Не STARTовать

Американский сенат должен отклонить новый договор СНВ (START). Он не выгоден США, в нем полно недостатков и он ограничивает наши оборонные возможности. Этот договор представляет международные отношения в виде формального жеста, и он основан на наивной вере  президента Обамы в то, что  другие государства с большей готовностью присоединятся к нашей попытке убедить государства-изгои отказаться от их ядерных амбиций, если все увидят наши усилия по ограничению собственных вооружений.

Этот договор разрекламирован как 30-проценное сокращение американских и российских боеголовок до 1550 единиц у каждой из сторон. Это заблуждение.  Согласно Московскому договору Буша-Путина от 2002 года, Россия и Соединенные Штаты согласились сократить свой арсенал до уровня в диапазоне от 2200 до 1700 боеголовок с каждой стороны. Таким образом, новый договор СНВ – это сокращение всего лишь на 150 боеголовок от нижнего уровня предыдущего договора, и даже это сокращение, по сути, является иллюзией, об этом далее.
Этот договор предусматривает сокращение количества разрешенных развернутых средств доставки – ракет, бомбардировщиков и подводных лодок – до 700 единиц, то есть это сокращение наполовину от предыдущего уровня. Русские уже находятся ниже этого уровня. Старение их арсенала вкупе с экономическими ограничениями означает, что они не могут превысить этот уровень вне зависимости от того, будет новый договор СНВ или нет.

Именно те положения, отсутствие которых члены Демократической партии критиковали в Московском договоре, не содержатся и в договоре СНВ, подписанном Обамой. Они указывали на то, что предыдущий договор ограничивает только развернутые вооружения и не уничтожает то, что находится на складах, но это не предусмотрено и в новом договоре СНВ. Они (совершенно обоснованно) жаловались на то, что договор не затрагивает преимущества России в тактическом ядерном оружии, но таких положений нет и в новом договоре СНВ. Конечно, Джо Байден и Джон Керри, которые высказывали все эти критические замечания в адрес Московского договора, не будут больше к ним возвращаться.  Таковы особенности внутрипартийного лицемерия. Но это не меняет того факта, что в новом договоре СНВ существуют серьезные изъяны.

Люди, разбирающиеся в вопросах контроля над вооружениями и внимательно изучившие новый договор, сообщают об его вопиющих недостатках.  Этот договор не идентифицирует и не определяет – и тем самым не ограничивает -  целые категории потенциального  стратегического ядерного оружия, включая межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) на мобильных железнодорожных платформах, МБР на надводных кораблях,  запускаемые с  воздуха МБР, а также крылатые ядерные ракеты морского базирования  дальнего радиуса действия. Все это содержалось в тексте предыдущего договора, но этих положений нет в новом договоре СНВ.  Русские открыто обсуждают продолжение работ по развитию некоторых из этих систем вооружений, которые теперь не поддаются учету и контролю.

На протяжении десятилетий основным догматом контроля над вооружениями было положение о том, что оснащение носителя разделяющейся головной частью с боеголовками индивидуального наведения (MIRV), является дестабилизирующим фактором. Снимая ограничения старого договора СНВ  о количестве боеголовок на одну ракету и одновременно сокращая количество пусковых установок, новый договор, по сути, подталкивает к использованию разделяющихся головных частей, и русские двигаются именно в этом направлении. Кроме того, новый договор рассматривает бомбардировщик как одну единицу, независимо от того, какое количество бомб находится у него на борту.   Оказалось, что это положение в полной мере отвечает потребностям Москвы, так как она хочет сохранить количество боеголовок и уменьшить количество носителей. Действительно, российская пресса уже сообщила о том, что по условиям нового договора Россия, на самом деле, сохранит 2100 стратегических ядерных боеголовок, то есть на сотни больше уровня, который предусмотрен новым договором СНВ.

Новый договор ослабляет – а в некоторых областях полностью разрушает – те процедуры верификации, которые существовали в предыдущих версиях договора СНВ.  Одно время администрация Обамы настаивала на том, что нам необходимо  заключить новый договор СНВ  до истечения срока его действия 5 декабря 2009 года как раз для того, чтобы сохранить режим верификации. Однако за столом переговоров администрация Обамы утратила ощущение актуальности этого вопроса.  Как подчеркивает Джон Болтон (Joihn Bolton)  в последнем номере National Review, «мы теряем важные требования договора СНВ о проведении инспекций на местах, обмене телеметрическими данными и мониторинге за производством».

Хуже всего то, что этот договор накладывает ограничения на нашу противоракетную оборону.  Статья V запрещает перестраивать пусковые установки МБР для использования в целях противоракетной обороны.  Пять шахт, которые мы переоборудовали в Ванденберге (Vandenberg) не подпадают под действие нового договора.  Но, как подчеркивает Кейт Пейн (Keith Payne) из Университета штата Миссури,  этот запрет может оказаться вредным, если во время кризисной ситуации нам надо будет быстро переоборудовать шахты для ракет-перехватчиков.

Русские придают большое значение преамбуле нового договора. Там говорится о «взаимосвязи между стратегическими наступательными вооружениями и стратегическими оборонительными вооружениями». Там также сказано, что эта взаимосвязь «становится более важной при сокращения стратегического ядерного оружия», что в настоящее время и происходит. Еще до подписания договора российский министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что «связь с противоракетной обороной четко установлена в соглашении и это юридически обязывающее положение».  В преамбуле договора говорится о том, что «современные стратегические оборонительные вооружения не подрывают» стабильность. Формулировки этих положений создадут в будущем серьезные проблемы при расширении наших возможностей в области стратегического  оборонительного потенциала.

Русские явно хотят превратить новый договор СНВ фактически в новый договор о противоракетной обороне (ABM treaty).  Российский президент Дмитрий Медведев заявляет о том, что договор «может быть жизнеспособным только при условии, что не происходит ни количественного, ни качественного увеличения возможностей противоракетной обороны», то есть вообще такой возможности нет. Учитывая то, какое значение администрация Обамы придает этому договору и как мало ее заботит стратегическая противоракетная оборона,  можно сказать, что эта русская тактика, конечно же, сработает.

Трудно понять, каким образом все это может служить интересам США. Защитники нового договора утверждают, что он помогает нам нажать кнопку «перезагрузки» в отношениях с русскими. Действительно, соглашения в области вооружений по типу договоренностей времен холодной войны дают русским возможность почувствовать себя влиятельными игроками. Однако нам не следует ожидать какой бы то ни было умеренности в их поведении или в их взглядах на основании этих положений.  Они будут сотрудничать с нами только до тех пор, пока, с их точки зрения, это будет отвечать их национальным интересам – не меньше, но и не больше того. Все те, кто думает, что они поддержат «калечащие санкции» против Ирана именно потому, что этот договор был подписан, слишком много времени провели в месте под названием «Туманное дно» (Foggy Bottom - так называют иногда Государственный департамент США – прим. перев.)

Существует также мнение, что этот договор  демонстрирует наше намерение  «дойти до нулевой отметки» в области ядерных вооружений, и таким образом мы якобы показываем высокоморальный пример тем государствам, которые занимаются распространением ядерного оружия, то есть Ирану. Это глубоко ошибочное мнение. Иранцы не добиваются получения ядерного оружия, ориентируясь на размер или конфигурацию  нашего ядерного арсенала. Мы можем завтра уничтожить все наше ядерное оружие, но иранцы все равно будут  пытаться получить ядерное оружие для того, чтобы усилить свое влияние в регионе и использовать его как фактор сдерживания  перед лицом нашего подавляющего превосходства в области обычных вооружений.  И иранцы, и северокорейцы открыто потешаются над рассуждениями о том, что этот договор может оказать на них какое-то влияние.

У этого договора нет убедительных оснований, но он многое подвергает риску. Если администрация Обамы считает, что нам необходимо меньшее количество боеголовок, оно может их сократить.  Если администрация Обамы была уверена в том, что положения о верификации, содержавшиеся в прежнем договоре СНВ, имеют большое  значение, она могла бы добиваться продления на год или на два этого режима. Вместо этого в своем безрассудном стремлении во что бы то ни стало добиться этого сомнительного результата, администрация подписала далеко не совершенный договор, о котором мы, скорее всего, будем сожалеть. Если Сенат его не одобрит, мы услышим публичные возгласы негодования со стороны русских. Однако в частном порядке они, скорее всего, будут удивлены нашей способностью правильно учитывать наши собственные интересы.