Россия должна ответить за депортации

С сенатором Петром Анджеевским (Piotr Andrzejewski), председателем комитета "Нюрнберг II", созданным для осуждения преступлений коммунизма, беседовал Мариуш Бобер.

− 70-ая годовщина первой масштабной военной высылки поляков в Сибирь заставляет задуматься об этой трагедии и в очередной раз задать вопрос, почему, несмотря на то что с тех пор прошло столько времени, это преступление не получило соответствующей судебной оценки. Можно ли сегодня наконец поставить вопрос о компенсациях пострадавшим и их семьям?

− Не только можно, но и следует решительно сформулировать свою позицию. Следует требовать обнародования всей правды о репрессиях против польского народа, начавшихся еще даже до начала Второй мировой войны. Мы подверглись запланированной поэтапной агрессии СССР, направленной против польского государства и польского народа, а также имевшим систематический и продолжительный характер этническим чисткам, совершавшимся не только по политическим, но и чисто национальным соображениям. Быть поляком, не коммунистом, в Советской России 1937-1938 годов было практически то же самое, что быть евреем в Третьем Рейхе. Католицизм был единственным вероисповеданием, которое в СССР было решено полностью уничтожить. Из порядка 500 костелов, действовавших в 1923 году на территории Советского союза, накануне Второй мировой войны осталось всего два: в Москве и Ленинграде для нужд дипломатического корпуса. 

В 1935 году Сталин признал удаление поляков с подчиненных территорий недостаточным и запустил большую волну антипольских репрессий в виде убийственной депортации на Крайний Север без обеспечения условий для выживания. Что касается оставшихся, в 1935-1938 годах была проведена т.н. польская операция НКВД, в этот период было расстреляно 111 тысяч поляков, живших в СССР. В России перестала существовать польская интеллигенция.

Истребление наших соотечественников продолжилось после организованного совместно с Гитлером нападения СССР на Польшу. Преследования поляков и депортации начались сразу же после вступления Советского Союза на территории, занятые по договору с Германией. Начались этнические чистки по "классовым", идеологическим и чисто национальным основаниям. Это очередные преступные деяния, которые следует классифицировать как преступление против человечности.

− Отсюда и возникает вопрос о судебной оценке не первых в нашей истории ссылок и депортаций поляков на Восток…

− Поэтому в 1993 году с рядом активистов созданной Войчехом Зембиньским (Wojciech Ziembiński) организации "Клубы Службы Независимости" мы обратились к Яну Пентковскому (Jan Piątkowski) – генеральному прокурору и министру юстиции в уходящем в отставку правительстве Ханы Сухоцкой (Hanna Suchocka). Мы передали ему заявление о расширении начатого им следствия по катынскому делу на все преступления коммунистической России против польского народа, включая ссылки и депортации поляков на восток. Заявление было принято, хотя вызвало возражения в правительстве. Тогда мы поняли, насколько сильно политкорректность сдерживает действия политиков, и почему она взяла верх над желанием раскрыть и осудить все коммунистические преступления. Следующее правительство коалиции "Союза левых демократических сил" (SLD) и "Польской крестьянской партии" (PSL) без огласки прекратило это следствие.

− Несмотря на это дело не было "похоронено".

− Когда вновь встал вопрос следствия по катынскому делу, я, как председатель созданного по инициативе отца Йозефа М. Бохеньского (Józef M. Bocheński) комитета "Нюрнберг II", пытался давить на сменяющиеся правительства и требовал его возобновления. Мы пытались создать подобные комитеты во всех государствах, освободившихся от советской оккупации. В конце концов наши долгие усилия по возобновлению следствия по прекращенному делу правительством левых увенчались успехом. На это решился Леон Керес (Leon Kieres) после того как в России председателю Института национальной памяти (IPN) было отказано в получении очередных материалов, содержащих информацию о количестве людей, уничтоженных  советской стороной в лагерях для интернированных. Следствие продолжается до сих пор. Однако выдвинутые обвинения касаются не всех преступлений против польского народа, о которых мы писали в вышеупомянутом заявлении 1993 года.

− В какой мере они затрагивают депортации поляков в Сибирь и в другие регионы СССР?

− Список этих преступлений открыт, в него добавляются все новые факты и доказательства: значительная их часть поступает при посредничестве Института национальной памяти от тех, кто выжил.

− Продвигается ли, на ваш взгляд, следствие по этим делам? Какие документы удалось собрать?

− Имеющихся на данный момент документов достаточно для исходных обвинений. Проблема заключается в определении позиции России не только в вопросе депортаций или уничтожения интернированных солдат Войска Польского, на которых, как до сих пор утверждает российская сторона, Красная Армия не нападала. Однако в действительности она атаковала совместно с немцами. Важно создать общий список преступлений коммунизма, именно этим и занимается "Нюрнберг II". Собранные комитетом заключения пока не получили поддержки ни одной из польских политических сил, хотя мы обращались ко многим политикам и к Институту национальной памяти. Однако роль Института нельзя недооценивать. При каждой возможности, когда его глава выступает с отчетом в Сейме или Сенате, он ставит вопрос о состоянии следствия по катынскому делу. Я уже давно спрашивал, можем ли мы на основании собранных материалов сформулировать обвинение против ответственных по этому делу субъектов в России. Полагаю, что доказательств для этого достаточно.

− Какие документы были бы нужны для осуждения лиц, ответственных за депортацию поляков?

− Можно было бы, в частности, использовать материалы Института национальной
памяти, а также собранные и задокументированные эмигрантским лондонским правительством личные свидетельства поляков, оказавшихся в эмиграции. Помимо этого доступны материалы по катынскому делу, которые были получены в 1950-х годах от следственной комиссии Конгресса США, работавшей под руководством Рея Мэддена (Ray Madden). Она передала Польше собранные документы еще во время правления Болеслава Берута (Bolesław Bierut), коммунистами этот факт, конечно, был воспринят с возмущением. К счастью, данные материалы сейчас доступны, они есть, например, у профессора Яцека Тшнаделя (Jacek Trznadel). К сожалению, Институту национальной памяти с трудом удается отыскать эти документы в государственных архивах США. В Польше после 1989 года затягивали начало катынского процесса, боясь, что это повлияет на отношения с Россией, а, кроме того, никому не пришло в голову даже начать публиковать документы уже собранные в Польше и за границей.
Я считаю, что пришло время для их публикации, в том числе и на иностранных языках. Я хочу обратить внимание, что мы осуждаем отрицание Холокоста, но при этом миримся с преступным сокрытием или искажением правды об ответственности СССР за убийство польских офицеров и массовые этнические чистки. С такой ситуацией мы, к сожалению, сталкиваемся не только в России, но и в международной сфере. Это происходило и при участии польских государственных органов…

− Что вы имеете в виду?

− Под катынской ложью я подразумеваю отрицание факта преступления, сокрытие, заметание следов преступления. Это пособничество преступникам. Напомню, что еще в начале 80-х годов, когда поляков судили по декретам военного положения, некоторые люди получали приговоры за то, что говорили правду об ответственности россиян за катынское преступление. Ни одно польское правительство до сих пор не отмежевалось от позиции Берута, оспаривавшего правдивость информации и документов, переданных Конгрессом США. Поэтому сейчас нынешняя власть должна выразить благодарность за те исследования комиссии Конгресса и за присланные ими материалы, а также отмежеваться от позиции Берута, директивно реализовавшего политику Советского Союза и погрязшего в катынской лжи. Те, кто подобно нему, скрывали правду о том преступлении (а некоторые из них еще живы), также должны предстать перед трибуналом истории и ответить, если не в уголовной, то, по крайней мере, в моральной плоскости за деятельность против польского народа как пособники преступников.

− Какое, по вашему мнению, значение для наших отношений с Россией имеет конфронтация с правдой об ответственности СССР за депортации поляков?

− 15 сентября 1999 года в рамках "Клубов Службы Независимости" мы заняли позицию по вопросу ликвидации последствий советской агрессии 17 сентября 1939 года, составив документ, который подписало несколько десятков человек, в том числе бывший премьер Ян Ольшевский (Jan Olszewski) и другие значимые, в том числе заграничные, деятели. Мы отметили, что для достижения данной цели, а также для обеспечения прочных и хороших отношений с Россией необходимо, во-первых: опирающееся на уважение к  правде о тех событиях и всех связанных с ними преступлениях подтверждение вины и преступного характера деяний представителей российского государства против польского народа. Во-вторых, необходимо, чтобы правопреемники виновных в данном преступлении принесли извинения. В-третьих, а этого больше всего боятся россияне, представители России должны взять на себя обязательство компенсировать причиненный ущерб.  Учитывая сложную экономическую ситуацию этой страны в то время, компенсация в материальном смысле была невозможна. Наше заявление являлось дополнением к докладной записке, направленной "Клубами Службы Независимости" властям в 1997 году. Так что уже почти 20 лет мы прилагаем усилия к тому, чтобы вопрос необходимости рассчитаться с коммунистическими преступлениями против польского народа был поставлен нашими властями на повестку дня на международном уровне, а не только в отношениях с российской стороной.

− В 1990-х стремления осудить преступления коммунизма на международном уровне окончились безрезультатно. Почему?

− Когда  я был руководителем законодательной комиссии Сената, я обращался ко многим публичным персонам с вопросом, поддержали ли бы они создание комитета, который бы осудил коммунистические преступления против польского народа, и согласились ли бы они войти в общественный учредительный комитет международного трибунала по осуждению преступлений коммунизма. Напомню, что такое желание высказали бывший президент США Джордж Буш-старший, соавтор "Черной книги коммунизма" Стефан Куртуа (Stephane Courtois), нынешний президент Чехии Вацлав Клаус (Vaclav Klaus), и литовский политик Витаутас Ландсбергис (Vytautas Landsbergis), несмотря на его иные политические предпочтения. О желании вступить в этот комитет заявил, что примечательно, и российский диссидент Владимир Буковский. Он, как деятели общества "Мемориал", и как другие честные россияне, заслуживает самого большого уважения. Эти люди, осуждая преступления коммунизма, подвергают себя опасности. Многолетняя политическая медлительность польских элит – это акт нелояльности к этим людям.

− Хорошим поводом для того, чтобы обсудить данные проблемы с российской стороной, возможно, могли бы стать апрельские мероприятия по случаю 70-й годовщины катынского преступления, на которые премьер-министр России пригласил Дональда Туска (Donald Tusk). Но решится ли польский премьер представить их Владимиру Путину?

− Я на это надеюсь, но есть опасения, что это может стать поводом для Туска подвести новую "жирную черту", на этот раз в отношениях с Россией. Лишь бы только он оправдал не ожидания России, а поляков, пострадавших от преступлений, не получивших осуждения.