Интервью с заместителем исполнительного директора Американского института в Украине Джеймсом Джатрасом

Джеймс ДЖАТРАС — один из крупнейших международных лоббистов и советников по вопросам международных отношений. Начинал карьеру в госдепартаменте, работал в консульской службе в Мексике, затем специализировался по советским и восточноевропейским делам, а также вопросам общественной дипломатии. В главном органе республиканцев в законодательной власти — Республиканском политическом комитете сената США* Джеймс Джатрас проработал на ведущих должностях 18 лет. Сегодня он — вашингтонский юрист и заместитель исполнительного директора Американского института в Украине, представляющего альтернативный взгляд на американскую внешнюю политику.

- Есть ли, по-вашему, основания утверждать, что с приходом администрации Обамы в отношениях Америки и России началась разрядка?

- Не стоит спешить с выводами. Наиболее четкий сигнал — это, разумеется, отказ от намерения развернуть систему ПРО в Польше и Чехии. Однако явно ощущается влияние и ряда других факторов, среди которых — враждебное отношение демократов к концепции противоракетной обороны, известное еще с 90-х, когда они подвергли осмеянию рейгановские планы «звездных войн». Остается наблюдать, как изменение американских планов скажется в иных областях, среди которых прежде всего отказ от дальнейшего расширения НАТО, ослабление напряженности на Кавказе (в том числе прекращение поддержки абсолютно неэффективной, абсурдной организации ГУАМ) и достижение взаимопонимания с Россией относительно линии нестабильности на пространстве от Балканского региона и Кавказа до Центральной Азии — Афганистана и Пакистана, где сходятся интересы не только России и Америки, но и стран Европы и даже Китая.

- Украинская власть пользовалась поддержкой предыдущей американской администрации — не происходит ли охлаждение отношений между Вашингтоном и Киевом сегодня?

- Даже самые упрямые сторонники использования в политике Украины в качестве мощного антироссийского плацдарма вынуждены признать, что прошедшие пять лет оказались, мягко говоря, сплошным разочарованием. В значительной мере в этом виновата, конечно, не Украина, а кризис в нашей экономике и финансовой системе и две затянувшиеся войны.

В более широком контексте неспособность Вашингтона полностью включить Украину в евроатлантический (читай антироссийский) лагерь в значительной мере отражает пределы нашего глобального лидерства. Конечно, здравомыслящее руководство в Вашингтоне могло бы увидеть позитив в таком развитии ситуации и приспособиться к ней. Пока что этого не произошло.

- Как вы полагаете, существуют ли разногласия во взглядах Барака Обамы, Джо Байдена и Хиллари Клинтон на внешнюю политику?

- Нам до сих пор неясно, есть ли у президента Обамы хоть какие-то взгляды на внешнюю политику. Будем надеяться, что все-таки есть, поскольку команда Байдена—Клинтон (включающая Ричарда Холбрука, протеже которого обладают значительным влиянием в аппарате администрации) упорно не желает извлечь очевидные уроки из ситуации, куда их объединенными усилиями завел их «либеральный интервенционизм» (абсолютно неотличимый от неоконсервативной «благожелательной глобальной гегемонии»).

Не прибавляет оптимизма и то обстоятельство, что мистер Обама, похоже, поддался на уговоры увеличить воинский контингент в Афганистане.

- Программа противоракетной обороны ушла в прошлое, отсрочена или просто «передислоцирована» южнее?

- И здесь нет ясности. Демократам в принципе не нравится противоракетная оборона. Однако и аргументы Буша в пользу развертывания с самого начала не внушали доверия.

Разве по европейским городам маршировали толпы демонстрантов, требующих от Америки разместить ракеты и защитить их? «Америка, пожалуйста, защити нас от иранского ядерного оружия, которого нет и, возможно, никогда не будет!» Нет, инициатива исходила из Вашингтона.

Будучи убежденным сторонником ПРО при Рейгане, когда, по моему мнению, система была действительно стратегически оправданной, я с трудом могу поверить в ее оборонительную целесообразность в нынешних условиях. Если мы говорим о концепции, в отношении которой Америка, Европа и Россия выработали единое мнение, то я желал бы быть в этом убежденным.

- Конгресс одобрил реформу системы здравоохранения. Америка «идет по пути социализма»?

- Пока что нет, по крайней мере, если говорить о здравоохранении. То, что законопроект едва прошел в конгрессе, а большая часть демократов боятся поддерживать очевидно социалистический план, означает, что дело еще не сделано. С другой стороны, если вспомнить о ползучем заговоре «Большого правительства» и денежных тузов — «Приватизируйте прибыль, национализируйте убытки», — то гораздо больше следует беспокоиться о состоянии нашей финансовой системы. Конечно, простой народ (Джо-Шесть-Банок-Пива) обманывают, что не ново, но шуму много.

- Кто составляет большинство среди внешнеполитических советников Обамы — идеалисты, реалисты или умеренные?

- Если идеалистами вы называете идеологов, то они по-прежнему в большинстве. Как уже говорилось в отношении Обамы и Байдена—Клинтон, реальность может в конце концов подрезать им крылья, но пока что этого не произошло. Нельзя ведь допустить, чтобы мелочи вроде финансового кризиса помешали Америке быть «в авангарде всего прогрессивного человечества» (где-то мы уже это слышали!).

- Удастся ли Белому дому уговорить Россию более активно участвовать в обеспечении региональной безопасности в связи с ухудшением ситуации в Афганистане?

- Придется поторговаться. Думаю, результат в значительной мере будет обусловлен тем, считает ли Москва, что идеологический императив, замаскированный под «содействие демократии», действительно похоронен и мы заинтересованы в широком стратегическом партнерстве, отвечающем российским инициативам по созданию «новой архитектуры безопасности» в Европе.

Если это так, то в Афганистане это партнерство должно проявиться в полной мере с обеих сторон. Если же Россия сочтет, что цели и намерения США остались прежними, что это лишь пауза («шаг вперед, два шага назад») в реализации программы, идущей вразрез с региональными интересами России в Восточной Европе, на Кавказе и в Центральной Азии, а также в энергетической политике, тогда она скорее предпочтет достичь большего посредством минимального сотрудничества, наблюдая при этом, как США в Афганистане повторяют ошибки СССР, Британской и Российской империй.

Об этом же следует помнить, рассуждая, как далеко готова зайти Москва, чтобы задобрить Иран.

- Существует ли достойный внимания новый деятель, способный привести G. O. P. («Великую старую партию» — республиканцев) к следующим выборам?

- Средний класс (миллионы Джо и Джилл), который всегда был электоральным оплотом консерваторов, все шире и активнее поддерживает Сару Пейлин. Другой вопрос, перерастет ли эта поддержка в мощную силу, способную преодолеть сопротивление партийной верхушки, которая не скрывает своей ненависти к Пейлин. Внутри партийного истеблишмента центральной фигурой является Митт Ромни, достаточно убедительной поддержкой обладает губернатор Миннесоты Тим Поленти. Но в настоящий момент бесспорного лидера нет.

- Украина не признала Косово, как не признала сепаратистские республики Кавказа. Как бы вы оценили сходство ситуаций?

- Эти ситуации не имеют ничего общего. Следует помнить, что юридический статус Косово существенно отличается от статуса субъектов бывшего Советского Союза.

В соответствии с конституцией Югославии — документом, который обосновал отделение Хорватии, Словении и т. д., Косово, бывшее частью Сербии еще до провозглашения Югославии, не имеет никакого законного права на независимость.

Напротив, согласно советскому закону о выходе союзной республики из состава СССР от 1990 г., который служил юридическим обоснованием независимости советских республик, например Грузии, автономные образования в пределах своих границ путем всенародного референдума решают, оставаться ли им в составе Советского Союза или России — его правопреемника, либо объявлять о своем независимом статусе.

Итак, в то время как статус Косово как части Сербии неоспорим, Южная Осетия и Абхазия входили в состав Советской Грузии, но никогда не были частью ныне существующего независимого государства Грузия. Кроме того, отмечу, что Вашингтон проталкивал одностороннее провозглашение Косово своей независимости, судя по всему, в ответ на «провал» переговоров. Экстремистские требования одной из сторон (албанских мусульман) он сепаратно признал еще до завершения переговоров, а потому решительно отвергал любые компромиссы, которые предлагала Сербия, лишь бы удержать Косово.

Признание Россией Южной Осетии и Абхазии, напротив, ускорила попытка Михаила Саакашвили «решить» вопрос о статусе Южной Осетии аналогично тому, как в 1995 г. Хорватия «определила» статус Сербской Краины, изгнав мятежное население региона в ходе поддержанной США операции «Шторм».

Итак, в первом случае имел место «ответ» на заведомо провальные переговоры, а во втором — на попытку решить политическую (и демографическую) проблему военными средствами.

- Назначен ли новый посол США в Украине и как вы объясняете промедление в этом вопросе? (Беседа происходила до прибытия в Киев Джона Теффта. — Ред.)

- Думаю, не стоит беспокоиться. Такие вопросы решаются не спеша, особенно если это обычная для кадровых дипломатов ротация. Кроме того, ничего существенного не произойдет до тех пор, пока мы не узнаем, кто стал новым президентом.