Переосмыслить Евразию

Когда после смещения в апреле 2010 года президента Курманбека Бакиева Киргизия провалилась в хаос, большинство наблюдателей волновала лишь судьба ключевой авиабазы США, расположенной в стране. Они опасались, что Москва организовала беспорядки в качестве мести за решение Бакиева нарушить обещание закрыть базу, и что теперь Кремль будет требовать, чтобы новое правительство это обещание выполнило. Но вместо того, чтобы, как обычно, предаться геополитическим играм, Россия и Соединенные Штаты объединили усилия и воспользовались обходные каналы связи, чтобы посодействовать безопасному побегу Бакиева в изгнание. Периодические консультации, проводимые с апреля, до сих пор помогают предотвращать конфликт между соперниками времен холодной войны в единственной стране, где военные базы есть у обоих государств. Это стало тектоническим сдвигом в евразийской геополитике. Впервые за более чем десятилетие, то, что Россия называет своим «ближним зарубежьем» стало местом сотрудничества, а не конфронтации, между Россией и США.

Этот сдвиг открыл окно возможности для фундаментального пересмотра внешней политики США в Евразии – термин, подразумевающий в данном случае страны Причерноморья и Средней Азии – стратегически расположенном регионе, обладающим огромными запасами природных ископаемых и большим экономическим потенциалом. С момента окончания холодной войны Соединенные Штаты формулировали свой подход к столь различным странам, как Азербайджан и Украина, с постоянной оглядкой на Россию; стратегия США по отношению к региону в целом превратилась в производную от- планов по отношениям с Москвой. Хотя в 1990-х Вашингтон уделял большое внимание поддержанию независимости евразийских государств, за последнее десятилетие стратегия США в отношении этих стран изменилась, завязнув в открытом стратегическом соперничестве между США и Россией. Хотя за последние полтора года эта динамика соперничества значительно уменьшилась, ее наследие по-прежнему определяет взаимодействие Вашингтона с государствами региона.

Американские стратеги должны отказаться от исчерпавшей себя политической линии, завязанной на Россию, и разработать новые индивидуальные подходы к государствам Причерноморья и Средней Азии. Относясь к каждой стране на основании ее достоинств, вместо того, чтобы подходить к региону, как к набору оспариваемых территорий, Вашингтон может послужить долгосрочным интересам США и избежать повторения «великой игры» в стиле XIX века. Администрация Обамы, может, и «перезагрузила» отношения с Россией, но теперь она должна разработать четкую параллельную стратегию, чтобы переосмыслить свою политику по отношению к Евразии, политику, которая была бы специально рассчитана на конкретные интересы США в каждой из стран и была бы прозрачна для всех остальных государств.

В первые несколько лет после развала СCCP Соединенные Штаты раскрыли свои объятия России Бориса Ельцина, в которой они увидели страну, стремящуюся к рыночной демократии – эта позиция означала, что отношения с Москвой получили приоритет над связями с другими странами. Но вскоре отношения между США и Россией испортились, в основном, в результате российского вмешательства в дела новых независимых государств. Так называемые миротворческие миссии России в Грузии, Молдавии и Таджикистане стали напоминать военную оккупацию, в то время как Москва временами открыто поддерживала сепаратистские движения в регионах, где проживало множество этнических русских, как, например, в Крыму на Украине и на севере Казахстана. Российские элиты очевидным образом не смогли примириться с независимостью соседей. Как сказал в 1993 году посол Москвы в Вашингтоне, отношения России с Украиной должны были быть, как «между Нью-Йорком и Нью-Джерси». Короче говоря, суверенитет получивших независимость бывших советских республик реально был под угрозой.

США решили отразить эту угрозу и предотвратить появление антизападного блока под руководством России на территории бывшего СССР. Хотя Вашингтон утверждал, что заинтересован в укреплении государственного суверенитета, поощрении региональной и международной интеграции, продвижении демократического управления и поддержке экономических реформ, на самом деле, в основном его беспокоила лишь первая задача. На Кавказе и в Средней Азии США настаивали на строительстве новых трубопроводов, призванных разрушить экспортную монополию России и дать странам-производителям и странам-транзитерам доступ к независимым источникам доходов. Нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, идущий из Азербайджана через Грузию в Турцию, считался многими в Вашингтоне, как написали об этом ученые Сванте Корнелл и Мамука Церетели, «решающим фактором в построении реального суверенитета и независимости для этих государств и предоставлении им возможности свободно выбирать свою внешнеполитическую ориентацию и стратегию безопасности». Вооруженные силы США приступили к двустороннему оборонному сотрудничеству с большинством стран региона, в значительной степени с целью подготовить новое поколение офицеров, чье мировоззрение не было бы завязано на Москву. Чтобы предотвратить возрождение России были распределены бюджеты для оказания помощи: несмотря на то, что в стране проживала половина всего населения получивших независимость государств, в 1998 году Россия получила лишь 17% помощи, предназначенной для региона.

К концу 1990-х эта стратегия, направленная на независимость, в значительной степени оказалась успешной. Хотя территориальные споры и так называемые замороженные конфликты продолжали угрожать региональной безопасности – а некоторые в Кремле питали надежды «собрать земли», как их имперские предшественники – независимость соседей России была утверждена. Однако в то же самое время тогдашний президент России Владимир Путин начал оказывать на регион влияние способами, вызвавшими тревогу на Западе. Аналогичным образом «цветные» революции в Грузии и на Украине, приведшие к власти очевидно прозападных лидеров, и решение администрации Джорджа Буша поддержать этих лидеров, разозлили Кремль. В результате соперничество между Вашингтоном и Москвой быстро вышло из-под контроля.

Вашингтон стал настаивать на скорейшем членстве в НАТО для Грузии и Украины, основанном не на вкладе, который они могли сделать в дело альянса, а на необходимости предотвратить российское господство в регионе. Новые правительства в Киеве и Тбилиси были в значительной степени демократическими, но Вашингтон также раскрыл свои объятия авторитарным режимам, готовым противостоять российскому влиянию. Эта доктрина была наиболее наглядно продемонстрирована, когда в 2006 году, будучи в Литве, тогдашний вице-президент США Дик Чейни выступил с гневной критикой политической системы России, назвав прибалтийские государства «передним краем свободы в современном мире», а затем быстренько сел в самолет и отправился в Казахстан на переговоры по безопасности и энергетике с президентом Нурсултаном Назарбаевым, которого сложно назвать демократом. Эта новая «великая игра» - в которой участвовала не только Средняя Азия, но и Кавказ, Украина, Молдавия и даже Белоруссия – была в полном разгаре. Августовская война 2008 года между Россией и Грузией, которую Москва считала представителем США на Кавказе, стала кульминацией этого процесса.

Эта игра не только привела Вашингтон на грань конфронтации с Москвой, но также исказила приоритеты Соединенных Штатов в Евразии и лишила содержания отношения США с государствами региона. Вместо того, чтобы налаживать долгосрочные связи, Соединенные Штаты просто стремились к влиянию, пренебрегая теми аспектами взаимодействия, которые не давали никаких преимуществ в перетягивании каната с Москвой. Американские стратеги прилагали особые старания, чтобы преуменьшать обеспокоенность по поводу нарушений прав человека в своих делах с региональными автократами, чтобы, ни дай Бог, не подтолкнуть их в сторону России. В действительности, обращаясь с государствами Евразии, как с трофеями, которые можно выиграть, или как с удобными дубинками, чтобы молотить по Кремлю, правительство США выдало всем лидерам региона козырную карту в их делах с Вашингтоном: угрозу «развернуться лицом к Москве».

Почти два десятилетия этого подхода определили то, как региональные лидеры рассматривают Соединенные Штаты и весь мир. Евразийские элиты по-прежнему рассматривают свои страны, как пешки на огромной шахматной доске, а не как полностью суверенные государства с независимой политикой. Многие искренне верят, что несмотря на развал Советского Союза, игра между Вашингтоном и Москвой продолжается, и что будущее их стран неизбежно будет решено в рамках этой игры. Например, украинское правительство приняло закон, утверждающий «внеблоковый» статус страны, хотя эта идея времен холодной войны значительно устарела в свете улучшающихся отношений между НАТО и Россией. Тем временем, Азербайджан недавно пригрозил «посмотреть на север», после того, как оказался в стороне от усилий нормализовать отношения между Арменией и Турцией, предпринятых под руководством США в прошлом году.

Теперь, когда стратегическое соперничество между США и Россией пошло на убыль, Вашингтон должен переформулировать свою политику по отношению к государствам Евразии. Новая стратегия должна основываться на трех принципах. Во-первых, политика США по отношению к этим странам должна основываться на их соответствующих достоинствах. Рассматривая Евразию через отношения с Россией, стратеги и аналитики избегали ответа на элементарный вопрос о том, каковы интересы США в каждых двусторонних отношениях, помимо полезности страны в качестве бастиона на пути потенциальной российской экспансии. Пересмотренный подход к Евразии должен начаться с трезвой оценки активов, таких как географическое положение, наличие природных ресурсов, возможности для торговли, экономический потенциал, дипломатическое влияние и потенциал в сфере безопасности, и пассивов, таких как коррупция, нестабильность и подверженность транснациональным угрозам, каждой страны.

Вашингтону также следует обращать гораздо меньше внимания на заявления лидеров о геополитической верности и перестать осыпать вниманием страны лишь потому, что их лидеры называют себя прозападными. Вместо этого, американским стратегам нужно максимизировать потенциал стратегического партнерства с этими странами, даже если их элиты заявляют о своей верности Москве. Более всего, этот подход означает взаимодействие с самими евразийскими государствами, вместо использования их в качестве разменных монет с Россией или другими державами. Существует множество причин включиться в происходящее в регионе ради него самого, занимаясь чем угодно, от развития трансконтинентальной торговли до смягчения этнических раздоров.

Во-вторых, Соединенные Штаты должны взаимодействовать с государствами Евразии не только в области безопасности и природных ресурсов, но и дипломатически, экономически и культурно. С момента окончания холодной войны очень ограниченные обмены, профинансированные Госдепартаментом, Торговой палатой США и другими институтами, сотворили чудеса в области развития человеческого капитала и поощрения диверсифицированного развития. Обмены и конференции с участием студентов, правительственных чиновников среднего звена, предпринимателей, музыкантов и журналистов не должны уходить на второй план, когда речь идет о взаимодействии с такими государствами, как Азербайджан, Молдавия или Узбекистан.

В-третьих, политика США в регионе должна подчеркивать прозрачность, одновременно отрицая российские идеи о «сферах влияния» и устаревшие аргументы о нулевой сумме, предлагаемые евразийскими правительствами. Вашингтону не следует извиняться за свое вмешательство, но он также должен с открытостью подходить к вопросам сотрудничества с Россией по вопросам взаимного интереса, таким как смягчение транснациональных угроз и морская безопасность на Каспии. Содержательное, но подчеркнуто бесконфликтное взаимодействие усилит влияние США в Евразии и даст Москве возможность вырваться из ловушки нулевой суммы, одновременно увеличив издержки Кремля, если тот решит поиграть в регионе во вредителя.

Когда Соединенные Штаты пытаются обойти Россию в геополитической гонке за Евразию, потери несут и Вашингтон, и весь регион. В результате своего географического положения и истории Россия неизбежно будет побеждать в соревновании за влияние с США. Например, российские лидеры всегда будут посещать Баку и Душанбе чаще, чем их американские коллеги. Единственный способ для Вашингтона «выиграть», это не играть в эту игру.

Вместо этого, Соединенные Штаты должны выстроить содержательные отношения со странами Причерноморья и Средней Азии, которые предоставят ощутимые дипломатические и экономические преимущества США и странам Евразии, одновременно давая возможность оказывать более эффективную поддержку демократическим правительствам. Народы Евразии также получат от этого пользу, так как местные элиты смогут перестать рассматривать свои страны, как геополитические пешки, и вместо этого будут концентрировать свое внимание на экономическом развитии, построении общественных институтов и региональном сотрудничестве.

Стратегический и гуманитарный кризис в Киргизии открыл окно возможности, чтобы пересмотреть политику США в Евразии, и продемонстрировал риски подхода с нулевой суммой. Превратив за последние годы политику в отношении Киргизии в конкуренцию с Москвой за право на авиабазу, Вашингтон обнаружил, что поддерживает хрупкий коррумпированный режим, помогая тем самым создать условия для беспорядков. Настоящее взаимодействие с этой страной оказало бы поддержку ключевым институтам управления, одновременно гарантируя долговечность договоренностей по поводу базы.

Неспособность разработать новые рамки американской политики в Евразии не только помешает содержательному взаимодействию со странами региона, но и неизбежно возобновит стратегическое соперничество с Москвой. Новый раунд перетягивания каната в регионе вновь заставит Соединенные Штаты сконцентрировать свою стратегию на противодействии Кремлю, что, вероятно, станет концом перезагрузки американо-российских отношений, предпринятой администрацией Обамы.

Вашингтон должен изменить свою политику сегодня, чтобы предотвратить подобный исход; окно для переформирования стратегии США в Евразии открыто, но оно не будет оставаться открытым до бесконечности.