Из цикла "О России из России"

В первый раз я встретил ее на Красной площади, когда Москва встречала 1998 год. Было очень холодно и очень жарко. Холодно, потому что был двадцатиградусный мороз, а жарко, потому что здесь на всю катушку развлекалось несколько десятков тысяч москвичей.

Громкая музыка, звон разбиваемых на счастье об асфальт бутылок. И фейерверки, запускаемые не вверх, к рубиновым звездам Кремля, а по земле, между ногами танцующих.

Марфа пришла туда не для того, чтобы развлекаться. Она стояла на морозе с несколькими подругами из Риги всю эту пьяную ночь, чтобы защищать Владимира Ленина от разнузданных орд. Бедно одетые, уже далеко не юные женщины дрожали от холода перед мавзолеем вождя большевиков, держа красный флаг с синей полосой – символ латышских коммунистов.

Они уверяли, что были готовы собственными телами, хоть до смерти, закрывать мумию от этих бутылок и фейерверков, летящих зигзагом над мостовой.

Они тихо протестовали против оргии в святом для них месте. Ведь здесь, в самом центре Москвы покоится не только Ленин. За мавзолеем есть еще целое кладбище, пантеон великих большевиков: могилы Сталина и Дзержинского, Брежнева и Андропова. Нет, это не то место, где можно устраивать шумные забавы и концерты.

Когда куранты на Спасской башне встретили двенадцатью ударами Новый год, защитницы мумии дрожащими голосами запели гимн Советского Союза. Разумеется, в первоначальной версии 40-х годов, где упоминается Сталин, который "вырастил нас на верность народу" и великий Ленин, который "нам путь озарил". А потом была еще любимая песня "И вновь продолжается бой" с припевом "И Ленин такой молодой и юный октябрь впереди".

Каждый год 22 апреля, в день рождения вождя, Марфа вместе с сотнями других почитателей Ленина приходит с красной гвоздикой к мавзолею. Они приходят сюда всегда, когда на Красной площади, рядом с кладбищем большевиков, народ собирается на концерты. Ей удалось придти к мавзолею даже тогда, когда под стенами Кремля выступал Пол Маккартни. Билета (за который ей пришлось бы отдать пенсию за два месяца) у нее не было, но она как-то пробралась, чтобы защитить мумию от веселящейся толпы.

Марфа, как и сотни других москвичей, остающихся верными идеалам большевизма, всегда остается на страже. Они всегда готовы прийти на защиту, если власти решат забрать мумию вождя и перенести прах, похороненных под кремлевской стеной советских деятелей, на какое-нибудь другое кладбище. К этому давно призывает православная церковь, напоминая, что Евангелие предписывает хоронить умерших, а не выставлять их мумии на всеобщее обозрение в центре большого города. Иерархи повторяют, что Красная площадь не может быть одновременно и кладбищем, и местом шумных забав. Марфа говорит, что она православная, но она ни за что не хочет слышать о погребении Ленина.

Уже несколько лет Министерство обороны строит в подмосковных Мытищах федеральное кладбище для героев, маршалов, советских и российских руководителей, а, следовательно, и для Ленина, Сталина, Брежнева. "Российский Арлингтон", как часто называют национальный пантеон в Мытищах, должен был быть готов 9 мая, к 65-ой годовщине победы над Германией. Однако этот план осуществить не удалось, так как для переноса останков большевиков из центра столицы время еще не пришло.

Такие люди, как Марфа, не позволят прикасаться к мумии. Они придут на Красную площадь с флагами и орденами, и будут готовы гибнуть хоть под гусеницами танков, чтобы защитить тело вождя.

Марфа не просто верит, а знает, что Ленин должен оставаться в мавзолее под надзором ученых, которые раз в несколько месяцев вынимают тело из резинового комбинезона и обмывают его, чтобы спасти от разрушительной плесени.

Тело нужно сохранить, так как советская наука когда-нибудь возродится сама и возродит из этих останков вождя. И тогда вновь будет как в песне: "И Ленин такой молодой и юный октябрь впереди".