Беседа с Мареком Мадеем (Marek Madej) экспертом по вопросам НАТО и трансатлантической безопасности Польского института международных отношений.
− НАТО разрабатывает стратегический план по обороне стран Балтии – Литвы, Латвии и Эстонии. Какова основная цель этого плана?
− План действий в чрезвычайных ситуациях (Contingency Plan) описывает способ реакции НАТО на обозначенные в плане угрозы. Такой план, хотя его конкретное содержание является секретным, должен включать информацию о том, какие боевые единицы будут использованы в данной операции реагирования на угрозу и в какой срок, каков будет общий стратегический план операции в целом и т.п. Планы определяют, что именно собирается делать Альянс в рамках выполнения своих обязательств по 5 статье Вашингтонского договора при возникновении агрессии или иных действий, представляющих угрозу для конкретного члена НАТО, в данном случае, стран Балтии (если это подразумевает план, поскольку Вашингтонский договор обязывает оказывать помощь лишь в случае агрессии). Помимо военной функции планы действий в случае возникновения угроз имеют функцию политическую: тот факт, что они подготовлены, что они актуальны и отвечают законам военного мастерства, т.е. осуществимы, является подтверждением (хотя и не единственным) союзнических обязательств.
− То есть сотрудничества с этими странами, основанного на действующих в настоящий момент внутри Альянса принципах, было бы недостаточно?
− Зависит от ситуации. Как я сказал, план действий в чрезвычайных ситуациях – это не единственное подтверждение обязательств союзников, особенно, если вероятность угрозы для безопасности тех стран, которых она могла бы касаться, ничтожна или отсутствует. Однако сейчас страны Балтии считают, что им необходим такой план, объясняя это тем, что усиление их беспокойства связано с нынешней политикой России. Кроме того, отсутствие такого действительного плана противоречит практикам НАТО, а не наоборот (до сих пор, например, существует план действий в случае агрессии на Норвегию).
Дело в том, что существовала убежденность в отсутствии военных угроз, требующих такого рода подготовки к действиям. Считается, что риск военной агрессии на какого-либо члена Альянса настолько отдален, что не требует такой высокой степени готовности, как подробный план действий в данной ситуации, а достаточно лишь общей декларации о помощи. НАТО исходит из того, что необходимые планы будут подготовлены в случае возрастания угрозы, подержание же этих планов свидетельствовало бы о том, что мы чувствуем опасность, вызвало бы совершенно ненужный антагонизм стран, не входящих в НАТО, в данном случае в первую очередь России и Белоруссии. Это в определенной степени усилило бы недоверие и напряженность в наших взаимных отношениях. Такая позиция во многом верна, особенно при том, что планы действий в чрезвычайных ситуациях, как правило, касаются чисто военных угроз, вероятность которых, действительно, невелика, а не реакции на более вероятное политическое или экономическое давление. Реакция на такое давление определена в других документах, например, декларациях Североатлантического совета и в практике НАТО.
− Влиятельные российские политики в ряде своих недавних выступлений ясно дали понять, что Грузия и Украина принадлежат к их непосредственной сфере влияния. Считаете ли вы, что скоро они начнут так же говорить о странах Балтии?
− Говорить они, конечно, могут. Однако страны Балтии, являясь членами НАТО и ЕС, имеют иной международный статус, чем "промежуточные" страны, такие, как Грузия или Украина, которые не входят в западные организации. Кроме того, Россия уже в определенном смысле признала этот "иной" статус Прибалтийских стран, ведь они не вошли в состав СНГ. Требовать сейчас признания какой-то сферы влияния в этих государствах означало бы стремление расширить сферу влияния в целом, то есть экспансивные действия. Даже в свете российской логики сфер влияния такие заявления были бы сомнительны и не слишком обоснованы (раз раньше, например, в 90-х годах, они не видели там сферы своего влияния, то почему видят сейчас). Сама логика сфер влияния является недопустимой, и страны НАТО не намерены с ней соглашаться, так как признать ее означает де-факто поставить под вопрос суверенные права стран, относимых к той или иной сфере влияния, на самостоятельное формирование собственной политики, поставить под вопрос их суверенитет.
− Могут ли заявления о создании такого плана вызвать раздражение России?
− Раздражение – это, наверное, не самое подходящее слово. Конечно, Россия воспримет работы по созданию планов действий в чрезвычайных ситуациях, а также информацию об их завершении за очередное, по ее мнению, доказательство агрессивной позиции НАТО, или, по крайней мере, недоверия Альянса. Во внутренней политике это может быть использовано для формирования ощущения враждебности НАТО по отношению к России. Необходимо напомнить, что эти планы имеют оборонительных характер – на случай, если бы Россия предприняла какие-то шаги в отношении стран Балтии. Их не потребуется использовать, если она не будет оказывать давление на эти государства или угрожать им. Таким образом, нелогично говорить об этих планах, как о доказательстве враждебности НАТО. Но политика не всегда подчинена логике. Москва также может захотеть использовать эту ситуацию как аргумент для торга в переговорах с НАТО, следуя такой логике: "Если вы принимаете план действий в чрезвычайных ситуациях для Прибалтийских государств, то мы, например, усилим наше военное сотрудничество с Белоруссией, будем проводить учения по предотвращению атаки с территории этих стран и т.п., а вы не должны воспринимать это как действия во вред отношениям Россия – НАТО". Однако на военном уровне Москва не будет воспринимать эти изменения как драматические, имеющие особую значимость, несмотря на их политическую составляющую.
− Какова может быть конкретная польза данного проекта для Польши?
− Принятие плана по обороне стран Балтии усилит в Альянсе позицию тех стран, которые, как и Польша, выступают за концентрацию на традиционных задачах НАТО. Помимо этого, оборонительные планы для Польши также требуют значительного обновления, так что это может происходить параллельно и усилить обоснованность польских требований о реализации такого обновления. Принятие плана действий в чрезвычайных ситуациях может также означать передислокацию каких-то военных натовских подразделений в страны, расположенные на востоке Альянса, строительство новых баз и военных объектов, в том числе, и в Польше. Кроме того, это станет серьезным подтверждением союзнических обязательств, что является для Польши приоритетом.
− Благодарю за беседу.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
План действий в чрезвычайных ситуациях – не единственное подтверждение обязательств союзников, особенно, если вероятность угрозы безопасности ничтожна или отсутствует. Однако сейчас страны Балтии считают, что им необходим такой план, объясняя это тем, что усиление их беспокойства связано с нынешней политикой России.
