Практически все разговоры с сотрудниками отдела внешней политики администрации Обамы, с чего бы они ни начинались, приходят к теме «обязательств» - среди них сейчас в обиходе это немного унизительное, многозначное и вездесущее слово. Президент США «обязан» государствам-изгоям, гражданскому обществу, Организации Объединенных Наций и гражданам всего земного шара. Иран истребует проведения политики обязательств – или дискредитирует ее. Китай – это провал обязательств, Россия – успех. В царстве Обамы «обязательства» стали означать «хорошую дипломатию».
Однако для критиков Обамы, и справа, и слева, это понятие стало означать «плохая дипломатия» - циничная или наивная, это уже в зависимости от конкретной точки зрения.
В последние дни – эти сумбурные, смутные дни – критики, кажется, одерживают верх над служащими администрации Обамы, которым приходится все активнее отстаивать свою политику в отношении автократических стран, как на Ближнем Востоке, так и в Евразии, в Иране и Судане. Годы усердной исследовательской работы университетских ученых и научных центров, подготовка периодических изданий и монографией не помогли им понять, что они проигрывают войну дефиниций своей собственной политики. Уже начиная даже отчаиваться, они страстно стремятся все «исправить». Так, на этой неделе, когда я обратился с просьбой о беседе с одним из должностных лиц на тему о распространении и укреплении демократии, в итоге у меня состоялся 75-минутный телефонный разговор с четырьмя главными фигурами Белого дома, и большую часть времени речь в нашей беседе шла об «обязательствах».
«Очень большая часть того огромного груз, который на нас лежит, - сказало одно высокопоставленное официальное лицо, которое я обозначу здесь как официальное лицо № 1 – разговор велся в определенном контексте, поскольку Белый дом, предложив этим людям защитить перед прессой его политику, настоял, чтобы их имена не звучали в протоколе беседы, - «подпадает под емкое определение «обязательства». Люди слышат это слово и думают о «конструктивных обязательствах». Не уверен, что это верно вне стен некоторых гостиных Новой Англии, и это явно не та ассоциация, которую хотел бы вызвать Белый дом Обамы. К тому же администрация Рональда Рейгана использовала это понятие для оправдания отношений Соединенных Штатов с Южноафриканским правительством апартеида, - политикой, осуждаемой во всем мире, цинично оправдываемой необходимостью сохранения связей с союзником по холодной войне. Политикой, потерпевшей неудачу.
Если «конструктивные обязательства» - одно из представлений, которых Обама всячески пытается избежать, другое – это прямой «реализм» старого образца в духе «Киссинджера», если под реализмом понимать защиту интересов государств, включая страны с бесчеловечным режимом и исключая защиту интересов рядовых граждан. А другой собеседник, назовем его официальным лицом № 2, несколько раздраженный своим телефонным пленом, добавил: «Многие мои друзья говорят: «Вы, ребята, кучка реалистов обязательств». Они не станут много говорить о демократии и гражданских правах». Сам Барак Обама отстаивал эту точку зрения во время президентской предвыборной компании в 2008 году, критикуя моралистические разглагольствования Джорджа Буша и регулярно подчеркивая свое особое уважение к таким архиреалистам, как Джеймс Бейкер (James Baker) и Брент Скоукрофт (Brent Scowcroft). Он заявлял о своей готовности встречаться «без предварительных условий» с самыми жестокими таранами. А став президентом, заставил умолкнуть критиков режимов Судана и Бирмы и ввел в обиход уважительное название страны, «Исламская республика Иран».
Многие официальные лица, которые служат Обаме с глубокой верой в спасительную миссию его правления, до сих пор с трудом переносят заявления о «реалполитике»; или даже вовсе не переносят. Однако, если обязательства зиждутся на перспективах, угрожающих автократам и теократам значительным изменением их положения, – тогда он, пожалуй, страдает ли он не столько цинизмом, сколько излишней доверчивостью, и этой дополнительной тяжести обязательства уже не выдерживают и начинают шататься. Как можно в это поверить? Чиновники администрации напрочь отрицают, что именно так они иногда и поступали - особенно после того, как Иран растоптал все дипломатические просьбы Обамы. Целью завязывания отношений с Ираном, как они теперь говорят, было не изменить поведение Ирана, но изменить поведение более гибких в своей политике государств, таких как Россия и Китай, показав им, что США готовы пройти последнюю милю, даже по «оси зла».
Конечно, есть множество доказательств того, что Обама и некоторые из его верховных советников действительно надеются, что президент Ирана Махмуд Ахмадинеджад умерит свою ядерную политику, если они продемонстрируют должное отношение к национальным интересам его страны, заметила недавно Елена Купер (Helene Cooper) в New York Times. Но правда и то, что с самого начала официальные лица приводили в пользу обязательств и другой довод. Официальное лицо утверждало в этой беседе со мной, (а другое официальное лицо высказывало это мнение в прошлом), что иранская политика Обамы в действительности представляет триумф политики обязательств, ведь теперь Россия все сильнее склоняется к точке зрения Америки на необходимость санкций. Они утверждают, что изменение точки зрения России обязано не только растущей в стране тревоге в отношении амбиций Ирана, но также постоянными усилиями Белого дома поставить отношения с Россией на менее состязательную основу, чем сложилась к концу правления Буша. У нас есть обязательства в отношении России, и они дают нам определенные выгоды. Конечно, Россия, еще не подписавшаяся на участие в жестких санкциях против Ирана, и Китай, до сих пор требующий от Обамы знаков уважения, не слишком демонстрируя свою благодарность, могут сорвать все дело.
Но давайте предположим, что обязательства – не столь уж наивный подход, как может показаться. Однако это и не реальная сделка; это, скорее, рыночная уловка, когда обращаются к универсальным ценностям, о которых так любит вспоминать президент, в надежде на определенный геостратегический выигрыш - идет ли речь об Иране, об изменении климата или о мировой экономике.
«Мы пытаемся сказать этой практике «нет», - заметило официальное лицо №2. – Мы не собираемся идти на такой компромисс. Мы будет делать это параллельно».
Пытаться, конечно, не значит сделать. Но чиновник приводит мне, например, такой довод: в России Обама успешно понизил градус в отношениях с президентом Дмитрием Медведевым; при этом он встретился и с диссидентами и разными группировками гражданского общества, критиковал недемократические выборы в стране, прошедшие прошлой осенью. Это было «параллельно», а не «компромисс»: Обама не предлагал быть тактичным в отношении гражданских прав, или по вопросу противоракетной обороны, в качестве условий заключения договора о поставках оружия, не настаивал он и на том, что достижения в контроле вооружений зависят от степени демократизации.
Для такой тонкой, нюансированной политики существует специальный термин: "двухканальные обязательства» - выражение, использованное госсекретарем Джорджем Шульцем во время второго срока президентского правления Рейгана; тогда подобные обязательства преследовали национальные интересы, одновременно помогая приструнить таких автократических союзников по «холодной войне», как Чили и Филиппины. И поскольку Обама, в отличие от Рейгана, вкладывает в ООН и в другие многосторонние учреждения реальные ресурсы, в действительности он осуществляет даже еще более тонко нюансированные «трехканальные» обязательства - перед странами, народами и международными организациями. Соединенные Штаты присоединились к Совету по правам человека, и ставят интересы большой двадцатки выше интересов большой восьмёрки.
После 75-минутной беседы стало достаточно ясно, что термин «обязательства» не всегда означает одно и то же. Это слово применяют для обозначения даже не двух, а трех или четырех понятий. Оно «многогранно и сложно». Сложно, потому что сложен мир. Может быть, именно поэтому администрация Обамы так полюбило это словечко – потому что слово «сложный» растолковать было бы труднее. Простые политические планы, как Freedom Agenda Джорджа Буша, окупаются в короткие сроки – хотя впоследствии приводят к глубокому разочарованию. Более тонкий, разветвленный политический курс требует терпения, готовности довольствоваться неоднозначными достижениями. Сейчас все говорит о том, что текущий момент не благоприятствует терпению и готовности чем-то довольствоваться. Остается только ждать, как долго сможет выживать эта сложная политика в отсутствие крупных побед.
Такая ситуация заставляет наши высшие чины все активнее обороняться. Официальному лицу №1 был задан вопрос: «Много ли времени занимает воспитание бюрократии, ориентированной на представления о многоканальной дипломатии»? «Каждый стиль взаимодействия носит двусторонний характер. Так что да – много».
Иногда, как в Китае или Египте, обязательства в отношении государства, по-видимому, отменяют обязательства в отношении граждан и их чаяний, и получается, таким образом, реализм. В другие моменты нам просто не удается достигнуть желаемого. Конечно, было бы проще, если бы Обама использовал немного другую терминологию, а не пользовался понятием «обязательства» для обозначения фактически всех своих действий.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Практически все разговоры с сотрудниками отдела внешней политики администрации Обамы, с чего бы они ни начинались, приходят к теме «обязательств» - среди них сейчас в обиходе это немного унизительное, многозначное и вездесущее слово. Президент США «обязан» государствам-изгоям, гражданскому обществу, Организации Объединенных Наций и гражданам всего земного шара. Иран истребует проведения политики обязательств – или дискредитирует ее. Китай – это провал обязательств, Россия – успех. В царстве Обамы «обязательства» стали означать «хорошую дипломатию».
