Толстой и русская душа

Словосочетание "русская душа" – это всего лишь избитым клише? Отнюдь. Мы говорим "русская душа" потому что чувствуем, что в России жизнями как людей верующих, так и неверующих правят другие, надматериальные силы. Речь прежде всего идет о пространстве, бескрайних российских просторах, а также о климате, огромных заснеженных равнинах. "Россия граничит лишь с Богом", говорил Рильке. Однако духовная составляющая в этой стране все же выходит за рамки религии. Бесконечные леса, ледяная тундра, озера величиной с моря, великие реки, пронизанные светом белые ночи – все это говорит о присутствии чего-то невидимого, незаметного на первый взгляд. Какую тайну скрывает в себе эта могучая природа?

Когда я возвращаюсь из России в Европу, все мне кажется маленьким, физически маленьким: четкие пейзажи, аккуратные холмы, короткие расстояния и ограниченные горизонты. Сена мирно несет свои воды вдоль набережных, здесь не увидеть грозных черных волн как на Неве в Санкт-Петербурге. Касается этот минимализм и духовности. Нынешний Запад погряз в пучине материализма: покупки, машины, выходные, краткосрочные цели и требования. И нет уверенности в том, что сдающая под напором западной вульгарности Россия не последует его печальному примеру. Однако пока еще она держится, как не уступила в прошлом ни Гитлеру, ни Наполеону. Россия обладает великолепной способностью сопротивляться, чем она, безусловно, обязана силе своей души. Именно эта душа породила оперы Мусоргского, балеты Чайковского, симфонии Шостаковича, фильмы Эйзенштейна и Тарковского, романы Достоевского и Толстого. Эта самая душа заставляет москвичей после тяжелого рабочего дня простоять еще полтора часа в переполненном метро, чтобы попасть в один из восьмидесяти театров или шести оперных залов столицы.

Никто лучше Толстого не смог объяснить всем, что значит "русская душа". Отлученный от церкви за критику церковных иерархов, он все же был глубоко религиозным человеком в том смысле, что чувствовал связь с природой и миром всеми фибрами своей души. В 18 лет в своем дневнике он написал то, что станет впоследствии кредо всей его жизни: "Целое же может убить часть. Для этого образуй твой разум так, чтобы он был сообразен с целым, с источником всего, а не с частью, с обществом людей; тогда твой разум сольется в одно с этим целым, и тогда общество, как часть, не будет иметь влияния на тебя". Остаться человеком, сохраняя общность с целым – такова была цель писателя на протяжении всей его долгой жизни. Индивидуализм для него – это ограничение, уход в самого себя, потеря смысла. В 42 года Толстой написал: "Умереть – значит избавиться от заблуждения, через которое все видишь индивидуально. Родиться – значит из жизни общей перейти к заблуждению индивидуальности. Только на середине, во всей силе жизни, можно видеть свое
заблуждение индивидуальности и можно сознавать истину всеобщей жизни. Только один момент на вершине горы  видны оба ската ее". Наконец, в 61 год: "То, что мы называем своей жизнью, личной жизнью - это способность стать поперек свету - не пропускать его, истинная же жизнь есть способность стать так, чтобы пропускать свет вполне, не задерживать его".

Способность пропускать свет, причем необязательно исходящий с небес или от Бога – вот важнейшее качество русской души. Умереть значит вновь стать одним с миром. "Трава вырастет, и больше ничего", - говорит один героев Толстого, который попросил, чтобы его похоронили в своем парке без креста над могилой. Из всех могил, что я видел, лишь она не выделяется абсолютно ничем: ровный участок земли, под которым человек смог, наконец, обрести столь желанное единение.