Накануне очередного раунда переговоров о сокращении ядерных вооружений американская и российская стороны были согласны в одном. Соглашение, которое сменит договор СНВ 1991 года, должно быть подписано в течение ближайших недель. Но проблема в том, что за последние месяцы мы слышим эти слова уже не первый раз.
От обязательств по рамочному договору, который в прошлом году подписали президенты Обама и Медведев, стороны с трудом продвигаются к результатам. С одной стороны, это можно понять. Договор СНВ-1 Соединенные Штаты и тогда еще Советский Союз готовили более пяти лет. И хотя сегодня страны уже не находятся в состоянии холодной войны, в документе речь идет о серьезных вещах: о доступе к важнейшим военным сведениям; о правилах контроля, в рамках которого ни один не хочет показывать больше, чем он обязан показать, и в тоже время ни один не хочет оказаться в таком положении, когда ты не знаешь, что знаешь меньше другого. Слова Рейгана «Доверяй, но проверяй!» для Вашингтона и Москвы по-прежнему актуальны.
Сложнее понять постоянно предъявляемые Москвой требования, что новый договор должен касаться и американской противоракетной обороны. И от российского посла в НАТО, и от московских генералов можно услышать угрозы, что, если Белый дом не отступит от идеи европейского противоракетного щита, договориться не получится. Обама, видите ли, должен переосмыслить то, что один раз он уже переосмыслил. Раньше для России были неприемлемы радар в Чехии и ракетная база в Польше, теперь опасность представляют ракеты-перехватчики в Румынии.
Повторяющийся шантаж, как и рассказанный несколько раз анекдот, обычно теряет свой эффект. И Москве не следует так уповать на то, что Обаме нужен этот договор, чтобы показать миру первые результате своей политики.
России, скорее, надо бы исходить из того, что со своим дряхлеющим военным арсеналом она тянет за тот конец веревки, который короче. В Америке это знают, и Обама не единственный, у кого в руках карты. Если договор хоть как-то будет связан с ПРО, у него нет шансов пройти через американский Сенат. В общем, у России более веская причина договориться и подписать, чем у США.
