Многие смеются над предположением о том, что ответственный иранский лидер рискнет воспользоваться или передать ядерное оружие или технологию. Нам говорят, что Ахмадинежад (которого большинство считает достаточно сумасшедшим, чтобы воспользоваться подобным оружием) не будет принимать окончательное решение. Но иранский режим поразительно непроницаем, а меняющиеся центры влияния гарантируют, что даже умелые разведагентства не могут с уверенностью сказать что-либо по поводу принятия решений относительно ядерной программы Ирана. – Дэниэль Плетка в газете The Washington Post
Будучи одним из насмешников, я бы хотел добавить кое-что еще. Заявление по поводу безумия Ахмадинежада, сделанное в скобках, очень помогает статье, чьей целью является вселить страх в сердца читателей. В годы, предшествующие вторжению в Ирак, мы довольно часто слышали о том, насколько «сумасшедшим» является Хусейн. Как мы теперь абсолютно точно знаем, он был настолько занят самосохранением и созданием впечатления силы, что он из кожи лез, чтобы показаться более опасным, чем на самом деле, чтобы его враги дважды подумали, прежде чем атаковать. Как показали этим летом сфальсифицированные выборы и крутые меры против протестующих, больше всего Ахмадинежада волнует вопрос того, как сохранить власть себе и своим союзникам.
Ахмадинежад показал, что является самым циничным и своекорыстным политическим деятелем. Он не тот тип человека, который отдаст третьей стороне ядерную бомбу, даже если бы у него была такая возможность, не говоря уже о том, чтобы отдать приказ о ядерной бомбардировке, которая приведет к тому, что он и его союзники потеряют все в результате последующего возмездия. Невероятно, чтобы слабый с конституционной точки зрения президент, не имеющий власти над службами безопасности или внешней политикой, оказался в позиции, позволяющей ему принять такое важное решение, как продажа или использование ядерного оружия. Но даже если бы он мог принимать такое решение, у нас мало причин думать, что он с готовностью передаст столь мощное оружие, и еще меньше считать, что он прикажет воспользоваться этим оружием для нападения. Поэтому ястребы, настроенные против Ирана, вынуждены использовать аргумент про «сумасшедшего диктатора», чтобы как-то обойти проблему того, что все их пугающие сценарии притянуты за уши и необоснованны.
Иранское правительство довольно непрозрачно, но, как любой современный режим, оно состоит из многих людей и институтов, все из которых заинтересованы в самосохранении. Даже если бы у Ирана однажды появилось ядерное оружие (которого у него сейчас нет!), и даже если бы Ахмадинежад имел возможность отдать, продать или использовать подобное оружие, следует предположить, что для подобного шага внутри руководства Ирана должен существовать практически единогласный консенсус по поводу того, что этот шаг является желанным. Главное же, вам придется предположить, что не произойдет никакой насильственной попытки внутри этого режима предотвратить подобный шаг. Как признает сама г-жа Плетка, структура иранского режима непрозрачна, поэтому мы не можем предположить, что внутри правительства существует что-либо похожее на консенсус относительно того, что Ирану следует сделать с ядерным оружием, которое у него может появиться. Это понятно, так как до сих пор у Ирана такого оружия нет, и не будет еще много лет. Даже если бы Ахмадинежад был «сумасшедшим»*, как г-жа Плетка предполагает без каких-либо реальных доказательств, это не означает, что все люди в вооруженных силах Ирана, Революционной гвардии и церковном истаблишменте страны склонны к суициду.
Полезным контрпримером, опровергающим фантазии ястребов, является Пакистан. Пакистан – это государство, десятилетиями использовавшее против своих врагов террористические и военизированные группировки. Пакистан находится в невыгодном положении по сравнению с Индией в том, что касается обычных вооружений и боевых действий, и именно поэтому он полагается на терроризм и замещающие войны с тех пор, как потерял Бангладеш. Уже более десяти лет у Пакистана есть ядерный арсенал порядочного размера. Если когда-нибудь и был кандидат на должность вооруженного ядерным оружием государства, раздающего бомбы террористам для достижения своих политических целей, то это Пакистан – однако Пакистан ничего такого не делал и вряд ли сделает. Хотя существовали опасные моменты во время Каргильской войны, когда конфликт почти разросся до катастрофических масштабов, и хотя в начале этого десятилетия отношения между Пакистаном и Индией были чрезвычайно напряжены, пакистанские вооруженные силы сохраняли полный контроль над ядерным арсеналом страны и не собирались отдать одну из своих ракет Лашкаре-Тайба или еще какой-нибудь террористической группировке, представляющей интересы Исламабада. Это не только лишило бы Пакистан контроля над тем, как и когда была бы использована эта ракета, но и сделало бы его ответственным за использование оружия. Источник ракеты отследили бы, и он бы привел в Пакистан, что привело бы к серьезному индийскому возмездию против страны. В том, что касается ядерного оружия, сдерживание, похоже, работает как часы.
Как разъясняет Грег Скоблет (Greg Scoblete), «настоящий страх состоит не в том, что жизни американцев окажутся в опасности, когда Иран станет ядерной державой, а в том, что это может изменить баланс сил на Ближнем Востоке в пользу Ирана». Следует помнить, что баланс сил меняется в пользу Ирана уже последние шесть лет, благодаря возвышению проиранских партий шиитов, пришедших к власти в правительстве Ирака. Иран является ведущей региональной державой, и со временем он будет оказывать все больше влияния. Он будет стремиться получить и со временем получит ядерное оружие, чтобы уравновесить многочисленные другие ядерные державы по соседству, некоторые из которых относятся к нему с открытой враждебностью.
У нас уже есть инструменты для сдерживания Ирана. Не считая тех моментов, когда мы свергали их худших врагов и усиливали их представителей, мы сдерживали иранцев. Очень многие из жителей Запада просто не понимают, что если Иран стремиться завладеть ядерным оружием, он делает это, чтобы приобрести устрашение, способное ограничить агрессивность враждебных государств. Другими словами, иранское правительство пытается ответить на вопрос о том, как оно может «сдержать» и устрашить США и наших союзников.
* Обращаться с Ахмадинежадом как с “сумасшедшим” - это ошибка, потому что это означает, что мы верим в том, что только сумасшедший может придерживаться его убеждений. Мы просто не знаем, как вести себя с городским инженером, который, явно, полностью контролирует себя, однако придерживается некоторых наиболее оскорбительных политических взглядов. На самом деле, когда большинство людей навешивает на какого-нибудь иностранного лидера бирку “сумасшедший”, я думаю, что они не имеют в виду, что он сошел с ума. Они имеют в виду, что он им не нравится. В качестве описания политических лидеров, слово “сумасшедший” быстро становится столь же бессмысленным, что и “фашист”.
** Что поразительно во всех этих спорах об Иране, так это то, что многие из нас на Западе говорят о возможности бомбежки Ирана так, как другие люди говорят о погоде. Сегодня днем может пойти дождь. Израиль может нанести удары по Ирану. Мне вспоминается статья в газете The Wall Street Journal, опубликованная более двух месяцев назад. В ней описывались технические сложности израильского авиаудара, вооружения, которые будут использоваться в случае атаки и мишени, по которым будут наноситься удары. Эта невероятная беспечность по поводу агрессивной войны против Ирана привела бы тех же людей [что с легкостью говорят об авиаударах по Тегерану] в состояние буйной ярости, если бы государственные СМИ одного из этих авторитарных государств начали жизнерадостно обсуждать нападение на объекты в нашей стране. Ястребы посчитали бы подобные разговоры в иранских СМИ доказательством враждебных намерений и оправданием для “превентивных” действий.
