Данный материал найден и переведен нашим читателем Александром Смирновым, за что мы ему очень благодарны.
После того как весной 2009 года в Китае в продаже появилась книга «Недовольный Китай», мой хороший русский знакомый сказал, что хотя в России и не выходило книги с таким же названием, но похожих по содержанию публикаций и теорий в стране пруд пруди. И все потому, что «недовольных» русских значительно больше, чем «недовольных» китайцев. Кто не верит, может поехать в Россию и посмотреть. Кроме нарывающихся на драки скинхедов, можно встретить и множество юных циников, которые тоже являются «недовольными» русскими. С тех пор, как он сказал это, я все думал, чему же не рада Россия? В чем причина этого, что можно ожидать от столкновения этих двух «недовольств»; какие из особенностей процесса формирования настроений в России могут быть нам интересны?
Сила реакции на распад СССР
В 1989 году Горбачев провозгласил идею «общего европейского дома», проявив тем самым редкую для Советского Союза позицию «заискивания» перед Европой. Однако Европа отнюдь не горела желанием заключить в свои объятия огромного северного медведя. Этому мешали идеологическая пропасть времен Холодной войны и традиционная для европейцев надменность. Чувствительные и эмоциональные русские, натолкнувшись на холодную стену безразличия, почувствовали себя обманутыми.
В 1991 году после распада Советского Союза ельцинская стратегия отделения государств спровоцировала и без того имевшиеся шовинистские настроения некоторых русских. По мнению Бжезинского, Россия должна была вернуться к состоянию «нормальной страны» по образу и подобию Франции или Англии. Или хотя бы, подобно Турции после падения Османской империи, «ограничить себя в подходящих для нее рамках». Другие даже ставили Россию в один ряд с такими странами как Индия, Пакистан, ЮАР. То, что страна сдала позиции и репутация нации ухудшилась, было чрезвычайно мучительно для русских. Ведь подсознательное и психологическое восприятие достижений Советского союза было гораздо больше, чем даже его реальные экономические успехи, и это признается многими русскими после распада страны.
Вскоре после начала своего президентского срока Путин выступил с предложением о вступлении России в НАТО, однако, по мнению государств, входящих в этот блок, это было похоже на то, как слон пытается залезть в ванную, но не для того, чтобы помыться, а чтобы ее разрушить. В этот редкий в российской истории период, когда Россия неоднократно пыталась протянуть Западу оливковую ветвь, Запад не ответил взаимностью, что заставило эмоциональных по своему характеру русских испытать чувства одиночества и злости. Они пошли на сокращение своей территории, а Европа и США проигнорировали существование России и стали оказывать давление на сферу ее интересов. Как же Россия, столь чувствительная к своей территориальной безопасности, привыкшая к положению «старшего брата» и роли спасителя, могла оставаться безучастной такому положению вещей? Несомненно, это вызвало возмущение пылких россиян. И раз уж США вызывают у России недовольство, то реакция России - сделать недовольной Америку.
С давних времен русские привыкли к экспансионистскому развитию своей истории, привыкли к легендам о своей непобедимости. Русским постоянно прививалось ощущение себя как народа, великой державы, «Великой России», способной на направляющее лидерство в мире. Однако после путча 1991 года 25 миллионов россиян вдруг обнаружили себя рассыпанными по загранице, многие из них вобще оказались вытесненными из политических процессов стран, которые обрели независимость. Распространившиеся повсюду признаки разобщенности заставили Россию испить горькую чашу «кризиса национальной идентичности». В 90-е годы во времена перехода на новые экономические рельсы, государства Восточной Европы уже избавились от мучений системной перестройки, а Россия, напротив, стояла на месте (в оригинале дословно - «не могла выбраться из кастрюли» - прим. перев.), борьба нового и старого, вызванная непрозрачностью экономики и нормативной расшатанностью долгое время не могла разрешиться, и очень непросто было дождаться 1999-2007 годов, когда экономика, опираясь на высокие цены на нефть, показала темпы роста в 7%. Страна прошла через все эти трудности, и только-только стала разглядывать очертания «светлого будущего», обуреваемая «нефтяной заносчивостью», как нерациональность структуры экономики с наступлением кризиса снова привела к ее стагнации.
После распада Советского Союза крайние его территории из народов «защитного пояса» России очень быстро превратились в сепаратистов. Это лишь ускорило процесс активизации великорусского шовинизма. Постсоветское пространство превратилось в арену неконтролируемых конфликтов. Все это культивировало ненависть к чужим национальностям и малодушие, способствовало появлению отчужденных групп и атмосферы национальной напряженности. В результате, радикально настроенные «недовольные русские» объединились под националистическими знаменами. Поднялась волна русского националистического движения. КПРФ, ЛДПР, "Единая Россия" и другие политические силы боролись друг с другом за раздел националистического наследства. Занимавший ранее должность министра Борис Миронов открыто заявляет «Если представить, что русский национализм – это фашизм, то тогда следует считать меня фашистом». А Жириновский заявил: «Распад Советского Союза вновь вытеснил нас к поясу вечной мерзлоты, мы должны мыть сапоги в Индийском океане».
В обстановке разжигания межнациональных конфликтов, накопившееся возмущение общества ищет выход в противоестественных и радикальных проявлениях национализма. Душа русского национализма после смерти Советского Союза снова возродилась в народных массах. Пышным цветом расцвели националистические движения, которые в большой степени насаждают политику «демонизации» внешнего мира, отвечая настроениям потерявших ощущение гордости за великую державу русских. Теперь Путин и Медведев сознательно угождают этому социальному слою, используют символы, которые мобилизовывали народные массы в военное время, например такие словосочетания, как «великая страна», «национальная гордость», «патриотизм превыше всего», «величие России», благосклонно смотрят на националистические лозунги и символы.
Пять «беспокойств» России
Причину следует искать в ряде проблем, которые беспокоят и мучат Россию.
Беспокойство первое. Тоска по национальной идентичности
Первое беспокойство России – о своем самоопределении. В прошлом русские считали, что они раз и навсегда определили свое место в истории, направление развития и национальную идентичность. И стоит только продолжать идти по этому пути, и он приведет к процветанию. Никто не предполагал, что переворот конца 20-го века приведет к отказу от старого самоопределения, основанного на понятии «общности советских народов», которое внезапно будет разрушено. Народы, тяготевшие в России как к центру, один за другим стали отделяться. Россия вновь столкнулась с проблемой выбора, вновь оказалась перед огромной исторической трудностью.
Общеизвестно, что экономический центр России находится в европейской ее части, и страна в значительно большей степени связывает свою самоидентификацию с Западом, чем с Востоком. Однако, отношения России с западными странами всегда строились на очень противоречивой основе. Огромная территория страны и структура ее внутреннего устройства не позволяют России стать центром в системе западного мира. Выпуклая специфичность государства, общества и культуры трудно сочетается с системой, принятой на Западе. Это и есть так называемые «неразрешимые противоречия», «историческая трудность» и «замкнутый круг» России.
В 19-м веке, в «золотую эпоху» России, её мыслители считали, что Россия – это особый мир, и необходимо идти своей дорогой, а не слепо копировать Запад. Подражание Западу приведет к потере своей уникальности, затем к подчинению западным державам и, в конце концов, к полному исчезновению.
Как же получилось, что Россия, всегда игравшая роль «последней надежды спасения умирающего Запада», вдруг стала служить ему подпевалой? Статус и положение российского государства, пережившего несколько экономических встрясок, совершили исторический разворот к прошлому. Согласно опросам общественного мнения, большинство воспринимает слово «Запад» не как антоним слова «Восток», а как антоним слова «низкоразвитый». А ведь исторически Запад только причинял вред России, относился к ней как к врагу, а сегодня является источником культурного мусора. России должно было бы определить себя в качестве «одного из центров мирового противостояния либерализму», стремиться к установлению «российского образца» противостояния Западу.
Одной из основ российской нации является движущие силы, унаследованные от Советского Союза. Но эти движущие силы включают в себя как понятие царизма императорской России, так и понятие «господства» советских времен. Именно здесь российский триколор и советский серп и молот приобретают схожие черты. Когда китайцы видят в России «серп и молот» или красную звезду, то склонны объяснять это верностью идеалам коммунизма и советской системе. На самом же деле этим передаются гораздо более сложные чувства и символика. То, к чему возвращается Россия – отнюдь не идеология социалистической системы, это «выкопанное» из отброшенной идеологии национальное стремление к восхищению и прославлению прошлого. В ходе разнонаправленных процессов падения гегемонии идеологии и вступления в силу гегемонии национализма произошла подмена одного другим. Восстановить идеологию старой системы очень трудно, а вот наследие царской империи никогда ведь так и не было искоренено, от имперского мировоззрения не избавиться в одночасье.
По словам лидера КПРФ Геннадия Зюганова – «Россия с древних времен осознавала себя в качестве преемника и охранителя наследия империи, Россия не должна отказываться от вековой великодержавности». Есть люди, которые называют эту державную наследственность «новоимперским неврозом»: поколения молодых политиков, которые не жили в эпоху сталинского террора, сознательно проводят избирательную реконструкцию и идеализируют это время, заставляя людей забывать о великих чистках и голоде. Они стремятся создать ложное представление людей о «счастливом времени», когда разворачивались сталинские преступления, и представляют его уж слишком «безопасным» и «счастливым». В этих показных речах, наполненных ностальгией по великодержавности, обнаруживается панический страх невозможности самоопределения. Гегемонистский национализм Советского Союза после его распада стал совершать поворот в сторону императорских ценностей царской России, и, когда иссяк потенциал социалистической идеологии, этот вакуум был заполнен националистическими идейными течениями, в которых особое место отводится России.
Беспокойство второе. Проблема выбора пути
Есть люди, которые считают, что у России в истории нет определенной исторической цели. Каждый раз, когда страна оказывается на перепутье, остро встают вопросы об уровне развития, на котором страна находится в данный момент, о теории, которая позволит самоопределиться, например: судьба России, место России в истории, как относится к уникальности России, общие и различные черты России и Запада, путь России. Такого рода вопросы вызывают горячие споры. Начиная с 19-го века, в среде российской интеллигенции идут словесные баталии, в поисках ответов на вопросы: «Каков смысл существования России в мировой истории», «Как в будущем Россия сможет проявить себя в мире». Так появились «славянофилы» и «западники». Но споры по этим вопросам продолжаются, и даже сегодня, через 150 лет, не приносят результата. Это свидетельствует и о масштабе и значимости противоречий, и о степени трудности самоопределения. Эти трудности самоидентификации повлияли на неравномерность развития страны. Некоторые определяют это как неспособность России к руководящей роли.
Сегодняшний выбор России – стремление к созданию сильного государства, так как, по мнению русских, в мире уважают только сильных. Недавнее положение России как «страны второго эшелона» заставило ее почувствовать изменение отношения к себе. Желание называться и быть сильными неизменно присуще русским, и поэтому большинство россиян сейчас уже не поддерживает политику, направленную на сужение границ России, имевшую место после переворота. Они считают, что положение «микроимперии» не соответствует требованиям безопасности страны. Сейчас русские считают необходимым превратиться в престижную державу, и надеются, что это послужит цементирующим началом нации. Русские говорят, что, только став патриотом, человек может заявлять о правах и о личности. Путин считает, что единственный возможный для России выбор – это стать сильным и уверенным в себе государством. Россия должна занять свое место в ряду сильных, экономически продвинутых, влиятельных государств, и все усилия должны быть направлены на это. Возрождение России должно опираться на сильную государственную власть и усвоить уроки прошедшего десятилетия. Разговоры о демократии и свободе должны исходить из российской истории и геополитического положения страны. Все речи Путина проникнуты идеями возрождения России, восстановления положения великой державы, исполнения мечты о сильном государстве.
Беспокойство третье. Безопасность
Россия – государство, у которого давно сложился «комплекс опасности». Естественные природные условия бескрайней восточно-европейской равнины, память о нападениях, которым подвергалась их исконная территория, а также 240 лет монгольского владычества, все эти исторические события привели к возникновению у русских своего рода ощущения незащищенности, тревоги о своей безопасности. С течением времени это чувство закрепилось на генетическом уровне, и у всего народа имеется повышенная чувствительность и требовательность к вопросам собственной безопасности. Мыслительная установка на то, чтобы твердо стоять на своей позиции, сильно укоренилась. Однако, при этом внутри страны всегда считалось, что российская экспансия, направленная вовне, абсолютно закономерна, и очень мало было «трезвых умов», которые подвергали сомнению правомерность такого националистического нарушения границ. Другая особенность, возникшая из-за уверенности в своей правоте, – это то, что Россия чрезвычайно чувствительное государство, оно постоянно нуждается в признании другими странами своего державного положения и уважения территории своих приоритетных интересов на постсоветском пространстве. США вычеркнули Россию из списка держав первого эшелона и не признают сферу влияния России в каком бы то ни было государстве. Это привело к возникновению для обеих сторон противоречия, исходящего из разницы в мышлении. Ощущение обманутости еще свежо в памяти, и Россия на любое предложение Соединенных Штатов без должного обдумывания отвечает «нет». Ее не устраивает, когда такие государства, как США, пытаются верховодить мировой системой.
Вопрос о безопасности России стал настолько важным для общества, что даже лучшие умы интеллигенции начинали глупеть, как только речь шла о национальном вопросе. В российской истории неоднократно имели место волны националистической лихорадки. Например, когда в день годовщины Бородинского сражения было подавлено польское восстание 1830 года, Пушкин написал стихотворение «Бородинская годовщина». Это стихотворение было направлено против польского восстания, отличалось национал-шовинистским содержанием и всячески воспевало победы русской армии, подавившей восстание. Белинский также с одобрением относился к подавлению восстания и неоднократно положительно отзывался о стихах Пушкина, пропагандировавших великорусский шовинизм. После поражения польских восстаний 1830 и 1863 годов, все российское общество поддерживало вынесение смертных приговоров и ссылку в Сибирь участников восстания. Пушкин, Толстой, Достоевский, Некрасов открыто демонстрировали свою ненависть к польским противникам российского царизма, что заставило Маркса, стоявшего на позициях интернационализма, разочароваться в российской интеллигенции. И в современной России только национализм заставляет объединяться политиков и оппозиционеров. Людей, которые были бы способны на трезвый анализ, подобно тому, как США 20 лет назад после войны во Вьетнаме признали - «мы ошиблись», во всей России можно пересчитать по пальцам. Если даже и есть люди, которые осознали это, они не осмелятся вызвать на себя гнев ярых националистов, чей взгляд на вещи далек от нормального, так как они выросли на волчьем молоке атмосферы национализма. Если таковые и найдутся, то они обречены на то, чтобы утонуть в море националистических настроений или погибнуть на московских улицах.
Продолжение следует…
Цзинь Янь, профессор гуманитарного института Китайского университета политических наук и права (China University of Political Science and Law), известный специалист по изучению России и Восточной Европы.
