Всё указывало на то, что 2009 год будет годом Барака Обамы. Какие надежды на него возлагались! Не обманув ожиданий своих благоразумных и взвешенных сторонников (чего нельзя сказать о тех легковерных, которые от чрезмерного энтузиазма вдруг переходят к глубочайшему унынию), Обама всё же не стал главным действующим лицом на международной арене прошедшего года. Главное ощущение, которое оставил нам 2009 год – это то, что мы подошли к завершению эпохи, и это завершение, бесспорно, отражается, среди прочего, в личности нового президента США, однако по своему масштабу уходящая эпоха имеет гораздо большее значение.
Итак, к концу какой же эпохи мы подошли? К весёлому и полному надежд периоду, который начался двадцать лет тому назад, в 1989 году, с падения Берлинской стены, символизировавшей распад советской империи, и как будто бы открывал новую и счастливую эру всеобщего мира и бесконечного благоденствия под владычеством США во всех областях: экономической, политической, военной и культурной.
Действительно, те идеологи, которые считали «холодную войну» отличительной чертой мировой политики начиная с 1945 года, другого ответа и не могли дать.
Как они полагали, с той поры мир был бы прекрасным, если бы не угроза со стороны Советского Союза. Соответственно, устранение этой угрозы должно было открыть эру счастья, столь ожидаемой счастливой развязке, завершающей целую эпоху трудностей и войн с одним единственным виновным – коммунистической системой, которая только что была побеждена. С этой исторической перспективы 1989 год означал начало новой эры уже свободной от основного конфликта, в ходе которой будет построен новый мировой порядок, более надёжный, демократичный и мирный. Считалось, что с достижением последних военных целей войны и другие различные бедствия закончатся.
Однако вскоре выяснилось, что, по крайней мере, с военной точки зрения, это не соответствует истине. Причина военных конфликтов заключалась отнюдь не в экспансионистских устремлениях СССР, а в чудовищно неправильном распределении богатств в мире, во всё возрастающем фанатизме различного рода, порождавшем конфликты, в противоречии стратегических экономических интересов [энергоресурсы, необходимость выхода к морю, потребность в полезных ископаемых для развития новых технологий, наркоторговля] и в военной промышленности, игравшей ключевую роль в экономическом благосостоянии крупных стран, нуждавшихся в постоянном сбыте своей продукции. Война в Персидском заливе, палестино-израильский конфликт, войны на Балканах и Кавказе, массовые убийства в Руанде и Конго, войны в Афганистане и Ираке – таковы наиболее наглядные свидетельства в пользу вышеприведённых тезисов. Кроме того, теракты 11 сентября, в результате которых был разрушены башни Всемирного Торгового Центра, стали самым серьёзным предупреждением, что война нового типа начинается в ином мире.
Финансовый кризис, начавшийся в США в августе 2007 года, быстро распространившийся по всем остальным западным странам и, вследствие глобализации экономики, вызвавший мировой экономический кризис, ещё раз подтвердил справедливость предощущения того, что оптимизм 1989 года был не более, чем миражом. Мы могли воочию убедиться в том, что последующая эпоха не принесла ни мира, ни экономического благоденствия, ни политической демократии.
Также не наблюдается растущей культурной сплочённости вокруг западных ценностей свободы и равенства. Зато мы являемся свидетелями роста исламского фанатизма, азиатского безразличия к основам просвещения, основанного на невнятном мистицизме и многобожии, чудовищной межплеменной резне в Руанде, фундаменталистского сионизма в Израиле, проявившегося в варварских бомбардировках сектора Газы, внушающий беспокойство рост расистских настроений в Европе, причём не только на Балканах и Кавказе, но и в самой Западной Европе в связи с увеличением количества иммиграционных потоков и под предлогом борьбы с терроризмом. В конечном итоге, новый мир со старыми нерешёнными проблемами, безуспешно пытающий понять самого себя и постоянно принимающий самые разнообразные формы. Но в этой пессимистичной картине присутствуют и штрихи, внушающие оптимизм. И один из них, конечно же, Барак Обама. Он внушал оптимизм год назад, когда только что победил в президентской гонке, и продолжает внушать его сейчас, проведя почти год в Белом Доме.
По сравнению с недоброй памяти американской позицией, сформировавшейся после 1989 года и заключавшейся в том, что в мире существует только один хозяин и что американские интересы стоят во главе угла (США – превыше всего), подход Обамы к проблемам современности не догматичен, а скорее наоборот, прагматичен. Он признаёт существующие реальности и старается поставить себя на место других; твёрдо стоя на своих убеждениях, он проявляет готовность к диалогу, что и доказал, в области внутренней политики, при обсуждении нового закона о здравоохранении. Обама обладает глобальным мышлением и отвергает односторонний подход своего предшественника Буша к решению стоящих проблем.
Вторым поводом для оптимизма является фактически произошедшее перераспределение мировых властных структур. От уже неэффективной большой «восьмёрки» мы переходим к более уравновешенной большой «двадцатке» уже с новыми лидерами: Китаем, Индией, Бразилией и Россией, помимо США и Европы.
Что касается последней, слегка увядшей за последние годы, то ей следовало бы притормозить организационные реформы – Лиссабонский договор должен стать долгосрочным - и заняться действенными экономическими и социальными реформами, а также играть более активную и самостоятельную роль в важнейших мировых делах. Со стратегической точки зрения, Европе следовало бы укреплять сотрудничество с Россией, поставив в качестве своей первостепенной задачи расширение влияния до берегов Тихого Океана и Ближнего Востока.
Конец эпохи и начало нового десятилетия. Возможно всё, как хорошее так и плохое. Кто занимается пророчествами, непременно ошибается. Очень важно не упустить предоставляющиеся возможности.
Франсеск де Каррерас - заведующий кафедрой Конституционного права в Автономном Университете Барселоны
