Иранский вопрос маячит над московскими переговорами

Программа визита госсекретаря Хиллари Клинтон в Москву включает в себя переговоры по поводу нового договора СНВ, санкции против Ирана и встречу Ближневосточного квартета. Из этих вопросов Иран является «возможно, важнейшим вопросом дипломатии между крупными державами», говорит Стивен Сестанович, бывший посол по особым поручениям и советник по бывшим советским республикам в администрации Клинтона. Сестанович также отмечает, что на американо-российские отношения влияют внутренние проблемы России, и что россияне сосредоточены, в первую очередь, на своей собственной внутренней политике – и возможном возвращении бывшего президента Владимира Путина в президентскую гонку – чем на политике внешней.

- Переговоры по договору СНВ станут главным пунктом программы московского визита госсекретаря Клинтон. Изначальное соглашение истекло в декабре, и новый договор до сих пор не подписан, несмотря на ожидания того, что это будет сделано быстро. Это длительная задержка?

- Нет никаких сомнений в том, что подписание нового договора СНВ заняло гораздо дольше, чем надеялась администрация. В прошлом году ожидалось, что договор может быть подписан быстро, до истечения срока старого, что произошло 5 декабря. Когда это крайний срок прошел, все стали думать, что потребуется еще несколько недель, чтобы подготовить новый договор. Вместо этого прошли уже месяцы. Похоже, что крупные препятствия были удалены, когда президент Обама и российский президент Дмитрий Медведев переговорили несколько раз напрямую. Теперь ожидается, что текст договора, возможно, будет готов к Саммиту по ядерной безопасности, который Обама проведет в Вашингтоне во вторую неделю апреля. Официальные американские заявления можно назвать несколько более сдержанными, чем официальные российские заявления, в которых было сказано, что на данный момент уже можно подумать о назначении даты подписания. Русские дают более оптимистичные оценки. Американцы, чьи ожидания в прошлом уже были обмануты, ведут себя более осторожно.

- В прошлом июле Медведев и Обама подписали протокол о взаимопонимании по поводу сокращения стратегических боеголовок до 1500-1675 штук и стратегических систем доставки – бомбардировщиков и ракет – до 500-1100 штук. Что же мешает окончательному соглашению?

- Проблема не в этих цифрах. И, на самом деле, сокращения, которые будут сделаны, не так уж и велики. Крупнейшим препятствием было российское недовольство, о котором они сигнализировали прошлым летом, по поводу американских программ ПРО. Они сказали, что недовольны планами, объявленным администрацией Буша, по поводу установки радаров и перехватчиков в Польше и Чехии. В конце лета администрация отказалась от этого плана и объявила о новом плане, включающем в себя перехватчики морского базирования и, в будущем, наземные системы в юго-восточной Европе. С тех пор были достигнуты соглашения об установке некоторых из этих систем в Румынии и Болгарии.

Вначале, когда этот новый план был озвучен, русские были им очень довольны, но затем они заявили, что их нервируют подробности этого плана, и что они видят в нем возможность для еще большего усиления американского потенциала, чем предполагалось ранее. Многое тут связано с бюрократической междоусобицей в России, и когда американская сторона ясно дала понять, что в договоре не может быть никакой реальной связи между наступательными и оборонительными вооружениями, иначе он не пройдет ратификацию в Сенате, русские, похоже, уступили.

- Так можно сказать, что стороны близятся к заключению соглашения о наступательных вооружениях?

- Одним из способов умиротворить русских, похоже, является внесение в предисловие к договору некого заявления по поводу связи между наступательным и оборонительным потенциалом. Другой способ связан с возможностью российского заявления о том, что они воспользуются своим правом выйти из договора, если будут недовольны американскими программами ПРО. Русские явно считали, что смогут занять жесткую позицию на переговорах и добиться того, что некоторые американские чиновники называют включением старого Договора по противоракетной обороне в новый Договор СНВ, но этого не произошло.

- Больше года назад вице-президент Джозеф Байден произнес речь, в которой сказал, что Соединенные Штаты хотели бы «перезагрузить» отношения с Россией. Сработало ли это?

- Атмосфера отношений, несомненно, изменилась. Если вспомнить о той мерзости, которая наблюдалась под конец правления администрации Буша и президентства Владимира Путина, и о раздражении, которое вызвала российско-грузинская война в августе 2008 года, отправная точка была на очень низком уровне. Администрация думала, что сможет добиться результатов быстрее, чем оказалось на самом деле, и не только в области контроля над вооружениями. Они много работали, чтобы договориться о российском сотрудничестве и о транзитном коридоре для доставки грузов в Афганистан, и со временем все это заработало, но потребовалось много времени.

- Я читал один отчет, в котором было сказано, что речь идет об одном полете в день, не больше.

- Это устаревшая информация. Сегодня совершается гораздо больше полетов, и люди в Министерстве обороны могут рассказать вам, что поражены тем, насколько за последнее время были увеличены усилия. Но ждать этого пришлось долго. Схожим образом, администрация думала, что сможет быстро провести Россию во Всемирную торговую организацию (ВТО), но эти планы также пали жертвой внутренней российской политики.

- Можно было бы подумать, что русские должны с энтузиазмом отнестись к идее о присоединении к ВТО.

- Да, и сделка была уже очень близка. В прошлом мае высокопоставленные российские чиновники думали, что осталось лишь несколько дней или недель. Но Путин произнес речь, в которой объявил, что Россия выходит из переговорного процесса и войдет в ВТО лишь вместе с восемью бывшими советскими государствами (так в текст – прим. перев.). Теперь русским пришлось потихоньку взять свои слова обратно. Сегодня они вернулись на старт, и возможно, что даже удастся протолкнуть этот процесс вперед, но это еще один пример того, что ни по одному из вопросов с русскими нельзя договориться так быстро, как надеешься.

- Так значит «перезагрузка» работает, просто очень медленно?

- В этом и состоит ключевой вопрос, стоящий перед администрацией. Они вошли в эту новую стадию российско-американских отношений с большими ожиданиями, и им удалось добиться некоторых успехов. Но приходится не забывать о прошлых шаблонах поведения. И у администрации Клинтона, и у администрации Буша были большие ожидания и некоторые достижения и ощущения того, что отношения между их администрацией и Россией были поставлены на новые рельсы. За этим следовали ухудшение отношений, разочарование и возобновление напряженности.

По мере того, как администрация Обамы заканчивает первый раунд решения проблем, ей предстоит ответить на вопрос: смогут ли они поставить отношения с Москвой на более прочное основание, чем то, на котором они находились в 1990-х или за последнее десятилетие. Вытащить российско-американские отношения из помойки не так уж и сложно, на самом деле. Администрация была довольно успешна в этом. Вопрос в следующем: что позволит им избежать тех недостатков и разочарований, характеризовавших отношения в прошлом? Есть ли что-то, что поддержит отношения и приблизит их к тому, какими их видели предыдущие администрации? Мы говорим здесь, конечно же, о том, что обычно называется «партнерством».

- Михаил Горбачев опубликовал статью в газете New York Times, в которой он написал, что в России есть «много свободных, независимо мыслящих людей, которые готовы взять на себя ответственность и отстоять демократию. Но сейчас очень многое зависит от поступков власти». Другими словами, это была мольба о демократии. Насколько американо-российские отношения зависят от внутрироссийской политики?

- Они зависят самым фундаментальным образом. И одной из причин разочарования, как в 1990-е, так и за прошедшее десятилетие, стал тот факт, что внутренняя эволюция России сильно осложняла продвижение вперед. Дело не в том, что целью Соединенных Штатов является демократия, а в том, что внутренняя политика в России дергала страну в самых разных направлениях, и хорошие отношения с США не всегда были приоритетом. Сейчас, если поговорить с русскими, то они гораздо более заинтересованы в том, куда выведет их дорога внутренней эволюции, чем в подробностях какого-нибудь внешнеполитического вопроса. Они считают, что, как минимум, следующие два года, ведущие к следующим президентским выборам, будут очень важны для направления их будущего развития.

- Они обеспокоены тем, что Путин будет вновь участвовать в выборах?

- Большинство россиян считают возвращение Путина само собой разумеющимся. Это наиболее вероятный результат. И они беспокоятся о том, что это может означать повторение второго президентского срока Путина: возвращение к авторитаризму и ухудшение отношений с Соединенными Штатами.

- Одним из пунктов программы госсекретаря Клинтон является встреча Ближневосточного квартета по мирному урегулированию ближневосточной проблемы. Хотят ли русские этим заниматься?

- Русские уже давно, в течение нескольких лет, хотели провести конференцию по ближневосточной проблеме в Москве. Но для госсекретаря эта дипломатическая поездка предполагает множество задач. Она должна принять участие во встрече Квартета, но ее гораздо больше волнуют другие вопросы.

- Например?

- Мы уже упомянули контроль над вооружениями, но это вряд ли будет столь же важно, как обсуждение следующей стадии иранской дипломатии. Как вы помните, она была в Москве прошлой осенью, и некоторые из ее помощников говорили, что эта поездка связана с интенсивными переговорами по поводу санкций против Ирана, хотя на самом деле из этого ничего не вышло. В этот раз они не ставят акцент на то, что будет проходить решающая дискуссия по Ирану, но этот вопрос явно будет обсуждаться. Это, вероятно, является важнейшим вопросом в дипломатии крупных держав. И для администрации по-настоящему неясно одно: можно ли разделить позиции китайцев и русских. На поверхности российская позиция выглядит гораздо конструктивнее, чем китайская. Русские сказали, что санкции могут оказаться необходимы, но очевидно, что они хотят значительно смягченный набор санкций и новую резолюцию.

- И они с самого начала придерживаются этой позиции, не так ли?

- По всем голосованиям о санкциях язык русских жестов был достаточно негативен до последнего момента, когда они соглашались на сделку. В этот раз они начали подавать признаки большей восприимчивости, но все их заявления нельзя назвать последовательными. Обычно российский президент демонстрирует восприимчивость к идее жестких санкций, в то время как Министерство иностранных дел демонстрирует большую осмотрительность.

- В зависимости от того, как поступят русские, могут ли китайцы последовать их примеру?

- Это главный вопрос текущего дипломатического процесса. Если китайцы почувствуют, что набор санкций был смягчен, и если им не понравится быть единственным членом Совета безопасности ООН, продолжающим налагать вето, они присоединятся к режиму санкций. С другой стороны, если они действительно недовольны идеей санкций и хотят заблокировать их, возможно, они выработают с русскими позицию, не дающую добиться каких-либо соглашений, при которой они не выглядят единственным препятствием на пути санкций.