tufts University. Он автор нескольких книг по истории Японии эпохи Эдо, а также частый автор издания CounterPunch, пишущий о войнах в Ираке, Афганистане и Югославии.