В сотрудничестве с Москвой

Достижение соглашения о сокращении ядерных вооружений между США и Россией очень важно. И всё же не стоит его переоценивать. Конечно, провал подписания и  ратификации договора привёл бы к определенным неприятным последствиям; однако успех в этой области, увы, имеет значение, главным образом, лишь при выполнении предварительного условия, а именно, достижении других, более значимых для американской внешней политики целей. А эти цели, и с ними – реальный эффект от заключения самого договора, пока только маячат впереди.

Поскольку администрация Обамы сделала контроль над вооружениями своей «фишкой», центральным пунктом стратегии «перезагрузки» в своих отношениях с Москвой, предположив  – теперь уже совершенно ясно, что ошибочно, –  что  это будет относительно просто, её неспособность подписать договор ослабила бы эффект усилий Вашингтона в целом по улучшению американо-российских отношений. Это, в свою очередь, привело бы к ухудшению сотрудничества по другим вопросам и могло бы серьёзно повлиять на ход обсуждения возможных санкций в отношении Ирана и на доставку грузов американскими самолётами в Афганистан через российскую территорию.

Если договор потерпит неудачу в Сенате или в российской Государственной Думе или не будет подан на ратификацию из-за недостаточного числа голосов – это уже серьезно повредит связям  между Вашингтоном и Москвой. После развернувшейся на этой неделе борьбы по вопросу о здравоохранении сложно даже предположить, как могут проголосовать республиканцы в Сенате. Другая проблема – что республиканцы могут потребовать в обмен на свою поддержку, что администрация готова им предложить, и как Россия отреагирует на то и другое. Например, обязательство администрации Обамы перевооружить Грузию, взятое ею с целью привлечь на свою сторону необходимое число голосов республиканцев, вызвало бы резко отрицательное отношение у Москвы, которое, вероятно, перевесило бы все возможные положительные эмоции в связи с достигнутым соглашением по вопросу вооружений.

Церемония подписания договора 8 апреля могла бы стать импульсом, полезным для ведения переговоров на саммите по глобальной ядерной безопасности, который состоится в Вашингтоне на следующей неделе, где Соединенные Штаты и другие страны будут искать новые пути для упрочения режима нераспространения ядерного оружия на планете. А в мае в Нью-Йорке состоится конференция по пересмотру Договора о нераспространении ядерного оружия (NPT), и положительное влияние достигнутого соглашения ощущалось бы и тут. Если учесть, что во всем мире растёт заинтересованность в ядерной мощи, а Иран подал соблазнительный пример, как можно стереть грань между ядерной энергетикой и ядерным оружием, становится понятно, что проблема нераспространения становится критической для национальной безопасности Америки в двадцать первом веке. Подписав новый договор с Россией о сокращении вооружений, США получат полное право заявить, что они не только требуют каких-то мер от других стран, но и сами тоже предпринимают определенные шаги. И все равно добиться каких-то конкретных обязательств от других наций, преследующих совершенно иные интересы и цели, будет нелегко.

Соглашение могло бы к тому же придать новый импульс развитию американо-российских связей, но это уже намного сложнее, и тому есть три причины.

Первая – российские методы ведения политики. Соглашение стало успехом российского президента Дмитрия Медведева, однако, если оно принесет ему слишком громкий успех и станет выглядеть как вызов авторитету премьер-министра Путина, это может парадоксальным образом привести к неожиданным последствиям  для Медведева. А также и для Соединенных Штатов Америки, если администрация Обамы начнёт восхвалять Медведева за счет Путина. К тому же после подписания договора о ядерном оружии в умах российского населения накрепко утвердится мнение, что «перезагрузка» - проект Медведева. И если «перезагрузка» застопорится, или если русские подумают, что американцы снова каким-то образом провели Москву (а многие склонны так думать), расплачиваться придется тоже Медведеву.

Вторая причина имеет отношение к давнишним разногласиям, которые новый договор сгладил, но не разрешил, связанным главным образом с американскими планами размещения систем противоракетной обороны. США и Россия, видимо, нашли взаимно приемлемую формулу для обозначения этого вопроса в соглашении; однако эта формула, видимо, целиком зависит от представления о связях между наступательными и оборонными системами, и её интерпретация в столицах двух стран может в известной мере различаться. Нет сомнений, что стороны действительно будут давать ей различную интерпретацию, а это означает, что любое дальнейшее продвижение в этом направлении будет затруднено.

Третья группа возможных затруднений является следствием фундаментальной проблемы американо-российских осложнений: наши интересы, приоритеты и предпочтения не совпадают по весьма широкому спектру вопросов. Конфликт жизненно важных интересов Америки и России ушёл в прошлое вместе с временами «холодной войны»; но чтобы наладить между странами взаимопонимание, чтобы выйти за пределы старых схем мышления, нужны значительные усилия c обеих сторон. От иранского вопроса до проблем европейской безопасности и энергетического снабжения Европы, от вопросов, связанных с Афганистаном, до иностранных инвестиций в России – администрации, если она искренне стремится к успеху в изменении американо-российских отношений, предстоит огромная работа.

Возможно, подписание нового соглашения о сокращении вооружений окажется полезным для Соединенных Штатов, и, будем надеяться, оно поспособствует улучшению американо-российских отношений. Но администрации не следует спешить с заявлениями о своих успехах в средствах массовой информации, как не стоит даже мысленно преувеличивать их значение. Главные трудности впереди.
 
Пол Дж. Сондерс (Paul J. Saunders) – исполнительный директор Никсоновского центра. Работал в Государственном департаменте США с 2003 по 2005 год.