Новые санкции дают Махмуду Ахмадинежаду возможность бросать вызов миру – и побеждать.

Проталкивая через Совет Безопасности ООН новую серию санкций, Соединенные Штаты Америки отодвинули в сторону как ненужное предложение Ирана об отправке 1,2 тонны низкообогащенного  урана в Турцию на переработку в реакторное топливо. Западные дипломаты утверждают, что они не отвергали эту идею, однако все понимают, какими будут последствия резолюции ООН. Это ошибка, о которой президент Барак Обама может еще пожалеть. Да, на сей раз Россия и Китай оказались на стороне США. Однако ни та, ни другая страна ничем не рискуют, двигаясь в общем потоке; но в то же время они могут похвастаться тем, что снизили его напор. Этого нельзя сказать об Обаме, который посвятил массу времени и приложил огромные усилия, пытаясь восстановить первенство американской дипломатии над силой. Многие расценят его попытки как уход из-за стола переговоров в момент, когда там начало что-то получаться.

Мы не пытаемся преуменьшить те трудности, которые создавала сделка, заключенная при содействии Турции и Бразилии. Они были достаточно реальны и серьезны: количество низкообогащенного  урана, который Иран предложил отправить за границу, составляло лишь половину имеющихся у него запасов. Иран мог продолжать работы по обогащению, доводя уран до 20-процентной степени концентрации. Кроме того, соглашением не была установлена точная дата отправки топлива. Но в то же время не следует забывать и об уступках, на которые согласился Иран в своем предложении об обмене: что обогащение будет проходить за пределами иранских границ, и что топливные стержни будут поставляться по установленному графику. Когда такое же предложение прозвучало в октябре прошлого года, Иран возражал против этих условий; на сей раз он свои возражения снял. Обмен топливом не положил бы конец сомнениям по поводу иранской ядерной программы, но это создало бы прецедент. А теперь получается так, что Международное агентство по атомной энергии ничуть не продвинулось вперед в вопросе контроля за увеличивающимися запасами иранского обогащенного урана в условиях, когда такой контроль был возможен. На самом деле, международные усилия по сохранению мирного характера иранской ядерной программы потерпели неудачу.

Санкции были нацелены на то, чтобы заставить президента Махмуда Ахмадинежада и элитный Корпус стражей исламской революции дорого заплатить за открытое неповиновение мировому общественному мнению. Однако авторы финансовых ограничений так и не поняли две весьма неудобные истины. Первая состоит в том, что оппозиционное движение Мир-Хосейна Мусави (Mir Hossein Mousavi) также считает, что страна имеет полное право на обогащение урана, и выступает против очередного пакета санкций. А вторая это то, что Ахмадинежаду новые санкции придутся по вкусу. Они дадут ему возможность бросать вызов миру – и побеждать. Спустя год после проведения сотрясших эту страну спорных выборов все оценивают их результаты и последствия. Они породили самый мощный вызов власти Исламской Республики Иран за всю историю ее существования. Но месяцы репрессий, пыток, показательных процессов, насилия в тюрьмах и казней возымели свой эффект: "зеленое" движение обезглавлено и выхолощено. Его номинальные лидеры призывают провести мирный митинг в честь годовщины прошлогодних событий, прекрасно зная, какими могут быть последствия даже самых мирных протестов. Их жертвы не напрасны. Как гласит иранская поговорка, огонь тлеет в пепельнице, но никто не может угадать, где и когда он вспыхнет мощным пламенем.

Реформаторы Мусави и Мехди Каруби (Mehdi Karroubi) пытаются предстать в образе истинных наследников духовного лидера исламской революции, покойного аятоллы Хомейни, но такая тактика не дает результатов. А преемник Хомейни аятолла Хаменеи активизировал свои усилия по дискредитации Мусави и Каруби, называя их еретиками, пляшущими под дудку Запада. Не зря Мусави назвал этот год "годом терпения и выдержки". Глядя назад, понимаешь, что западные средства массовой информации переоценили важность сетей Twitter и Facebook в нагнетании недовольства. Они говорили, что борьба в стране ведется исключительно между политически активной и образованной частью электората и правящим режимом, хотя она велась также между либеральным и консервативным лагерями Ирана, численность которых составляет как минимум шесть миллионов человек. Если пламя инакомыслия и тлеет, то происходит это под толстым слоем пепла.