С министром иностранных дел Латвии Гиртсом Валдисом Кристовскисом беседовал комментатор Diena Дидзис Мелькис

- Было бы логично доверить вам должность министра обороны. Насколько большую роль в вашем номинировании министром иностранных дел сыграло желание не оказаться в неприятной ситуации, если бы на посту министра обороны пришлось сменить довольно хорошо работающего однопартийца Имантса Лиегиса?

- Номинирование и назначение на должности в политических партиях – это сложный процесс. Об этом высказывается много спекуляций, но в моем восприятии одно мнение или аспект не нужно слишком выделять. То, что я министр иностранных дел, - это в основном точка зрения членов партии и правительства о том, что это должность, которой я соответствую и которую я должен занимать. И моя личная убежденность. В оборонной сфере я отработал почти 20 лет своей жизни, и в латвийском обществе создался стереотип: Кристовскис – это министр обороны. Надо сопротивляться тому,  что люди о тебе думают. Нужно считаться с тем, что я также руководитель «Единства» и «Гражданского союза», и другие люди смотрят, какую должность в правительстве займет руководитель процесса. Возвращение на должность, которую занимал пять лет назад, не отвечает росту человека.

- США хотят больше самостоятельности Европы для наших собственных гарантий региональной безопасности. Каковы в действительности двусторонние отношения Латвии и США, как собираетесь заботиться о безопасности Европы?

- Стратегические отношения Латвии и США были очень важны, в особенности в период, когда мы шли в НАТО и создавали план обороны Балтии. Без решающих решений США мы вряд ли смогли бы вступить в НАТО. Ясно, что самая мощная сила НАТО это США. Америка остается гарантом нашей стабильности, нашим стратегическим партнером. Продолжаем активное соучастие в Афганистане, мы удовлетворены, что удалось создать линию гражданского обеспечения через порт Риги. Есть целый ряд мероприятий, результатом которых может стать включение продукции наших предпринимателей в систему обеспечения. Я встречался с послом США, мы говорили об углубленном развертывании экономического сотрудничества и поиске возможностей.

- Как вы предвидите возможность выделения на оборону требуемых НАТО 2% от ВВП?

- Когда я был министром обороны, мы финансирование обороны повысили с очень низкого – примерно 0,6% - до почти 2%  рядом других позиций расходов других министерств. Экономический спад создал и такую проблему, что оборонный бюджет сокращен наполовину. Страны-партнеры по НАТО относятся к нам серьезно, потому что они понимают все последствия экономического спада. Однако все эти призывы, которые высказываются в адрес стран-членов НАТО на каждом совещании или саммите о финансировании для соучастия в международных миссиях по обеспечению мира, разумеется, в силе. Это вопрос ответственности и чести самих стран-членов, сможем ли мы объяснить, почему наш бюджет сокращен, и сможем ли мы реализовать те программы по вооружению и экипировке, которые мы приняли, или же они будут растянуты во времени и перефинансированы.

- О 2% сейчас никто не думает, но со стабилизацией экономической ситуации этот вопрос приобретет актуальность, и МИД, безусловно, эту необходимость будет поддерживать.

- Если говорим о деньгах, то мне как министру иностранных дел  во время подготовки бюджета важно говорить об обеспечении именно дипломатических и консульских функций. Поскольку МИД это тоже одно из измерений безопасности. У нас на 35% сокращен персонал. Бюджет сейчас находится близко к уровню 2006 года, поэтому говорить одновременно о дальнейшем сокращении и поддержании функций и взятии на себя новых обязанностей очень сложно.

- Какие специфические новшества, которые упомянуты в декларации, вы думаете ввести в экономическое сотрудничество Латвии и США?

- Сейчас сложно ответить детально, потому что это вытекает из нескольких аспектов. Тут мы можем говорить не только о США. Это относится к любому государству – нашему партнеру. В принципе, предприниматели должны создавать новые идеи, конкурентноспособную продукцию и услуги. А им нужны знания о новых мировых рынках, о возможностях продавать продукцию, нужно искать партнеров по сотрудничеству, инвестиции, переносить знания. И наша задача дипломатическими способами, активной инициативой, инициативой министра везде, где возможно, обеспечивать это. В том числе и встречаться с отраслевыми организациями. Здесь нужно посмотреть, каковы резервы. Мы должны работать рука об руку с Министерством экономики, чтобы умножить эти возможности.

- В декларации правительства непосредственно в отношении России подчеркнута необходимость «равноправных и взаимовыгодных» отношений. Означает ли это, что, на взгляд правительства, нынешние отношения с Россией не являются равноправными и выгодными для Латвии?

- Отношения очень чувствительные и напряженные. С учетом того, что недавняя история Советского Союза, тоталитарное прошлое и его последствия еще не преодолены, мы не открыты по отношению друг к другу, между нашими государствами недостает взаимного, глубокого и искреннего доверия. А Латвии очень важно добиться таких отношений, и думаю, что также Россия в них заинтересована. Когда мы преодолеем эти вопросы, их больше не нужно будет акцентировать.

- В декларации правительства фактически уравнены интересы Латвии и ЕС во внешней политике, сфере безопасности и экономике, однако заинтересованность французских судостроителей производить военные корабли для России противоречит соображениям безопасности Латвии. Как вы планируете выровнять это противоречие?

- Декларация обозначает ситуацию по главным направлениям. В ней нет ничего детализированного о строительстве французских военных кораблей для России. Членство Латвии в ЕС и НАТО обеспечивает уравновешенность отношений нашего государства и восточного соседа, которая в целом существует между ЕС и Россией. Если бы Латвия не присоединилась, мы были бы одни со своими 2,3 миллионами жителей, у  которых различные взгляды. В то же время ЕС – это сообщество суверенных государств, и у этих государств различные интересы, которые не всегда совпадают. Часто нужно вести дипломатические переговоры о достижении общих целей. Однако в целом ЕС дает существенную перспективу стабильности и роста.

- Относительно возможности что-то определять и реализовать во время президентства страны в ЕС царит довольно обоснованный скепсис. Действительно ли вы считаете необходимым уже сейчас создавать бюрократический аппарат для чего-то такого, что произойдет только во время  Сейма будущего созыва?

- В рабочем плане каждого члена ЕС - полгода президентства, что является одним из инструментов единства Европы, а также одним из показателей солидарности Европы, потому что если бы считались только с количеством жителей в государстве, то у маленьких государств не было бы возможности реализовать форумы такого уровня, как президентство в ЕС. Это огромный вызов и огромная напряженность сил государства, к чему нужно начинать готовиться. У старых членов ЕС уже накоплен опыт. Они все свои формирования для президентства не ликвидируют, используют людей, которые приобрели очень ценный и специфический опыт. У Латвии такого опыта нет, поэтому нам надо начинать вовремя готовиться.

- Есть ли наработки по созданию какого-либо общего посольства стран Балтии?

- Такая практика была во времена Атмоды, когда страны Балтии первые посольства создавали вместе. Есть страны, которые находятся за пределами границ традиционной досягаемости, например, в Африке или Юго-восточной Азии, где странам Балтии, возможно, выгодно создавать совместные посольства или представительства. Объединяться можно также на базе посольств и представительств ЕС.

- В соответствии с общей политикой ЕС Эстония и Литва уже принялись за изменение собственности газопроводов, чтобы смягчить монополию Газпрома и создать условия для диверсификации источников энергии. Почему в Латвии это остается только на уровне декларации?

- Это будет одной из важнейших задач нового правительства Домбровскиса. Это правительство должно будет принять ряд стратегических решений, в том числе и вместе с соседними странами, как в контексте природного газа, так и общей сети электроэнергии. МИД будет участвовать в тех форматах, в которых должны участвовать дипломаты, а также консультации будут проходить на уровне министров. Чисто технические предложения больше будут видением Министерства экономики, Сейм тоже представит свою точку зрения,

- У Латвии есть претензии на внешнюю политику в Африке, Южной Азии и других экзотических местах. Но, в особенности, принимая во внимание нынешний кризис с латвийскими заложниками в Дарфуре, есть ли также возможности?

- Это сложный вопрос, с учетом того, что в последние годы на 35% сокращено количество дипломатов и сотрудников в системе иностранных дел. Это означает, что сейчас думать об открытии какого-либо нового посольства или представительства сложно. В то же время в сотрудничестве с латвийскими предпринимателями, у которых может быть интерес, возможно, министерство вместе с партнерами сможет поспособствовать выходу предпринимателей на новые рынки или, по меньшей мере, получению знаний о них.

Дарфур особо специфичен, но я знаю, что латвийские предприниматели думают об участии в восстановлении этой земли. В то же время кризис с заложниками показывает, что в стране, с которой у нас нет дипломатических отношений, это может быть достаточно сложно. Но в эти дни я убедился, что возможно задействовать все необходимее двусторонние, а также многосторонние каналы, например, в рамках ЕС и ООН. В то же время подключаются также организации, которые непосредственно ответственны. В данном случае – Всемирная продовольственная организация. Несмотря на то, что двусторонних дипломатических отношений нет, связи у нас все же есть и со странами, которые до сих пор не были доступны хотя бы в силу исторической изолированности. Контакты есть, и в случае необходимости можно найти также решение.

Перевод: Лариса Дереча