– Вы отвечаете за военные операции, ведущиеся в более чем двадцати странах от Пакистана на востоке до Египта на западе, от Йемена на юге до Казахстана на севере.
– А также за воды на юг от Йемена, так что на мне еще и пираты.
– Вы также контролируете две основные американские войны. Остановимся на одной. Как бы вы представили гражданским ситуацию в Афганистане? Куда мы продвинулись в этой войне?
– В течение прошедшего года произошли значительные изменения. Мы многое сделали, чтобы получить соответствующие ресурсы и средства для совокупной – гражданской и военной – противоповстанческой кампании (генерал использует термин "counter insurgency" – прим."Polityka"). Мы получили самых лучших людей, в частности нового командующего – генерала Стэнли Мак-Кристалла (Stanley McChristal). Мы переосмыслили принципы борьбы с местными партизанами.
– Это означает, что предыдущая концепция ведения войны была плоха?
– Она не всегда себя оправдывала, поэтому мы ввели в эту стратегию новые элементы. Мы развили концепцию реинтеграции и примирения; мы воюем с талибами, но одновременно уделяем внимание безопасности самих афганцев. Мы помогаем местным силам безопасности и местной администрации, так как нам важно, чтобы они пользовались поддержкой гражданского населения. Мы также стараемся ограничить до абсолютного минимума число невинных жертв, потому что пока будут гибнуть гражданские, об афганском примирении не будет речи.
Для реализации нового плана нам были нужны средства. Только в прошлом году число военных увеличилось с 30 тысяч до примерно 68, из них 30 тысяч из США, остальные из стран НАТО и других стран коалиции. Увеличиваются ряды афганских сил безопасности, к осени 2011 года они должны увеличиться на 100 тысяч человек, мы утроили число американских гражданских сотрудников, также значительно увеличились фонды, предназначенные на ведение кампании.
Первые результаты уже видны, особенно в провинции Хелманд, где мы провели операцию "Муштарак". Мы также планируем действия на востоке и севере Афганистана, а также в провинции Кандагар. Если подытожить, в этой 18-месячной кампании мы концентрируемся на улучшении безопасности афганцев, чтобы помочь афганскому правительству в формировании собственных сил безопасности и гражданских структур, чтобы со временем эти структуры стали легитимными в глазах простых людей и получили их поддержку.
– Сколько афганцев воюет на нашей стороне? Каковы пропорции соотношения собственных и афганских сил?
– Мы бы хотели, чтобы на каждого нашего солдата приходился один афганский, однако пока этого уровня нам достичь не удалось. Со временем бремя борьбы афганцы возьмут на себя. Президент Обама уже обещал, что с июля следующего года начнется передача афганцам некоторых задач и вывод собственных войск.
– То есть, определенности еще нет?
– Все зависит от ситуации на местности. С военной и гражданской точки зрения это ответственное заявление, так как до июля следующего года еще многое может произойти.
– А что с противоположной стороны? Я так понимаю, большинство афганцев не присоединяется ни к талибам, ни к американцам?
– Афганцы хотят лучшей жизни. Они хотят улучшения ситуации с безопасностью, лучших школ для детей, доступа к системе здравоохранения. Та сторона, которая обеспечит это лучше, честнее и при меньшей коррупции, получит их поддержку. Афганцы не тоскуют по талибам, они запомнили их как угнетателей, которые закрывали или взрывали школы для девочек, вели крайне консервативную, полную насилия политику. Афганцы помнят, как на стадионе в Кабуле вешали людей. Но тот факт, что люди не любят талибов вовсе не упрощает задачу местных властей, которые должны добиться поддержки населения, получить статус законной власти.
– Такого статуса у власти нет?
– В некоторых местах нет. Особенно на юге страны.
– А там, где люди не особенно любят талибов, но одновременно с этим кабульское правительство не пользуется значительной поддержкой? Кто заполнит эту пустоту после ухода американцев?
– Пока талибы утверждают, что инициатива в их руках. Так что мы должны у них ее отобрать. Это обязательство дал Барак Обама, когда в декабре прошлого года, выступая в Вест Пойнт, он пообещал дополнительные войска и средства. При этом он подчеркнул неотложность операции и обещал, что в следующем году мы начнем передавать ответственность афганцам. Это не означает, что мы гасим свет и сразу выходим из Афганистана.
– Вы являетесь автором учебного пособия по борьбе с партизанскими движениями. С точки зрения дилетанта кажется, что партизанское движение угасает при отсутствии средств. Где талибы берут деньги?
– Конечно, деньги – для партизан как воздух, они поддерживают их существование. Дело здесь часто бывает в деньгах и власти, а не только в истинной вере или экстремизме религиозных ревнителей. У афганских талибов есть три источника средств: наркотики, преступная деятельность, например, похищения и вымогательства, а также заграничная поддержка.
– В таком случае, не следует ли начать с того, чтобы перекрыть эти источники финансирования?
– В Ираке мы создали специальное подразделение, которое выслеживает пути, по которым поступают средства для иракской Аль-Каиды. Недавно мы задержали одного крупного спонсора и некоторых его подчиненных, которые занимались сбором средств в Ираке. Иракская Аль-Каида действует как мафия, и как мафия является экстремистской организацией, она использует крайнее насилие и крайнюю идеологию.
– Представляется, что без хорошей разведывательной информации добраться до средств талибов невозможно…
– Разведдеятельность была одним из недостающих элементов. Нам нужна действительно серьезная разведка, чтобы тщательно изучить местные условия, знать, кто кем является, что означает: с кем можно заключить мир, а кого переманить на нашу сторону не удастся. Так как каждого, с кем невозможно заключить договоренностей, нужно уничтожить, взять в плен или вытеснить.
– Какое количество афганских партизан удастся убедить сложить оружие?
– Как минимум половину из так называемых "five dollar a day Taliban" – талибов, воющих за пять долларов в день. Они воюют, так как эта организация обеспечивает хлеб их семьям. Талибов запугивало их окружение, ведь это люди, которые уже 30 лет стараются выжить на войне. В некоторых случаях они избрали стратегию хамелеона: они могут приспособиться к любому локальному вождю, живут одним днем и просто стараются содержать семью, концентрируются исключительно на выживании. Поэтому перед правительством Хамида Карзая стоит нелегкая задача: "перебить" предложение талибов и убедить афганцев в том, что кабульское правительство также сможет обеспечить им более радужное будущее.
– Не дешевле бы было перекупить талибов, чем с ними воевать?
– В борьбе с партизанским движением деньги – это оружие. Деньги очень помогли нам в Ираке, и мы стараемся повторить это в Афганистане. Однако и так придется когда-то устанавливать общественный порядок, который ведь не опирается на одних только деньгах. Кроме того закоренелых талибов перекупить не получится. Тех, которых не удастся уговорить, нужно, как я уже говорил, либо уничтожить, либо взять в плен.
– До сегодняшнего дня не удалось поймать Усаму бен Ладена.
– Я ловил военных преступников в Боснии. Не один год мы безуспешно охотились на Радована Караджича. Слободана Милошевича мы смогли поймать только благодаря определенным договоренностям. В Ираке мы схватили Абу Мусаба аз-Заркави. Такие облавы – это очень сложно. Американский террорист Эрик Рудольф, который организовал взрывы в Атланте во время Олимпиады, сбежал в горы в огромный национальный парк. Он скрывался там пять лет, один. И все это происходило на территории, которую контролируют Соединенные Штаты.
Нужно честно признать: у нас не было никакой конкретной информации о бен Ладене уже много месяцев, лет. Он обладает каким-то удивительным "зонтом безопасности" для своих операций, что одновременно означает, что он не может отдавать срочных приказов. Простая отправка кассеты в СМИ с записанным посланием занимает у него две недели. Хотя это и демонстрирует, насколько ограничены его возможности, для Аль-Каиды и экстремистов во всем мире он продолжает оставаться безумно важной, символической фигурой.
– Каким образом вы оцениваете достижения в Афганистане?
– Мы учитываем растущую безопасность в регионах, число и качество работы афганцев, задействованных в силах безопасности. Можно подсчитать число инфраструктурных проектов, например, измерить протяженность построенных дорог, проверить, какова доступность системы здравоохранения и школ, оценить эффективность работы местного правительства. Есть объективные показатели, а в некоторых аспектах – субъективные. Подобный анализ мы осуществляли в Ираке.
– А в целом, как все идет? Вы чувствуете, что одерживаете победу?
– Как я уже говорил, мы дали себе год на то, чтобы создать на месте все элементы новой стратегии. До этого я не буду давать оценок. Мы только что завершили дислокацию примерно половины из 39 тысяч дополнительно прибывших военных.
– Как вы оцениваете действия союзников?
– Я лучше многих других могу оценить роль польских подразделений. Из последних десяти лет в целом пять я служил с поляками: год в Боснии, почти четыре в Ираке, а сейчас в Афганистане. Польские военные прекрасно проявили себя в каждом из этих мест. Польша может гордиться свершениями своих сынов и дочерей в военной форме. Для меня и для многих американских солдат было большой честью служить плечом к плечу с вашими солдатами и принимать вместе с ними участие во многих сложных и важных миссиях.
– Приятно это слышать. Но мы также слышим о том, что отдельные страны ограничивают свое участие в боевых действиях, и возникающие на этой почве упреки. Не подрывает ли это единства НАТО?
– В любой коалиции каждая страна имеет свой подход, свои инструкции, своих руководителей. Когда я был командующим в Боснии, у меня на столе был целый список задач и подразделений из разных стран с указаниями, кто какие миссии может исполнять. Таковы реалии. Солдаты их принимают. Командующие, такие как генерал Мак-Кристал, стараются использовать максимум инструментов, которыми они располагают, быть благодарными союзникам, дополняя и сочетая силы и слабости всех партнеров.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мы бы хотели, чтобы на каждого нашего солдата приходился один афганский, однако пока этого уровня нам достичь не удалось. Со временем бремя борьбы афганцы возьмут на себя. Президент Обама уже обещал, что с июля следующего года начнется передача афганцам некоторых задач и вывод собственных войск.
