Эка Ткешелашвили: Россия претендует на титул свердержавы, а сама давно отстала

Советник по национальной безопасности Грузии Эка Ткешелашвили встретилась на этой неделе в Вашингтоне с представителями Белого дома и госдепартамента США. В беседе с Сьюзен Глассер (Susan Glasser) и Джошуа Китингом (Joshua Keating) из Foreign Policy она делится своими мыслями об агрессии со стороны России, о попустительском отношении Франции и об интересах своей страны в Афганистане

Foreign Policy: Звучала ли в ваших беседах в Вашингтоне на этой неделе тема озабоченности отношениями с Россией?

Эка Ткешелашвили: Эта тема звучит постоянно. Россия по-прежнему оккупирует значительную часть грузинской территории – не только чисто в территориальном плане, но с перспективой использовать их в качестве военных позиций. Они заняли очень удобные для расположения военных сил участки.

Просто продвинувшись на несколько километров от Абхазии, они без труда смогут перерезать наши линии коммуникаций. События в Южной Осетии разворачивались всего в 40 милях от нашей столицы. Поэтому военное присутствие – это не только политическая проблема частичной оккупации нашей страны, но и прямая угроза безопасности, потому что … потому что мы совершенно уверены, что целью России при захвате Грузии была не аннексия в ходе оккупации Абхазии и Южной Осетии. Они преследуют гораздо более далеко идущие цели. Дальше даже самой Грузии. И эти цели еще не достигнуты.

- Таким образом, в перспективе вы ожидаете создания ситуаций напряженности и в будущем?

- Трудно сказать, как все это будет на самом деле, но такую возможность нельзя исключить. В одном российской стороне следует отдать должное: от них можно не ждать сюрпризов. Они исследуют ситуацию и предупреждают о положении дел уже самими своими способами исследования ситуации. Обычно, если уделять достаточно внимания их словам и их поступкам, можно вовремя увидеть, чего следует ожидать, и принять соответствующие меры.

- И каковы же были последние заявления?

- Прежде всего, они продолжают говорить о необходимости изменения режима правления в Грузии, и что время для этого еще придет, и только тогда они наладят нормальные отношения с Грузией.

Что касается российской военной структуры в Абхазии и в Южной Осетии, нет никаких свидетельств того, что они собираются выводить свои войска. Зато говорят о планах достижения законной договоренности с местными правящими режимами для устройства баз на их территориях. Они хотят расширить свое военное присутствие на местах, и потому стремятся придать ему законный статус.

Они не устают твердить, что Грузия представляет постоянную опасность, называя нас угрозой в этом регионе – такие слова несколько раз повторил [министр иностранных дел России Сергей] Лавров. Штампом политического истэблишмента России стало связывать Грузию с событиями на Северном Кавказе. Они утверждают, что Грузия – вместе с аль-Каидой – тренирует, финансирует и поддерживает террористические группировки на Северном Кавказе.

Конечно, никто не в это не верит, это же просто смешно. Это надо было грузинам с луны свалиться, чтобы связываться с террористами. Мы сейчас единственные, кто помогает Афганистану в борьбе с терроризмом. К тому же все, что происходит на Северном Кавказе и в близлежащих районах, может вполне отразиться на нас. Нам не нужен рост нестабильности в ближайшем окружении. Чтоб еще этому способствовать – да нужно действительно быть лунатиками!

- Как продажа французского военно-морского корабля «Мистраль» изменяет расстановку сил в плане российской угрозы безопасности?

- Этот акт несет очень большой потенциал изменения баланса безопасности в наших отношениях с Россией, хотя Франция и пытается всячески его преуменьшить. Прежде всего, [Франция] часто упоминает, что это судно гуманитарного назначения. [Но] корабль есть корабль. Он обладает большими возможностями для перевозки оружия, вертолетов, рядового состава, и на нем можно устроить как госпиталь, так и военный штаб. Да, его можно при желании использовать его для гуманитарных целей. А можно и для военных. Это судно – просто гордость французского военно-морского флота.

Российский военный флот сейчас в очень плохой форме. Они претендуют на титул  сверхдержавы, но в военном отношении давно отстали от современности. Во время вторжения в Грузию стало очевидно, как плохо они подготовлены. Просто на их стороне было огромное численное превосходство. Если бы в другой ситуации они выступили против более крупной страны – последствия были бы катастрофическими для России.

Но продажа «Мистраля» – еще и политический жест со стороны Франции, которая была посредницей нашего соглашения о прекращении огня. Это политический сигнал России, что все в порядке и можно по-прежнему оккупировать территории Грузии и выступать с агрессивными выпадами в ее адрес. Это сигнал, что оккупация нашей территории – свершившийся факт.

Это даже не политика успокоения России. Это прямое поощрение России.

- Как Франция реагировала на ваши протесты?

- Да так же как и раньше: открыто заявляет, что Россия это не Советский Союз, что это очень плохо - думать о России в терминах менталитета «холодной войны», что Россия не враг, а скорее партнер. Они даже спрашивают, почему мы протестуем против этого.

Однако уважение к суверенитету соседних стран, отсутствие агрессии, невмешательство во внутренние дела; отсутствие оккупации территории наций других стран – это современные правила, а не правила «холодной войны». Казалось бы, страна, которая нарушает их, должна [подвергнуться] некоторым ограничениям – особенно в плане вооружения.

Сама Россия заявляет, что, если бы у них были «Мистрали» [во время августовской войны], они бы завершили операцию в Грузии за 40 минут, а не за 26 часов. Они не стесняются об этом открыто говорить. На фоне утверждений Франции о том, что [судно] предназначено для гуманитарного использования, и его нельзя считать военным потенциалом, переданным России, [премьер министру Владимиру] Путину во время его пребывания в Париже в одном из интервью был задан вопрос о предполагаемом  использовании судна. И он открыто заявил, что корабль будут использовать тогда, там и таким образом, как сочтут это необходимым. Они не считают себя никак не связанными гуманитарным назначением этого судна или местом его размещения – оно может оказаться как на Черном море, так и на Балтийском.

- Пару слов о войсках в Афганистане. [Грузия недавно отправила для участия в войне в Афганистане свои вооруженные силы в количестве 1000 человек]. Сейчас вы, вероятно, являетесь самым крупным участником этого конфликта, в пересчете на душу населения Грузии. Обращалась ли в вам администрация Обамы специально о военной помощи такого объема?

- Конечно, они начинали с ними разговор на эту тему. У нас в этой области довольно богатый опыт: военное участие в Ираке, где мы одно время были самым крупным, в пересчете на душу населения, участником миссии. В Ираке находилось две тысячи наших военных, и их вклад получил очень хорошую оценку Генерала [Дэвида] Петрэуса (David Petraeus). Наши военные показали, что умеют вести боевые действия. И в Афганистане за нами сохраняется репутация надежных партнеров. При возникновении необходимости в проведении акций, мы всегда, если только это в наших силах, не боимся принимать в них участие.

Грузия без возражений направит вместе с американцами артиллерийский дивизион в Гильменд. Они готовы вести военные операции, в отличие от многих европейских наций.

- Но насколько способны эти меры улучшить вашу собственную безопасность? Североатлантический блок в очередной раз отказался предоставить вам план действий по подготовке членства в НАТО.

- Мы это делаем не с целью удостоиться плана действий по подготовке членства в блоке. Это не услуга за услугу – мы искренне разделяем их мотивы. Неблагоприятный исход военных действий в Афганистане несет угрозу коллективной безопасности. Если наша страна может как-то помочь в этом вопросе, мы будем участвовать. И, к тому же, наши военные силы проходят там хорошую подготовку.

- Со стороны может показаться, что безопасность Грузии подвергается большей угрозе с севера. Вы не беспокоит, что так много ваших войск находится в Афганистане, притом, что собственная территория страны остается оккупированной?

- На сегодня наше основное средство сдерживания в отношении России – не военный фактор, а политический. Мы надеемся со временем повысить свою обороноспособность, но пока еще не достигли этого. Очень важно, чтобы мы не растрачивали попусту время и не паниковали в отношении России, а принимали активное участие в общей миссии и входили в число стран, выделяющих контингент войск. Так что, с нашей точки зрения, участие в миссиях, подобных этой, вполне логично.

- Удастся ли, по вашему мнению, Соединенным Штатам восстановить отношения с Россией?

- Ну, это мы увидим. Если какие-то отношения представляют сложность, так это именно отношения с Россией. 2010 год будет трудным годом, посмотрим, как все пойдет. Сейчас мы надеемся, что восстановление отношений пройдет успешно: ведь это будет, скорее, показателем того, что Россия изменила свое отношение к Грузии, а не наоборот. Но тут трудно что-то предсказать – чтобы делать прогнозы в отношении России, нужен магический кристалл.