Майкл Ослин (Michael Auslin) выразительно живописует картину гнетущего «затемнения нашей эпохи» (по Скоблету), происходящее по мере постепенного сокращения военного присутствии США за океаном, а будущее он предсказывает и вовсе самое мрачное.
В итоге эти три тенденции, вероятно, приведут к ряду решений, которые медленно, но неуклонно приведут к сокращению мирового военного присутствия Америки за океаном и ограничат нашу способность поддерживать мир и вмешиваться в дела в мире. А когда наши возможности иссякнут, Китай поставит себе на вооружение еще более точные противокорабельные баллистические ракеты, модернизированные боевые истребители и неуловимые подводные лодки; Россия будет продолжать расширение своего влияния на «ближнее зарубежье», попутно обновляя свой ядерный арсенал; а Иран разработает ядерное оружие, что приведет к новой гонке вооружение или к нанесению упреждающего удара на Среднем Востоке.
В подобных условиях мировая торговля окажется в стеснённых условиях, свободный поток капитала будет ограничен, и зарубежные правительства начнут расширять свои распорядительные и конфискующие полномочия во внутренней экономике, чтобы иметь возможность финансировать военную экспансию.
Иными словами, невозможно будет сохранить гегемонию США на прежнем уровне, а значит, другие влиятельные и постепенно наращивающие своё влияние державы смогут оказывать в соответствующих регионах более выраженное влияние, чем влияние, которое эти страны оказывали на протяжении всей современной истории. Будут ли в таком мире вооруженные конфликты? Конечно, будут; но ведь мы уже имеем в мире множество конфликтов, которые либо рассматриваются как не заслуживающие поддержки Pax Americana, либо являются результатом политики, призванной сохранить Pax Americana навечно. На деле, защита этого «мира» привела к началу нескольких войн, самой крупной и разрушительной из которых была война в Ираке, а также обострение конфликтов стран-союзников и стран-посредников с их соседями.
Китай укрепит свою армию, чем он уже занимается, Россия будет продолжать расширять своё влияние в «ближнем зарубежье», а Иран разработает ядерное оружие. Однако не будем забывать, что всё это так или иначе уже происходит или вот-вот произойдёт. Всё развивается именно по такому сценарию, несмотря на американское военное присутствие в соответствующих регионах, а, возможно, до некоторой степени, и по причине этого присутствия. Реальность многополярного мира делает неизбежными первые две тенденции; что же касается Ирана, события последних лет показали нам, что нет иных возможностей, кроме полномасштабной войны, реально остановить разработку его ядерной программы. Если Иран окончательно решит иметь ядерное оружие, никакие иностранные правительства не смогут, как ни жаль, сделать ничего реального, чтобы этого не допустить. А карательные меры против Ирана могут лишь вернейшим способом гарантировать, что он не свернёт с намеченного курса. Если западные державы будут активно противостоять усилиям России оказывать влияние на граничащие с ней страны, как это делают США и некоторые европейские страны, единственное, к чему это может привести – это то, что более слабые соседи России станут играть роль посредников Запада. Для самих посредников это будет иметь крайне несчастливые последствия, Россия будет пытаться усмирить их и/или атаковать, и западные державы не смогут их поддержать под угрозой прямого конфликта с Россией.
Среди американских творцов политики и политических аналитиков излишне распространена преданность идее американского превосходства; они пытаются вернуть ситуацию 1991- 1992 годов, которая, возможно, не вернётся уже никогда. Реальность же такова, что и американское превосходство образца 2008 года, намного меньшее, чем двадцать лет назад, сегодня оказывается недостижимым. Наша политика и наши развёрнутые по всему миру военные формирования не меняют эту реальность. Сейчас некоторые самые близкие наши союзники заставляют нас идти на уступки в соответствии с происшедшими в мире изменениями.
Конечно, от аргументов Ослина можно просто отмахнуться как от попытки оправдать нынешний не имеющих оправданий объём абсурдно разросшихся военных операций и служб госбезопасности. Едва ли это первый случай, когда защитник устоявшейся правительственной программы или учреждения прибегает к преувеличенному описанию тех бедствий, которые сокращение его службы якобы способно породить. И не впервые угроза программе или учреждению существует лишь в воображении такого защитника. Как обычно, обещания и реальная опасность сокращения военного присутствия Америки за океаном далеко не столь велики, как на это жалуется Ослин.
Чем же вызван этот мрачный образ «затемнения нашей эпохи»? Действительно, в отчёте специального Комитета министерства иностранных дел Великобритании говорится о том, что «особые отношения» умерли; а правительство Демократической партии Японии (DPJ) по-прежнему противится размещению в Японии военно-воздушной и военно-морской баз на Окинаве. Да, ещё здравоохранение. Примечательно, что приводимые Ослиным примеры поведения других стран являются результатом реакции на то, что воспринимается нацией как чрезмерная идентификация с США или как зависимость от власти США. Великобритания шла нога в ногу с США до и во время войны в Ираке, и здорово обожглась на этом. Япония слишком долго терпела постоянное военное присутствие на Окинаве, несмотря на историю злоупотреблений, от которых пострадало мирное население. Некоторые лучшие наши союзники чувствуют, что их используют или водят за нос, и их ропот раздается именно в ответ на позицию США как властолюбивого гегемониста, склонного скорее оказывать давление на многих своих союзников как на свои сатрапии, чем обращаться с ними как с суверенными независимыми государствами со своими собственными интересами.
Именно поэтому ряд стран, вроде бы - теоретически - более других заинтересованных в возможностях Америки «поддерживать мир и возможность вмешательства во всё мире» хотят отрегулировать свои отношения с США таким образом, чтобы это лучше способствовало соблюдению их национальных интересов. Великобритания и Япония не отказываются от союзнических отношений с Америкой, не стремятся заявить о своей оппозиции активной роли Америки в их регионе. Они лишь стремятся показать, что им нужно поразмыслить над тем, насколько часто безопасность и внешняя политика их стран оказывается на одной оси с нашими представлениями о безопасности и нашей внешней политикой. И вот вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией для более рационального разделения ответственности, возможность которого представляют эти тенденции, вместо того, чтобы поощрять наших союзников на их пути к использованию собственных ресурсов для обеспечения обороноспособности своих стран, мы слышим жалобные прогнозы о «затемнении нашей эпохи».
Что же касается так называемых «романтических представлений о всеобщем братстве», которых в современном мире придерживаются очень немногие, то не бывает больших романтиков, чем идеалисты, которые обманывают себя и других в том, что интересы всего мира и интересы США часто сходятся. Американские гегемонисты совершенно уверены в том, что процессы демократизации и глобализации способствуют усилению американского влияния, и потому они стремятся форсировать их, исходя из ничем не обоснованного предположения, что экономическая взаимозависимость государств и демократическая форма правления будут способствовать предупреждению военных конфликтов и приведут другие правительства на сторону Вашингтона. При том, что и страны с развивающейся экономикой, и давно существующие промышленно развитые демократические страны в последние годы показывают нам, что ни демократизация, ни глобализация не увеличивают американское влияние, но, напротив, создают большое число очагов сопротивления политике Вашингтона, влияние которых постоянно растёт. В известном смысле, пока ещё не иссяк кредит прошлым успехам политики США, когда американское влияние обеспечивало защиту и прикрытие, давая возможность странам, разорённым войной, восстановиться и вновь обрести возможность самостоятельно обеспечивать свои потребности и защиту своих границ. Падение Советского Союза дало нам шанс покончить с нашей ненормальной и не традиционной ролью в мире, но Вашингтон не смог использовать эту возможность. Сейчас мы в той точке, когда ещё есть возможность самостоятельно уйти из многих мест в мире, в значительной мере на своих собственных условиях; мы можем перенести бремя обеспечения региональной безопасности на страны и организации самого этого региона, способные взять на себя эту задачу. Но, видимо, для того, чтобы это действительно произошло, не хватает политической воли и воображения.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Падение Советского Союза дало нам шанс покончить с нашей ненормальной и не традиционной ролью в мире, но Вашингтон не смог использовать эту возможность. Сейчас мы в той точке, когда ещё есть возможность самостоятельно уйти из многих мест в мире, в значительной мере на своих собственных условиях; мы можем перенести бремя обеспечения региональной безопасности на страны и организации самого этого региона, способные взять на себя эту задачу.
