На прошлой неделе в отношениях между Россией и США произошёл необычный эпизод: американская мать отправила не подошедшего ей семилетнего приёмного сына обратно в Россию. Ребёнок прибыл на родину один, без сопровождения, но зато с письмом несостоявшейся матери, в котором она заявляет, что «сотрудники и директор детского дома обманули и дезинформировали её в вопросе о психологической стабильности ребенка и в некоторых других моментах». История это вызвала много споров и дискуссий; особенно поразительным показался тот факт, что приёмная мать, видимо, решила, что мальчика можно вернуть на место приобретения, как неисправный телевизор. В широком плане это драма обнажила вполне конкретные опасения жителей России и Соединённых Штатов Америки, связанные с международным усыновлением, что вынудило нас снова обратиться к вызывающим замешательство вопросам, которые при этом возникают.
Кого-то может удивить, что этот случай получил такой широкий резонанс. Истории о людях, совершающих странные, ужасные вещи, можно услышать нередко; и, кажется, все согласны в том, что Хансен, медсестра из Теннеси, проявила чёрствость и бессердечие по отношению к мальчику, которого она обязалась любить и защищать. Почему же в этом отдельно взятом эпизоде участвовала даже дипломатическая миссия США на высшем уровне в России? Откуда вся эта шумиха вокруг маленького Артёма Савельева (или Джастина Хансена, как его называли в Теннеси), из которого сделали буквально российского Элиана Гонсалеса?
Ответ заключается, несомненно, в том, что у нас, как у отдельных лиц, так и на уровне народов, в душе по-прежнему живут глубоко скрытые сомнения по вопросу международного усыновления. Однако конкретное содержание нашей обеспокоенности зависит от того, в какой стране мы живём. Здесь, в Соединенных Штатах Америки, история подогрела давние опасения о недостаточном официальном контроле за процессом усыновления, о насилии в семье и о способности нашей системы социальных служб отстоять интересы беззащитных детей. История Хансен поднимает очевидные вопросы: что может сделать агентство по усыновлению, чтобы предупредить подобные случаи? Какого типа процедуры обследования были использованы, чтобы дать разрешение на усыновление женщине, как мы теперь видим, плохо подготовленной к воспитанию этого ребенка? Почему в учреждениях опеки и попечительства в Теннеси не поняли, что что-то идёт не так? И, в более широком плане, о чём эта история: о низком моральном уровне одной приёмной мамаши или о том, что что-то глубоко не в порядке с нашей системой усыновления?
Что касается России, возвращение отправленного без сопровождения маленького мальчика вызвало, может быть, даже более глубокое общественное беспокойство, в данном случае, обусловленного ужасающим состоянием системы охраны детства в стране. Сейчас в детских приютах чахнет примерно семьсот сорок тысяч российских детей, оказавшихся там из-за того, что их родные семьи отказалась от них или просто не обеспечивали их необходимой заботой, а также потому, что в стране практически отсутствует система воспитания детей у приёмных родителей без юридического усыновления, а отношение общественности к усыновлению в пределах страны в целом отрицательное. Международное усыновление лишь в очень небольшой степени способствует разрешению этой ситуации, ведь таким образом может быть усыновлен лишь небольшой процент таких детей. Но всё же оно даёт лучик надежды хотя бы немногим мальчикам и девочкам, которые иначе бы провели всё своё детство в мрачных казенных учреждениях. Когда бывший сын Торри Хансен прибыл на прошлой неделе обратно в Москву, россияне без долгих раздумий осудили приемную мать в частности и систему усыновления США в целом. Но и собственные отрицательные черты своей страны они не могут не видеть: почему Россия не в состоянии позаботиться о своих детях?
Возможно, широко разгоревшаяся в России дискуссия по поводу этой конкретной семейной драмы, в конце концов, смягчит отношение общественности к усыновлению внутри страны и к традиции воспитания детей в семье без юридического усыновления, снизив потребность в усыновлении российских детей заморскими приёмными родителями. В идеале привлечение внимания к этому кризису могло бы способствовать расширению сети поддержки имеющим детей семьям, столкнувшимся с затруднениями, и, в конечном счете, могло бы помочь многим из них сохраниться. Однако эти процессы связаны с долгосрочными изменениями, и тут быстрого развития ждать не приходится. В качестве краткосрочной меры существует реальная надежда на конкретный прогресс. Обеспокоенные дипломаты, со своей стороны, тоже предпринимают определённые меры в связи со скандалом; в перспективе это могло бы привести к заключению двустороннего соглашения об усыновлении между Россией и Соединёнными Штатами Америки, которое, несмотря на то, что за многие годы были успешно совершены тысячи усыновлений, до сих пор не было подписано.
Ирония заключается в том, что недавно наши страны подписали договор о контроле над вооружениями, но при этом вопрос усыновления по-прежнему ставит их в тупик. Павел Астахов, новый обмудсмен России по вопросам усыновления, так и сказал на прошлой неделе. В заявлении, цитируемом The New York Times, он сказал: «Мы, видимо, подошли к тому моменту, когда нам нужно доказать, что мы умеем договариваться не только по вопросам ядерных ракет и атомных бомб, но и по нуждам детей».
Будем надеяться, что подготовка этого соглашения не затянется на годы.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На прошлой неделе в отношениях между Россией и США произошёл необычный эпизод: американская мать отправила не подошедшего ей семилетнего приёмного сына обратно в Россию. История это вызвала много споров и дискуссий; особенно поразительным показался тот факт, что приёмная мать, видимо, решила, что мальчика можно вернуть на место приобретения, как неисправный телевизор. В широком плане это драма обнажила вполне конкретные опасения жителей России и США, связанные с международным усыновлением, что вынудило нас снова обратиться к вызывающим замешательство вопросам, которые при этом возникают.
