"Новый договор это мастерский ход. … Он лишен вымученных контрольных показателей, подуровней, загадочных определений и положений о проверках, которыми были переполнены прежние договоры о контроле вооружений, - заявил сенатор-республиканец от Аризоны Джон Кил (Jon Kyl), - он предполагает наличие определенной степени доверия между странами, уже отошедшими от края военной пропасти".
Эти слова Кил произнес 6 марта 2003 года, выступая в поддержку ратификации Московского договора, подписанного девятью месяцами ранее президентами Джорджем Бушем и Владимиром Путиным.
Решение о ратификации в тот день было принято без возражений 95-ю голосами против нуля. Пять сенаторов отсутствовали, включая нынешнего лидера меньшинства Митча Макконнелла (Mitch McConnell) (республиканец от штата Кентукки). Двадцать четыре республиканца, голосовавших семь лет назад за этот договор, и сегодня работают в Сенате. Но ни один из них, за возможным исключением Ричарда Лугара, не дает и намека на то, что будет голосовать за утверждение нового договора о сокращении стратегических вооружений (новый СНВ), переговоры по которому вела команда Обамы. В новом договоре СНВ есть подуровни, определения и положения о проверках.
На самом деле, Кил и многие из этих 23 сенаторов критикуют те самые элементы нового СНВ, которые они с готовностью принимали либо игнорировали в соглашении семилетней давности.
В трехстраничном Московском договоре предусматривалось за 10 лет, то есть, к 31 декабря 2012 года, сократить число стратегических ядерных боезарядов двух стран в соответствии с заявлениями двух президентов, которые они сделали отдельно. Буш выступил со своим заявлением 13 ноября 2001 года, во время встречи с российским президентом. Путин в тот же день выступил в российском посольстве в Вашингтоне, а затем более подробно изложил свои взгляды, выступая 13 декабря 2001 года в Москве.
Буш сказал, что предельное количество "оперативно развернутых" ядерных боезарядов составит от 1700 до 2200 единиц. Путин озвучил цифры только в декабрьском заявлении, сказав, что потолок составит от 1500 до 2200 ядерных боезарядов с каждой стороны".
В договор Буша-Путина не вошло словосочетание "оперативно развернутые" в той части, где говорится о лимите "стратегических ядерных боезарядов" в количестве 1700-2200 единиц.
На первых из двух слушаний по договору, проведенных в 2002 году сенатским комитетом по делам вооруженных сил, сенатор-демократ от Мичигана Карл Левин (Carl M. Levin), который как и сейчас председательствовал на заседаниях, отметил, что фраза "оперативно развернутые" будет "ключевой в договоре", потому что только эти вооружения должны были попасть под ограничения. Тем не менее, заметил он, в приложении к договору нет определения "оперативно развернутого" оружия.
Левин спросил министра обороны Дональда Рамсфелда, есть ли у русских такое толкование – ведь Путин использовал иные формулировки, нежели Буш. Рамсфелд согласился с тем, что участники переговоров не включили в договор "точное определение". Но, добавил министр, "мы дали понять, что имеем под этим в виду, и совершенно очевидно, что русские будут использовать примерно такие же формулировки".
Теперь времена изменились.
В этом году один из главных вопросов республиканских оппонентов, включая Кила, заключается в том, какое точно значение имеют положения, в которых увязываются стратегические наступательные вооружения и противоракетная оборона. Кил и прочие требуют, чтобы им дали протоколы переговоров, дабы они удовлетворили свой интерес по поводу смысла формулировок и убедились в том, что не было никаких приватных договоренностей.
Восемь лет назад никто не интересовался тем, существует ли общее понимание термина "оперативно развернутые".
На июньских слушаниях в комитете по делам вооруженных сил сенатор-республиканец от штата Аризона Джон Маккейн заявил, что прежде всего в отношении нового договора СНВ он хочет почувствовать "уверенность, что он поддается проверке". В 2002 году Маккейн не присутствовал на слушаниях в комитете по делам вооруженных сил, когда Рамсфелд заявил: "Одна из причин, по которой мы не видим необходимости во включении в договор детальных мер проверки, состоит в том, что в мире просто не существует способа проверить, что Россия делает со всеми этими боеголовками".
Рамсфелд тогда добавил: "Ни одна из сторон не заинтересована в уклонении от соблюдения условий договора, поскольку в нем закреплены сокращения, заявленные в одностороннем порядке". Несмотря на отсутствие средств проверки исполнения в 2003 году, Маккейн тогда проголосовал за ратификацию Московского договора.
Республиканцам понадобились некие гарантии того, что обещания, содержащиеся в 10-летнем плане администрации Обамы относительно модернизации американского ядерного арсенала, будут выполнены. В этом году руководители ядерных лабораторий страны, а также директор Национального управления по ядерной безопасности высказались на слушаниях в поддержку нового договора СНВ. Но Кил и прочие продолжают ездить по лабораториям, стремясь получить от директоров дальнейшую информацию.
Восемь лет назад на слушаниях, на которых присутствовали всего три республиканца, появился только один свидетель из Национального управления по ядерной безопасности. Эверет Бекнер (Everet H. Beckner) тогда заявил, что у его ведомства имеется "весьма активный" пятилетний бюджетный план на перспективу. Но подробностей у него никто не потребовал. Сенатор-республиканец Джефф Сейшенс (Алабама) присутствовал на заседании 1 августа 2002 года и задал вопрос о возможности создания новых ядерных "шахт", выполняющих роль плутониевых детонаторов в термоядерном оружии. Ответы Бекнера заставили Сейшенса сказать: "Итак, примерно десять лет или около того это будет проблематично". Больше не было сказано и не было сделано ничего.
Сенатор от Республиканской партии из Оклахомы Джеймс Инхоуф (James M. Inhofe) демонстрирует еще одно отличие в отношении республиканцев к процессу ратификации нового СНВ и договора о сокращении вооружений от 2003 года.
Выступая в прошлом месяце на слушаниях в комитете по делам вооруженных сил, Инхоуф подверг критике количество проводимых слушаний и тот факт, что на них не удается увидеть противников договора. В качестве примера Инхоуф отметил, что сенатский комитет по иностранным делам, членом которого он является, провел 12 слушаний и опросил 25 свидетелей, однако лишь два из них высказали критические замечания по поводу договора. Он и прочие республиканцы попросили Левина провести дополнительные слушания в рамках комитета по делам вооруженных сил, чтобы свой шанс выступить получили противники договора. На сегодняшний день этот комитет провел восемь слушаний по новому СНВ.
Восемь лет назад ситуация была иной. После подписания Московского договора комитет по иностранным делам провел всего четыре слушания, а комитет по делам вооруженных сил – два. Два представителя негосударственных структур показали, что в договоре нет процедур проверки, хотя ни тот, ни другой не были против его утверждения. Ни Инхоуф, ни другие республиканцы не стали требовать проведения новых слушаний и опроса новых свидетелей.
На самом деле, когда в 2002 году проводились вторые и последние слушания в комитете по делам вооруженных сил, Инхоуф сказал, что "постарается очень быстро" задать всего один вопрос. Почему? Потому что, заявил он, "у нас было так много этих слушаний, что вопросы у меня кончились".
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Двадцать четыре республиканца, голосовавших семь лет назад за этот договор, и сегодня работают в Сенате. Но ни один из них, за возможным исключением Ричарда Лугара, не дает и намека на то, что будет голосовать за утверждение нового договора о сокращении стратегических вооружений (новый СНВ), переговоры по которому вела команда Обамы.
