Российская "сфера" в Европе

Поскольку Вашингтон и Москва готовятся к подписанию нового стратегического договора по контролю вооружений, пришло время взглянуть на то, что ожидает российско-американские отношения в перспективе. Самое крупное расхождение в мышлении между Западом и Россией касается не Афганистана и не Ирана. Речь скорее идет о Европе. Налицо первые признаки разрушения системы европейской безопасности, построенной после "холодной войны".

В американских СМИ это прошло почти незамеченным, но Москва в прошлом месяце выдвинула проект нового договора о европейской безопасности. Таким образом, она реализовала прозвучавший после августовской российско-грузинской войны 2008 года призыв президента Дмитрия Медведева о внесении изменений в существующую систему. Параллельно с этим министр иностранных дел Сергей Лавров внес на рассмотрение Совета Россия-НАТО второй документ, вызывающий еще большую тревогу. Это был очередной шаг в серии российских действий по изменению существующей системы европейской безопасности. Он направлен на сдерживание НАТО и, что самое главное, на недопущение дальнейшего расширения североатлантического альянса.

Оба документа говорят о том, что мы живем на разных планетах, когда речь заходит об отношении к будущему Европы. Вместо того, чтобы перейти в 21-й век, ревизионистская Россия твердо намерена вернуться к политике "сфер влияния" 19-го столетия. Пока администрация Обамы по вполне понятным причинам сосредоточивает свое внимание на войне в Афганистане и на усиливающихся вызовах со стороны Ирана, Москва надеется, что Запад нуждается в ее содействии по данным проблемам, и поэтому будет мириться с российскими претензиями на такое влияние на своих рубежах, а у нее появится возможность остановить наступление западных институтов.

Парижская хартия для новой Европы от 1990 года, а также Стамбульская хартия европейской безопасности от 1999 года были призваны создать своего рода "билль о правах", служащий делу построения политического фундамента мира после окончания "холодной войны". Этими правилами отвергается существование сфер влияния, признается право всех государств на равную безопасность и на выбор ими альянсов по своему собственному усмотрению. Основой для этого стала новая структура безопасности, построенная на сотрудничестве. Москва согласилась на эти правила, поскольку в тот момент она тоже стремилась отказаться от своего имперского прошлого и присоединиться к расширяющемуся западному сообществу. Но когда прозападные настроения в России угасли, и в конце 90-х годов в страну начали возвращаться имперские настроения, Москва посчитала, что данные правила служат делу западного расширения в ущерб ее собственным интересам. Я лично мог убедиться в присутствии такого мышления, когда участвовал в составе американской делегации на переговорах о Стамбульской хартии ОБСЕ. На обеде со своим российским коллегой в 1999 году я объяснил ему нашу концепцию укрепления универсального набора норм и правил для всей зоны ответственности ОБСЕ, включая Россию. Но заместитель министра иностранных дел провел черту через мою европейскую схему и воскликнул: "Это ваша половина, а это наша. И проблема в том, что ваша становится все больше".

Сегодня, по мнению Москвы, эти хартии мертвы. Россияне почти единодушны в своем мнении о том, что Запад воспользовался этими правилами для расширения собственной сферы влияния. Но расширение НАТО и Евросоюза это не какой-то там геополитический гамбит Запада, нацеленный на унижение России. Это был наш ответ на вполне законное желание ряда стран отказаться от искусственного разделения и стать частью Запада в целях обеспечения демократического мира. Проблема усугубилась, когда Россия встала на более агрессивный националистический и ревизионистский путь. Это был главный фактор, лежавший в основе российско-грузинской войны. Причины той войны заключались не в неурегулированныъх конфликтах в Абхазии и Южной Осетии, а в стремлении Тбилиси к союзу с Западом и в твердом намерении Москвы не допустить этого. Москва проигнорировала и нарушила почти все основные правила ОБСЕ, включая самое главное - что границы Европы нельзя менять при помощи силы.

Давайте вспомним, почему эти положения были включены в Парижскую хартию. Кровавая история Европы продемонстрировала, что сферы влияния не дают настоящей безопасности, что заставлять государства против их воли и желания вступать в союзы с другими странами - значит создавать почву для конфликта, а менять силой существующие границы значит сеять семена раздора, которые будут порождать конфликты в будущем. Мы записали эти положения для защиты маленьких государств от хищнического поведения более сильных стран. Мы были уверены, что демократическая интеграция это лучшая основа для будущего мира на континенте. Возможно, нам следует также признать, что неспособность и нежелание России стать союзницей Запада вызваны в большей степени не отсутствием у нас силы воли и воображения в деле налаживания контактов с Москвой, а выбором самой России, не желающей воспользоваться предложенными ей преимуществами партнерства, не способной уважать суверенитет соседей и выполнять свои обязательства последних двадцати лет.

Президент Обама прав, когда пытается "перезагрузить" взаимоотношения с Москвой. Для ведения дел с ревизионистской Россией требуются контакты и взаимодействие. Но для начала мы должны четко заявить, какие интересы России мы считаем законными, а какие нет. Москва имеет право на равную безопасность и на то, чтобы на ее границах не возникало новых угроз. Она не имеет права вмешиваться в дела своих соседей, предпринимать попытки свержения их правительств и мешать их внешнеполитическим устремлениям. По этим вопросам у нас должна быть четкая и недвусмысленная позиция. Перезагрузка отношений с Москвой должна предусматривать возврат Кремля к принципам Парижской хартии.

Автор статьи был заместителем госсекретаря в администрации Клинтона. В настоящее время он является исполнительным директором брюссельского Трансатлантического центра при Фонде Маршалла "Германия-США". Изложенные в статье взгляды принадлежат только автору.