Забыла ли Франция о подвиге Красной армии?

В своем блоге Бертран Ренувен (Bertrand Renouvin) напоминает нам о важности коллективной памяти. Он проводит параллель с российским народом, который объединяют воспоминания о прошлом, и сожалеет, что французское правительство практически не занимается развитием связей с Востоком.

8 мая. Москва. Мою куртку украшает георгиевская ленточка, приколотая дружеской рукой. Я стою в толпе людей, которые помнят о победе над Германией, славе героев и огромных жертвах народов Советского союза.

Для меня это прежде всего акт верности и признания, который имеет непосредственное отношение к моей личной истории. Я родился в год битвы под Сталинградом, и мое неприятие советской системы никак не влияло на чувство долга перед Красной армией. В детстве моими любимыми самолетами были Spitfire и советские Яки. Еще очень молодым я посмотрел «Летят журавли» вместе со своей матерью, ярой антикоммунисткой, на что у нее, кстати, были весомые причины. Кроме того, многие ее соратники-голлисты испытывали по отношению к СССР чувство боевого братства, которое просуществовало в течение всей холодной войны несмотря на яростную полемику между правыми и коммунистами. Авиаполк Нормандия-Неман был и до сих пор остается связующей нитью с Россией и другими бывшими советскими республиками, где чтят память французских пилотов.

Что же, получается, мы, французы, об этом забыли? Конечно, нет… Но все же я почувствовал себя виноватым, когда несколько лет назад ужинал 8 мая со студенткой из Киргизии, которая удивилась безразличному отношению французов к годовщине капитуляции Германии: «В России и бывших советских республиках Победа 9 мая не сводится, как у вас, к военной церемонии. Это народный праздник, который объединяет все поколения, и распад Советского Союза ничего здесь не изменил».

Я вновь обдумал слова своей подруги, когда гулял по Москве в эти три праздничных дня. Ветераны войны вновь надели свою форму и награды, мужчины и женщины с георгиевскими ленточками на одежде желают нам приятного праздника, дети, услышав, что я говорю на иностранном языке, дарят мне цветы, мальчики и девочки с гордостью носят пилотки с красной звездой. Висящие на улицах, в парках и витринах магазинов фотографии и плакаты показывают нам воюющий народ и напоминают о небывалых жертвах, которые были принесены для защиты Москвы, Сталинграда, Курска, на руинах Берлина… Во всем этом нет ни капли национализма (в параде принимают участие военные из самых различных регионов Федерации) – речь идет о простом и искреннем выражении патриотизма.  

Народ гордится своей победой, и двадцать лет независимости ничуть не мешают моим друзьям из Киргизии, Казахстана, Таджикистана и Азербайджана испытывать ту же гордость. Меня задевает, что мы не празднуем наше 8 мая с таким же чувством, однако свой патриотизм мы выражаем по-иному, и восхищение французов генералом де Голлем является прекрасным знаком того, что мы не потеряли свою коллективную память. При этом свой патриотизм мы по не до конца понятным причинам проявляем довольно скромно, в то время как наши восточные союзники не стесняются в выражении своих эмоций. 

В День Победы жители Москвы, в первую очередь дети и подростки, выстраиваются вдоль улиц, чтобы посмотреть на парад. В толпе можно увидеть как европейские, так и азиатские лица, но главное в другом: тут собираются целые семьи, которые размахивают российскими (а иногда и красными) флагами и криками приветствуют пролетающие у них над головами вертолеты, истребители и бомбардировщики, а также экипажи проезжающих мимо бронемашин, гусеничной артиллерии и ракетных комплексов. Люди радуются совершенно искренне и беззлобно: у современной России больше нет внешних врагов. Все это позволяет мне с уважением смотреть на новое мощное оружие, которое послужит для укрепления союза с Францией в деле борьбы с новыми мировыми угрозами.

Накануне 9 мая я перечитал несколько страниц из Василия Гроссмана и подчеркнул одну удивительную фразу, которую не ожидаешь встретить у военного корреспондента, писавшего в газете Красной армии по указке Иосифа Сталина:  «На войне русский человек надевает белую рубаху. Он может жить во грехе, но умирает как святой».  Василий Гроссман был евреем и атеистом. Писал при тоталитарной диктатуре, безжалостной к людям как в военное, так и в мирное время. Он уверен в том, что русский народ несмотря на свою тягу к греху и насилию будет готов без колебания умереть «как святой», если его стране будет угрожать новая опасность.

Романтизм? Идеализация? Отнюдь. Мои московские друзья не раз сталкивались с наиболее расистскими элементами современного общества: молодые, спортивного сложения люди нередко нападают на африканских студентов и рабочих с Кавказа и Средней Азии. Как следствие каждый год здесь гибнут и страдают люди, и все это при практически полном бездействии сил правопорядка.       

В разговорах с людьми мне с грустью приходится признать тот факт, что молодые люди из левой оппозиции не получают поддержки от французских сил, выступающих за борьбу с расизмом и международную солидарность. Подобное безразличие с примесью презрения наносит существенный вред Франции, к которой в России испытывают самые теплые чувства. Сюда же добавляется и легкомыслие (чтобы не сказать хуже) нашего так называемого президента, который отсутствовал 9 мая на Красной площади во время празднования 65-летия Победы, пришедшегося, кстати, на год России во Франции и Франции в России.

Теперь нам нужно, насколько это возможно, справиться со своим стыдом и начать движение в будущее. Необходимо способствовать укреплению связей между студентами и молодыми специалистами на Востоке и Западе европейского континента, которые хотят совместно решать проблемы государства, нации, общества и экономики так, чтобы каждый народ мог как можно быстрее осуществить необходимые преобразования и новый век не стал продолжением омрачающих нашу память трагедий.